Чтение 12–й страницы книги ~Список донжуанов~

Она пребывала в прострации, хлопала глазами, что-то бормотала под нос и едва ноги переставляла. Это здорово меня нервировало, мне хотелось побыстрее покинуть квартиру.

- Девушка, - позвал Георгий, обращаясь исключительно ко мне, на Марью он попросту не обращал внимания, - вернитесь. Мы вам поможем.

- Да пошли вы, выпендрежники дешевые, - в сердцах ответила я и покинула-таки квартиру. Впрочем, никто этому не препятствовал.

Как только мы оказались на лестничной клетке, Марья обрела способность говорить внятно и двигаться быстро, и первым делом предложила помолиться. Я ответила, что этим можно заняться дома, куда мы и поспешили.

- Я ничего не поняла, - заволновалась Марья. - Этот Георгий, он кто?

- Жулик, - в сердцах сказала я, непостижимым образом продолжая чувствовать его превосходство над собой. Это прямо-таки бесило меня и не позволяло рассуждать здраво.

Дома Марья помолилась, а я выпила кофе и понемногу успокоилась. Парень из тех, что мнит себя пупом вселенной. Любит морочить людям голову, а сам гроша ломаного не стоит. Достаточно взглянуть на его квартиру... хотя квартира явно не его. Снимает или купил на днях и не успел сделать ремонт. Да плевать мне на его квартиру. Тряпки на нем дорогие, это факт, а ботинки стоят столько, что среднестатистический житель нашей страны, услышав цену, бестрепетно отправил бы их обладателя в сумасшедший дом. К таким ботинкам нужны золотые часы, очень бы подошел "Ролекс", к примеру. Однако часы на нем были отечественные "Командирские" - либо память о ком-то или о чем-то, либо в оригинальность играет. Чего это я о нем так много думаю? Хотя понять нетрудно: он сумел непонятным образом продемонстрировать мне свое превосходство, а я этого очень не люблю. Впрочем, кто же любит?

- Сима, давай я тебя святой водой сбрызну, - предложила Марья. Святая вода в литровой банке первой перекочевала в мою квартиру из Марьиного жилища и теперь хранилась в холодильнике. - Ты сама не своя. И я тоже, - добавила она с печалью. - Сдается мне, сам враг рода людского явился нам в обличии человеческом. Ты его глазищи видела? Истинно говорю тебе, Сима, это нам плата за грех, укокошили дядьку, и вот сам сатана явился за нашими душами.

- Марья, замолчи, ради бога, - взмолилась я. - Какой сатана? Он просто жулик.

- Жулик? Почему жулик?

- Потому... а этот морячок в больнице был этаким безобидным алкашом, а как дружка увидел, совершенно по-другому заговорил.

- Точно, - ахнула Марья. - Это он нашего Олега того... фотки спер, а потом "Скорую" вызвал, чтобы к нам в доверие втереться. Вот гад. Надо Олега предупредить.

Она бросилась к двери, но я пресекла ее благой порыв.

- Посмотри, который час. В больницу тебя уже не пустят. К тому же у Олега есть сотовый.

Марья кинулась звонить. Разговаривала она с Олегом минут пять, после чего протянула трубку мне.

- У Марьи что, обострение? - сокрушенно спросил Олег. - Она все про какого-то сатану болтает.

- Это в переносном смысле, просто Георгий нам не понравился.

- Чем?

Вопрос поставил меня в тупик. Сказать правду я не могла, потому что она унижала мое человеческое достоинство; что соврать, не приходило в голову, и я ответила:

- Он показался мне жуликом.

- Чепуха, я доверяю чутью Виктора. Виктор абсолютно надежен, он простой человек из народа... Конечно, в нем отсутствует интеллигентность, но ведь не это главное. В конце концов, он спас мне жизнь.

- Очень может быть, что он тебе по башке и шваркнул, - по обыкновению подслушивая по параллельному телефону, вмешалась Марья.

- Глупость. Во-первых, я неплохо разбираюсь в людях, во-вторых, это утверждение начисто лишено смысла. Зачем ему бить меня по голове и красть фотографии?

- Чтобы супостату отдать.

- А зачем вызывать "Скорую"?

- Он не лишен сострадания.

- Чепуха. Виктор нашел меня бесчувственного и спас от смерти, а тебе он не понравился из-за дурацкого снобизма.

Только то обстоятельство, что ему не так давно сильно стукнули по голове, удержало меня от слов, что вертелись на языке. Это я-то сноб?

- Он нам не подходит. И при чем тут твой Виктор? Мы говорим не о нем, а о том типе, что служил в разведке. Найдем другого охранника, - сурово закончила я, бросила трубку и отправилась спать.

Сон не шел. За стеной ворочалась Марья и время от времени вздыхала. А я вновь подумала о странной парочке, но теперь спокойно, без раздражения. Олег, конечно, прав. Вряд ли морячок покусился на фотографии и его голову. Действительно, нелогично в этом случае "Скорую" вызывать, разумнее побыстрее смыться. Однако кое-что в его диалоге с Георгием теперь насторожило. Морячок намекал на то, что вокруг нас происходит нечто серьезное, а мужа моего обозвал шпаной, причем мелкой. Очень смело для алкаша. Не простой он алкаш, а уж его дружок или кто он там... "Стоп, не увлекайся", - одернула я себя. Они еще упоминали моего папу. Вряд ли того, что умер двадцать лет назад, или того, что скончался в Израиле. Может, есть еще папа, о котором я не знаю? Не худо бы поговорить об этом с мамой.

Тут я вспомнила, что папа из Израиля почему-то очень взволновал Олега, хотя ему-то что за дело до моих отцов? Что-то вокруг меня происходит... И дело не только в муже, тут что-то еще. И эти двое появились неспроста. С этой тревожной мыслью я и уснула, а проснувшись рано утром, тихо покинула квартиру, воспользовавшись тем, что Марья дрыхнет без задних ног.

* * *

Мама пила кофе, устроившись на балконе. Я присоединилась к ней.

- Как твои дела? - спросила она.

- Нормально, - ответила я, не желая расстраивать ее и прикидывая, как бы половчее все выспросить. Не могу же я, в самом деле, вот так взять и заявить: "Мама, скажи, пожалуйста, сколько у меня отцов?" - Зря мы распилили подсвечник, - заметила я. - Возможно, это действительно реликвия.

- От него ждали не реликвии, а реальной помощи, - нахмурилась мама, - и с его стороны даже невежливо... Знаешь, я больше не желаю о нем слышать.

Мы замолчали. Я продолжила прикидывать и так, и эдак, но вопрос, за ответом на который я сюда явилась, все же не задала. И правильно: отцов у меня может быть сколько угодно, а вот мама одна и обижать ее ни к чему.

Съев черничный пирог, я отбыла восвояси. Марья к моменту моего возвращения уже успела обратиться ко всем святым с просьбой незамедлительно вернуть меня живой и здоровой.

- Ты меня с ума сведешь, - заметила она с обидой, а я подумала, что особого труда для этого не потребуется.

Потом я села за работу, Марья увлеклась тетрадкой в красной обложке, и день прошел довольно спокойно.

В половине третьего у нас появился Андрей Гридин, хоть его и не звали. Он казался еще более грустным и каким-то облезлым, что поспешил списать на несчастную любовь. Ко мне, разумеется.

- У меня большие сомнения в истинности твоей любви, - сердито заметила я.

Его буквально перекосило от возмущения.

- Но почему?

Я решила быть откровенной. Если он воспримет это как оскорбление, тем лучше, избавлюсь от шпиона, а еще от необходимости выслушивать глупости.

- Ты ведь знаешь, что произошло с Олегом?

- Разумеется. По этой причине я и приехал.

- При нем были какие-то важные документы?

- Да.

- Но украли только конверт с фотографиями?

- Вот именно.

- И что ты думаешь по этому поводу?

- Что твой муж рехнулся. Чем скорее ты с ним разведешься, тем лучше.

- А от кого он мог узнать о фотографиях, как по-твоему?

Андрей на мгновение замер, а потом густо покраснел, точно я позволила себе нечто в высшей степени неприличное.

- Ты намекаешь, что я...

- Я не намекаю, а задаю вопрос. Я принесла конверт, отдала его Олегу и сообщила об этом тебе. А через некоторое время на Олега напали. Если это мой муж, как он мог узнать, что конверт в портфеле?

- А как об этом мог узнать я? Подглядывал в замочную скважину? Любой здравомыслящий человек оставил бы конверт в кабинете, там есть сейф. А он зачем-то потащил его с собой.

Конечно, в этом была своя правда. Однако тот факт, что Андрей Петрович мог подглядывать за Олегом, лично у меня удивления бы не вызвал. Я вполне могла представить такую картину.

- Тогда что же произошло? - продолжала настаивать я.

- Думаю, твой муж просто решил лишить тебя поддержки и с этой целью отправил Олега в больницу. Его парни на всякий случай заглянули в портфель и обнаружили там конверт. Хотя... Олег не сразу поехал к Медведеву, перед самым отъездом его вызвал мой отец и устроил нагоняй: тот вовремя не ответил на какие-то письма. После этого Олег отправился сначала в одну контору, а уж потом к Медведеву. Что, если он где-то проговорился об этом конверте... - Я закатила глаза, демонстрируя тем самым свое отношение к этой версии. Будучи адвокатом, Андрей мог бы придумать что-нибудь и получше. - В любом случае, я здесь ни при чем, - закончил он. - Мне и в голову не пришло звонить твоему мужу. И я не собираюсь шпионить в его пользу, если ты об этом. Я хочу, чтобы ты с ним развелась. Более того, я сам развожусь.

- С какой стати? - забеспокоилась я.

- Мы и раньше жили так себе, а теперь, когда я встретил тебя...

- Об этом поговорим после моего развода, - поспешила я прекратить его излияния. Андрей прошелся по комнате и вдруг сказал:

- Конечно, человек сгоряча способен на всякие безрассудства, я имею в виду твоего мужа, но... нет ли другой причины, из-за которой люди желают тебе зла?

- Может, и есть, - пожала я плечами в глубоких раздумьях, - только я об этом ничего не знаю.

- Один мой знакомый занимается частными расследованиями, очень толковый малый. Не обратиться ли нам к нему?

Я было подумала: в самом деле, почему бы и нет? И первым делом выяснить, откуда взялась странная парочка "Георгий плюс морячок", а еще лучше, что им от меня надо? Но так как доверие к Андрею у меня отсутствовало, то и от его детектива ничего хорошего я не ждала. Лишняя головная боль.

- У меня нет денег, чтобы платить детективам, - нахмурилась я.

- Но я охотно...

- Не надо, - пресекла я сурово. Андрей неодобрительно взглянул на меня, но что-либо добавить не решился. Он почувствовал, что загостился, и отбыл, а мысли мои приобрели направление, весьма далекое от работы.

В конце концов я не выдержала и решила отправиться в дом, где жили морячок и Георгий. Очень хотелось хоть что-нибудь узнать об этой парочке. Марья, заметив мои передвижения по квартире, тут же принялась собираться, намереваясь составить мне компанию,

- Лучше дома сиди, - нахмурилась я, но Марья совету не вняла, и вскоре мы уже входили в подъезд интересующего нас дома.

Марья деловито нажала кнопку звонка ближайшей квартиры, а когда дверь нам открыла молодая женщина, нагло заявила:

- Здравствуйте, мы из собеса. - И в доказательство сунула под нос хозяйке какие-то "корочки". - Мы пенсионеров переписываем, на праздник будут подарки.

- Бабушка, - позвала женщина. Из глубины квартиры появилась благообразная старушка в переднике. - Здесь из собеса пришли, пенсионеров переписывают.

Следующие полчаса мое терпение подверглось серьезному испытанию. Для начала, особо не выбирая выражения, бабуля поведала, что она думает о собесе и их подарках, затем о правительстве, прежнем и новом, изложила свое мнение об основных партиях и их лидерах, плавно перешла на отцов города и тут уж разошлась по-настоящему. Мы отчаянно кивали и демонстрировали согласие невнятным мычанием, очень жалея, что в голову не пришло назваться, к примеру, работником ЖКО, впрочем, и это было чревато. Лучше бы просто сказать, что ищем знакомых, но, боюсь, старушка и в этом случае нашла бы повод высказать наболевшее. Через полчаса бабка стала повторяться, а потом вспомнила, по какой нужде мы пришли.

- Пенсионеров в подъезде немного, перемерли все при такой-то жизни. Четверо или пятеро... Сейчас соображу. Четверо.

- Нам поквартирно надо, - сказала Марья.

Лучше бы она молчала.

Бабка принялась излагать поквартирно, давая емкую характеристику каждому проживающему индивиду. Поражаясь чужому словарному запасу и полету фантазии, я стояла, открыв рот, а Марья явно намеревалась сбежать, но тут пришел черед нужной нам квартиры.

- Эта пустует, - заявила старушка. - Марья Гавриловна померла в прошлом году, дочь в Березове живет, а квартиру девчонки снимали, студентки. Но на лето освободили, говорят, общежитие дали. Чай врут, выгнали небось из института, такие вертихвостки.

- Там точно никто не живет? - с замиранием сердца спросила я, забыв про осторожность. - Может, хозяйка опять кого-то на квартиру пустила?

- Ольга! - гаркнула старушка, женщина немедленно явилась на зов. - В симаковской квартире живет кто или она пустует?

- Не знаю. Но я в подъезде два раза парня встретила, может, приходил к кому, а может, и снимает. Либо у Симаковых, либо у Шашиных.

Тут дверь соседней квартиры распахнулась, и появился старец в белой панаме, светлых брюках, кроссовках и белой майке с портретом Че Гевары на груди.

- Кузьмич, вот из собеса.

Я издала отчаянный звук, а дед уже вовсю высказывался о президенте. Бабка только крякала и кивала головой.

Минут через пятнадцать мы вновь причалили к заветной квартире, и Василий Кузьмич сказал:

- Снимают. То ли один, то ли двое живут. Мужики. Один большой, другой маленький. Оба "новые русские", а может, и похуже: грабители или террористы. А участковому хоть трава не расти. Ни разу не прибег, не проверил. Вот взлетим всем подъездом, тогда забегают.

- Почему террористы? - испугалась я. Бабка тоже испугалась и даже метнулась к телефону; такая ее прыть меня не порадовала, сдадут и нас ментам за милую душу, а там объясняться замучаешься.

- А чего "новым русским" в нашем доме делать? - съязвил дед. - Им в хоромах жить положено, с этой... с джакузой, а у нас в подъезде котами воняет.

- Мой кот в подъезд не выходит, - взвилась бабка, точно ее подбросили на батуте. - Он в форточку, а в подъезд не выпускаем.

- Значит, Петровых кот гадит, - упорствовал старик.

Положительным в этом было то, что бабка начисто забыла про телефон, увлекшись кошачьим вопросом, но я робко вклинилась в наметившуюся перебранку:

- Почему вы решили, что они "новые русские"?

- Машину их видел, - с достоинством пояснил дед. - Я автолюбитель с сорокалетним стажем и в машинах разбираюсь, уж можете мне поверить. Машина исключительно дорогая.

- А какой марки? - спросила Марья, введя деда в смущение.

- Марку не скажу, не запомнил. Но дорогая техника, сразу понятно. На похожей Ванька Степашин приезжает из пятого подъезда, Валентины внук, а он бандит, это всем известно.

- Ясно, - кивнула я и поспешила убраться оттуда, потому что кошачья тема была вновь поднята старушкой, ибо в разгар нашей беседы появился красавец-кот дымчатого цвета.

* * *

Я взглянула на часы и тяжко вздохнула. Ничего не удалось узнать, оттого любопытство еще больше разбирало меня. Марья шла рядом, погруженная в раздумья.

- Откуда у тебя удостоверение? - спросила я, косясь на нее.

- Какое? А-а... это мамкино, донорское.

- О господи... а если б бабка...

- Да кто их смотрит, - отмахнулась Марья.

Я лишь пожала плечами.

Желая попасть на проспект кратчайшим путем, я несколько запуталась в хитросплетении местных дворов и переулков и вскоре уперлась в двухэтажное здание, выкрашенное в морковный цвет. Это само по себе заслуживало внимания, а тут еще табличка на входе: "ЖЭУ" номер такой-то.

- Зайдем? - предложила я. Пока мы поднимались по ступенькам, в голове у меня созрел замысел. Так как времени было уже далеко за полдень, работники жилищного ведомства в основном его покинули, но паспортистка еще работала, и в двух кабинетах по соседству тоже теплилась жизнь.

Я постучала, вошла и, кивнув на Марью, сообщила, что мы делегация от жильцов третьего подъезда дома номер семь по улице Маяковского и очень хотели бы знать, что за подозрительные личности живут у нас в сорок второй квартире.

- Мешки таскают туда-сюда, а участковому хоть бы что, - поддакнула Марья.

Дама с волосами цвета спелой вишни попробовала возразить, прозрачно намекая, что она не участковый и ее рабочий день подошел к концу, но мы гнули свое, особо упирая на бдительность. Тетка вняла и сообщила, что разделяет наше беспокойство. Далее стало проще. Сначала мы узнали, что в квартире никто не прописан, так как она перешла к хозяйке по наследству, а у нее есть свое жилье. О квартирантах соответственно ничего выяснить не удалось, зато номер телефона хозяйки нам дали, - подозреваю, для того, чтобы избавиться от нас.

Мы устроились в машине, и я сразу набрала номер. Когда трубку сняли, я незамысловато сообщила, что хотела бы снять квартиру.

- Занята уже, - ответила женщина, судя по голосу, не очень трезвая. - А вам на сколько снять-то?

- Лет на пять, - вздохнула я, - может, и больше. И за полгода вперед заплачу.

- Если только в сентябре, - тоже вздохнула она. - Мужики у меня там, из Сургута. Командировочные. Студентки жили, но съехали, а эти меня по объявлению нашли. Конечно, мне бы надолго-то выгодней, но я их выставить не могу, заплатили хорошо и за все три месяца.

- А что за люди? Может, мы с ними как-то договоримся? - спросила я, ожидая, что меня сейчас пошлют подальше, но дама, видимо, и в самом деле была навеселе и охотно болтала со мной.

- Хрен их знает. Я одного только видела, маленький такой, но денег, чувствуется, куры не клюют. Еще удивлялась: квартирка у меня так себе, а он: мол, в гостинице дорого, а ремонтов нам особых не надо, мы, говорит, целый день по делам, только переночевать.

- Документы-то у них проверили? - не унималась я.

- Ну... - неуверенно промычала дама и добавила: - Из Сургута...

Я пообещала позвонить в августе и отключилась. Итак, Георгий с морячком приезжие, явились в начале месяца, если тетка не путает, следовательно, в городе уже несколько дней. Зачем явились?

- Я знаю, - с умным видом сообщила Марья. - Желтоглазый - киллер. Точно. Как же я сразу не сообразила! Его супостат специально выписал, чтоб менты следов не нашли: убьет, смоется в свой Сургут и концы в воду.

- А морячок? - спросила я, скорее из вредности. - Тоже киллер?

- Конечно. На его кошачьей морде так прямо и написано: пройдоха, прости господи.

- Глупости, - отмахнулась я, имея в виду не его кошачью физиономию (здесь-то как раз Марья права, действительно написано и действительно пройдоха), а ее логику вообще. - То он у тебя из геенны огненной, то киллер. Ты уж определись.

- Чего определяться? Киллер - служитель дьявола, все яснее ясного.

- Киллеру вовсе незачем с нами знакомиться.

- А это бесовская хитрость: кто ж знает, что у лукавого на уме?

Я махнула рукой и оставила разговор, но продолжала размышлять о новых знакомых. Честно говоря, размышляла я о них слишком много и даже пару раз подумала, что, возможно, не враги они и Олега спасли, и вообще... Я разозлилась на себя за это и попыталась вовсе ни о чем не думать.

- Давай Олега навестим, - предложила Марья, в которой вновь взыграло сострадание.

Мы поехали к Олегу. Он был грустен, беспокоился о своем здоровье и нашей безопасности. Я совершенно не удивилась, когда с интервалом в десять минут в палату заглянул морячок; впрочем, сегодня он был в футболке (чистой), шортах (по причине жары) и в белых тапочках. Лицо имел бритое и трезвое, но сходство с котом непостижимым образом сохранилось. В целом, выглядел он еще более нелепо, чем в прошлый раз. Вошел, устроился на краешке стула и загнусавил:

- Олег, скажи ты ей, неразумной, чего она на соседа моего так озлилась? Он дурного слова себе не позволил, а она в голос: придурки, выпендрежники. Это ж надо, Жору выпендрежником назвать! Да Жора, между прочим... хотя есть маленько, когда увлечется. - Тут он хитро улыбнулся и подмигнул мне.

- У тебя на языке чирей не вылез? - серьезно спросила Марья.

Виктор забеспокоился и даже предпринял попытку взглянуть на свой язык. Подумал и ответил:

- Нет, а что?

- А то... врешь совершенно нахально. Никакой он тебе не сосед и сам ты не пойми кто. Квартиру вместе снимаете, еще и хозяйку обманули, что из Сургута. Мы вас на чистую воду выведем. Куда надо уже стукнули, что вы мешки таскаете, теперь ждите участкового.

- Какие мешки? - растерялся морячок.

- С бомбами, естественно.

- Ты, рыжая, чокнутая, что ли? - обиделся он.

- Я не рыжая, я умная. Менты теперь зашевелятся и возьмутся за вас.

- Хорошо ли врать-то? - попенял он.

Марья презрительно отвернулась

Тут мы обратили внимание на Олега. Он слушал нашу перепалку с открытым ртом и при этом казался таким несчастным, что, того гляди, заплачет.

- Я ничего не понимаю, - взмолился он несколько неожиданно.

Марья поднялась, ткнула пальцем в морячка и сурово заявила:

- Этого в шею гони. Казачок-то засланный, не иначе как супостат расстарался. Смотри, чтобы не отравил в одночасье.