read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Никакого слова не разглашать эту историю он с меня не взял, и я привожу ее целиком, как услышал. Замечу только, что Николая знаю с конца 1970-х годов, и что он совершенно вменяем и нисколько не склонен к мистификациям; что историю я, грешным делом, проверял, и несколько человек независимо друг от друга подтвердили мне разные ее фрагменты; и что кости погребения, о котором пойдет речь, я видел своими глазами в Петербурге, в лаборатории Института археологии Академии наук.

* * *

...В 1984 году Николай Кузьмин копал на самом юге Хакасии. Место я, пожалуй, называть все-таки не буду, но и секрета оно вовсе не составляет. Место раскопок Кузьмина в этом году проходит по всем официальным отчетам и по нескольким публикациям.
Копали два кургана ранней тагарской культуры - примерно VI век до Рождества Христова. Курганы стояли в уединенной долинке, окруженной унылыми голыми склонами, в самой середине ее, метрах в ста от ближайшего склона. Солнце не сразу после восхода попадало в долинку, а вечер наступал здесь раньше. Неслышно сочился ручеек по ржаво-красным и черным камням, подмывал склон.
Место было на удивление скучным, унылым и очень неприятным в темноте. Горожанин может ухмыляться, но этого никогда не сделает человек, который хоть немного путешествовал. Всякий, кто когда-нибудь ходил по земле и не только пел песни про "ветер рвет горизонты и раздувает рассвет", прекрасно знает - в разных местах чувствуешь себя очень по-разному. И если в одном месте можно среди ночи отправиться гулять без всяких неприятных ощущений, то в другом сходить от костра за водой, выйти из палатки на непонятный звук требует серьезных усилий воли. И если человек говорит коллегам: мол, ночевал в "плохом" месте, над ним не смеются, а сочувственно кивают головами.
Так вот, долинка была "плохим" местом, в котором неуютно жить, и палатки разбили в километре от долинки, ниже по ручью. От лагеря уже была видна петляющая серо-желтая лента - пыльная дорога на Аскиз, поля, линия электропередачи, словом - цивилизация. Но и здесь жить было неуютно. Днем работали на поганых курганах, и Кузьмин заметил - люди старались не расходиться далеко, не терять из виду товарищей.
А в лагере, едва закатывалось солнце, отгорал волшебный хакасский закат, тоже становилось неуютно. Сам Кузьмин постоянно чувствовал словно бы присутствие кого-то недоброго. Человека? Может быть, но скорее всего - не человека. Кто-то антропоидный, разумный, но не человек, смотрел из темноты со склонов, как будто подстерегал отошедшего от огня, от палаток. Чтобы сходить за водой, пройти несколько десятков метров, приходилось принуждать себя, и Николай ловил себя на том, что идет и прислушивается: нет ли мягких шагов за спиной или в стороне, в буйных зарослях кустарника? Беспокоило это постоянное ощущение взгляда в спину! Раза два Николай просыпался и сразу, спросонья, готов был лезть в сундук за ружьем - таким сильным было ощущение, что кто-то стоит за тонкой полотняной стеной палатки.
Остальные, вероятно, чувствовали то же самое. Незримое присутствие кого-то гасило смех и шутки. Обычные песни у костра пелись короче и тише, никто не засиживался особенно. Люди сидели нахохлившиеся, мрачные и даже разговаривали мало. Казалось, "экспедишники" старались занимать поменьше места, меньше обращать на себя внимание... Чье?! На этот вопрос не так просто ответить, как кажется...
В общем, невеселый это был лагерь, очень необычный этой своей невеселостью. Да к тому же и раскопки шли как-то необычно...
Курганов было два: маленькие сельские курганы, совсем невысокие, меньше метра. Курганные оградки из серого и рыжего плитняка 4?4 метра хорошо были видны на поверхности. Сколько времени нужно на раскопки такого кургана? Первый день - снимают дерн, обнажают все камни оградки. Бывает ведь, что и не все камни видны с поверхности. К вечеру первого дня курган виден очень хорошо, со всеми тайнами своей планировки.
Снимается подробный план. Тогда же станет видно, грабили этот курган в древности или нет: грабительский лаз-дудка виден очень хорошо, потому что такой лаз и всякое место перекопа заполняет мешаная, разноцветная и очень мягкая земля. Как правило, курганы грабленые.
День второй - углубляют раскоп на одной половине кургана, чтобы видеть, как идут напластования слоев.
День третий - углубляют и вторую половину так, чтобы дойти до основания камней оградки. Теперь уже хорошо видно огромное пятно разноцветной перекопанной земли. Пятно имеет правильную, овальную или прямоугольную форму, потому что это - заполнение погребальной камеры. Это та сама земля, которой засыпали покойника.
На четвертый день художники зарисовывают камни оградки, их тщательно фотографируют, а тем временем археологи выбрасывают цветную мешаную землю из погребальной камеры. С каждым взмахом лопаты их движения все осторожнее - все ближе и ближе погребение. Иногда, если яма глубокая, прокопали уже больше полутора метров, а кости все не показались, не выдерживают нервы: идут в ход металлические щупы, ножи, ведь все знают - погребение должно вот-вот показаться...
Если художники не ленились, а археологи исправно махали лопатами, они дойдут до погребения, а камни оградки можно будет выворотить и отбросить. И весь пятый или пятый-шестой день будет самое интересное - расчистка ножами, зубными щетками и кисточками самого погребения. Археологи будут сидеть в погребальной яме с утра до вечера, расчищая скелет, погребальный инвентарь и сопроводительную пищу.
Вечером пятого или шестого дня погребение зафотографируют, а художник его зарисует.
Все. На шестой или седьмой день можно снимать, упаковывать кости и все остальные находки. Работа сделана, курган раскопан.
Обычно копают сразу два-три кургана, - ведь разнорабочие с лопатами, художники и археологи работают не одновременно. Если копать один курган всем вместе, одни будут работать, а другие простаивать.
Кузьмин и планировал взять оба кургана дней за десять самое большее, благо отряд был опытный, не первый раз выходил в поле. На одном кургане, прямо в центре, росла огромная береза. И странное дело, это невинное дерево тоже вызывало у людей какие-то недобрые чувства. Неприятно оно им было почему-то. Ну, и начали с кургана, где никакой березы не росло. На второй день раскопок начались проливные дожди. В раскопе стояло озеро, и в нем даже завелись жучки, рыбки, головастики - столько времени продолжалось ненастье. Разумеется, копать было совершенно невозможно, а долинка стала окончательно неприятной. Облака тянулись над самыми вершинами холмов, стало очень темно и промозгло. Темнело еще раньше. Глина расползалась под ногами, при каждом шаге чавкало и чвякало; звуки много раз отражались от склонов, рикошетили; шел один человек и нервно оглядывался - не марширует ли за ним целый полк.
Две недели отряд помирал от безделья, пока работать было невозможно. Играли в карты, в какие-то сложные игры, перепели на двадцать раз все известные песни, устроили турнир по шашкам и шахматам. Несколько раз развидневало, начинала просыхать земля, народ уже готовился вершить великие дела... А рано утром дождь опять барабанил по брезенту палаток и тентов.
Кузьмин заметил интересную деталь: облака как будто специально проливались именно над долинкой с курганами. Вот несется, летит облако, его проносит над палатками, и еле успевают брызнуть тонкие струйки из нависшего серого брюха... А над долинкой облако зависает надолго, словно бы еще сильнее темнеет, и льет из него долго и основательно.
Или вообще дождя уже нет, облака явственно светлеют, но именно над курганами расчерчены косые полосы и еще несколько часов льет и льет.
Не через неделю, а через три недели работ дошли до погребальной камеры. Работали в судорожном темпе, нервно поглядывая на небо, и Кузьмин, отправив всех на обед, остался расчищать погребальную камеру.
- Эй! Эй, мужик! - вдруг позвали его. Коля выпрямился в погребальной камере. Как ни размывали дожди и талые снега курган, он все-таки хоть немного, но выше остальной местности. И даже из погребальной камеры Коля с его ростом в метр восемьдесят восемь смотрел сверху вниз на крохотную старушонку. Откуда она тут взялась?!
Старушонка была крохотная, ростом с подростка лет тринадцати, одетая по-деревенски, и за руку держала мальчишку лет трех, не больше. Но что-то было у этого малыша в лице такое, что Кузьмин покрепче взялся за лопату. Что именно углядел он опасного на личике, он не сумел мне объяснить, но уверял, что "так просто" к этому существу не подошел бы. А со сморщенного старушечьего личика буквально полыхали светло-желтые, невероятного цвета глаза.
- Как у рыси, - сказал задумчиво Кузьмин. Кстати, с рысями Кузьмин знаком не только теоретически, и застрелил как-то рысь у истоков речки Есь. Он, право, знал, что говорит.
- Слышь, мужик! Ты в этом кургане все найдешь, чего тебе надо, понятно? Неграбленный он, в нем одной бронзы кило два. Два скелета здесь будет. На этом - слева - ножи, подвеска, шилья, кинжал кованый, зеркало китайской работы, - перечисляла старуха, загибая пальцы. Мальчишка было двинулся куда-то из-за ослабевшей хватки, и бабка тут же дернула его назад:
- Стой, говорю... Не время.
И Кузьмину:
- На втором скелете, справа, возьмешь иголки, нож, серьги красивые. Смотри, мужик, совсем забыла - под той стенкой (бабка ткнула рукой, под которой) еще украшение найдешь, редкое, на лбу носили. И горшки такие здоровенные, в изголовье у обоих стоят. И кости зверей в ногах, коров и лошадей кости, тоже отыщешь.
А вон тот курган ты, мужик, лучше не трогай, - бабка ткнула рукой в курган с березой. - Тебе этот курган не нужен, и только хуже от этого будет.
- Почему? Мне его надо раскопать, задание такое.
- Не понимаешь?! Все что нужно, в этом кургане найдешь, прямо под ногами! А в тот курган - не лезь! Плохо будет!
Глаза у бабки засверкали так, что Кузьмину стало попросту жутко. Стоял Кузьмин по грудь в яме, беспомощно, и положил лопату поперек ямы, чтобы опереться на нее и выпрыгнуть из погребальной камеры. На секунду Кузьмин отвлекся, выпустил из виду старуху с ребенком, а в следующий момент, уже стоя на земле, видел только, как бабка с невероятной быстротой семенит вверх по долинке, прямо на ближайший склон. Кузьмин подивился, с какой скоростью несется бабка, а потом глаза у него заслезились от прямых лучей солнца. Коля перестал видеть этих двух и не понял, куда они делись. Естественно, он не стал больше оставаться один на кургане и, конечно, старательно записал, что же должно быть в недокопанном кургане.
Говоря коротко: в кургане было все, о чем говорила старуха. И ножи, и кованый кинжал, и кольца на пальцах скелетов, и шилья, и подвески, и даже бронзовая диадема - редкое, богато расписанное орнаментом украшение из бронзы, которое носили на лбу, - и как раз "под той стенкой". По-видимому, диадему просто забыли надеть на голову трупа - только так мог объяснить Кузьмин находку такой диадемы.
Старухи с малышом никто, кроме Кузьмина, не видел, и никаких следов на глине они не оставили.
А когда принялись за второй курган с березой, и правда, стало плохо. Гораздо хуже, чем если бы опять пошли дожди.
Перед началом раскопок в отряде было восемь крепких взрослых дядек, кроме самого Кузьмина... Было - потому что через два дня осталось двое - фотограф и сам Коля Кузьмин. Двое сотрудников полегли, как только начали рубить березу. Слетел топор с рукояти, угодил по голове человеку. К счастью, только чиркнул по касательной, но и так кровь хлынула фонтаном. Добрый час выносили раненого с кургана в лагерь, останавливали кровь, перетягивая тряпками рассеченную голову. Скоро парень уже сидел и жалко улыбался иссиня-серой от потери крови физиономией; его морозило, девушки побежали варить бульон для подкрепления сил парня...
Топор насадили на рукоять, Кузьмин сам проверил орудие. А через двадцать минут второй человек скорчился под недорубленной березой: лезвие того же топора он ухитрился вогнать себе в коленную чашечку.
- Неумелый был?
- Какое там! Полжизни в экспедициях. Ни одной травмы за все пятнадцать лет в поле. Да ты его знаешь...
И Кузьмин называет мне человека, которого я и правда знаю, и уж, конечно, не как неумеху. Ездил с археологами, ездил с геологами, действительно полжизни в экспедициях.
Этого раненого унесли в лагерь и тут же повезли за шестьдесят километров в больницу - слишком жутко белела в ране раздробленная розово-белая кость. В экспедицию парень вернулся, но только через две недели.
А пока уезжала машина, еще виднелся вдали шлейф пыли, как вдруг застонал еще один, от острой боли в животе. Да, пил стоячую воду... Но ее и другие пили. И он сам раньше ее пил не раз... Но скрутило его именно теперь, не раньше, не позже, и даже вывезти его в больницу было не на чем. Парня, как говорят грубые "экспедишники", несло с обоих концов, поднялась температура, начинался бред. Одна девица с дипломом медсестры взялась командовать: промыла желудок, накачала парня антибиотиками, завернула в теплое. Весь лагерь помогал умелой девушке.
Только после обеда вышли работать, оставили стучащего зубами парня под ворохом шуб и в окружении девиц. Кузьмин сам взялся за топор. После каждого удара он осматривал, как сидит лезвие на топорище, примерялся... А вокруг стоял, внимательно наблюдал круг парней.
Через полчаса береза рухнула. У-уфф... А еще через час новый истошный крик - парень всадил лопату себе в ногу, почти отрубил большой палец. Опять несли увечного в лагерь, перетягивали жгутом ногу. Едва вернулась машина, ей тут же нашлось новое дело. Этот в экспедицию не вернулся.
- Может, сегодня не пойдем работать? День какой-то несчастливый...
Николай решил, и правда, больше не ходить на курган. Утро вечера мудренее... А ночью двое заболели. Один - гриппом, который подцепил совершенно загадочным способом: ведь экспедиция ни с кем не имела дела почти месяц. Это был первый и последний случай гриппа в экспедиции Кузьмина, происшествие уникальное и совершенно необъяснимое. У другого начался приступ холецистита. Болезнь у него была хроническая, но ведь ни раньше, ни позже...
И сереньким утром следующего дня два человека могли выходить на раскоп: сам Кузьмин и фотограф, смурной мужик лет пятидесяти, с самым отвратительным характером. Ну, и еще шофер. Работы на раскопе фактически остановились.
Второй курган копали не неделю, а все три. Люди простужались, срывались с крутизны, вывихивали ноги, обваривались кипятком, резались ножами и лопатами.
- Осторожно! Бога ради, осторожно! - выстанывал Кузьмин каждое утро. Словно какая-то неведомая сила воевала с бедной экспедицией. Все оставшиеся и вели себя, как на войне... Может быть, потому и избегали неприятностей посерьезнее мелких травм. Во всяком случае, когда оказалось, что машина вовсе не стоит на ручном тормозе и медленно сползает на полную людей палатку, это удалось заметить вовремя. И когда внезапный вихрь швырнул огонь в середину лагеря, занялась сухая трава, все были начеку, аврал получился мгновенный, и большой беды не случилось.
Начинался сентябрь, первые утренники - заморозки под утро. Ломкие сухие стебли травы, покрытые инеем, колыхались по утрам возле палаток. Почти полтора месяца провозились с двумя маленькими курганами, и все яснее становилось - никакой другой работы сделать уже не удастся.
В тихие прохладные дни сентября на глубине метра в погребальной яме пошла кость...
Николай внезапно замолкает, смотрит на зубчатую стену леса, на летучую мышь, чертящую по сиреневому закатному небу. В тишине становится очень заметен этот кочевой, лагерный, такой до боли любимый уют: острые тени палаток на лугу, отсветы костра пляшут на тенте, девушки поют что-то, кажется, что-то задорное и не очень пристойное: "Вот ударили по жопе, отлетели два яйца".
Ясно слышу конфузливый смех девушки, с которой приехал из Красноярска и отношения с которой как раз собирался форсировать сегодня ночью. Маша очень хорошо смеется, смехом домашней девочки, которой и интересно, и неловко.
- Так что там было, Николай?
Николай очень длинно вздыхает, разливает остатки напитка.
- Понимаешь, одна кость, и стоит как-то странно. Видно, что до дна камеры не дошли, а кость - торчит, под углом. Лучевая кость, от локтя до кисти... И со стороны кисти - обрезана.
- Прижизненное повреждение?
- Нет, не заживало, резали, как по покойнику.
В общем, инвентаря в этом погребении не было. Совсем. Сопроводительная пища стояла - два полных сосуда, почти ведерного объема. Кистей рук, ступней ног у него нет; головы тоже нет. Правую руку отрезали почти до плеча: тоже после смерти, рана никогда не зажила.
- Вот, смотри сам.
Николай вытаскивает из полевой сумки, дает мне пачку фотографий, подсвечивает фонариком. И правда, очень странно: скелет стоял на коленях в странной, скомканной позе. Левая нога стоит на колене, правая уперта в пол погребальной камеры. Спина и шея мучительно выгнуты вверх, обрубок правой рук упирается в пол, левая рука без кисти поднята над отрезанной головой.
- Неужели не видишь?!
И тут до меня вдруг доходит, и по коже пробегает то ли мороз, то ли жар, горло перехватывает, и я буквально не могу вздохнуть. Бог мой, да он же поднимался в могиле! Перевернулся, подтянул под себя ноги, выгнул спину, на которую навалилось несколько тонн земли, пытался встать...
- Коля... У него же головы...
- Головы нет, уже хорошо... А вот другое вырезать забыли.
Коля опять предоставляет мне соображать самому, и опять очень слышен негромкий разговор, переборы гитары, Машин смех в лагере, в нескольких десятках метров.
- Ты фильм видел про зомби, американский?
Мотаю головой, потом соображаю, что меня уже почти не видно, и подаю голосом знак, - мол, нет, не видел.
- А я видел. Снимали их ученые на Гаити, договорились с колдунами. Зомби - это очень материалистично, никакой мистики, никаких потусторонних сил. Это когда печенка начинает работать вместо сердца, сокращается, как насос. У некоторых людей после смерти печень так начинает работать, в аварийном режиме. Почему не у всех и почему именно у этих - не знаю. Конечно, они не такие, как мы. Печень работает хуже, энергии у них гораздо меньше. Движения замедлены, бегать почти не могут, послабее живых. И к голове крови притекает немного, поэтому они не умные.
- Неужели в фильме показаны зомби?!
- Самые натуральные. Я же тебе говорю, это не ихний "жутик". Ученые снимали фильм, вполне научный фильм и предназначенный для ученых; а колдуны им даже помогали. Самое важное дело для колдуна, оказывается, - понять, кто после смерти может стать зомби, и сделать так, чтобы зомби слушался его. Тогда зомби и правда можно напустить на кого угодно. Зомби слабый, но ранить-то его нельзя, он упорно будет вставать и снова идти, делать, что приказали; действует и это, и страшненькие все-таки они, не понять, живые или мертвые.
- Особенно, если люди его сами же хоронили, а он вернулся...
- Да, представляешь впечатление?! Вот они и принимали меры.
- То есть тот, на Подъемной, ему вырезали печень - и все стало в порядке? Не встал? А этому у тебя тут - не вырезали, и потому... гм... эффекты начались? Так?
- А ты можешь дать другое объяснение?
- Не могу. Но почему в слое поселения?
- А ты разве не знаешь, что шамана часто хоронили на месте поселения? Чтобы поселок охранял?
- Ладно... А зачем отрезать кисти рук, ноги, голову? Как же он будет охранять?
- А откуда ты знаешь, в каком смысле было это "охранять"? Может, шаман должен был магическую силу им всем давать? А руки-ноги тут ни при чем?
- А если вырезали печень, то зачем руки, ноги, голова отрезаны?! Он же все равно не встанет!
- Может, на всякий случай? Так спокойнее...
- Смотри-ка, все ты продумал.
- Все не все, а много чего передумал с тех пор, как то погребение брал.
И даже в почти полной темноте я хорошо вижу улыбку Коли - такая она широкая и ехидная.
- Остается только понять, почему дождь не переставал и что за старуха с мальцом.
- Все понять хочешь?!
- Желательно...
- Знаешь, как росла эта береза? Главный ствол корня проходил через левую сторону груди, вот как. Ребра раздвинул и охватил все ребра и позвоночник. Из скелета росла она, береза, вот так.
А про дождь, я думаю, ты слышал...
Да, про дождь мы оба слышали, это уж точно. Про то, как один очень известный археолог проводил разведку... в одной соседней автономной области, совсем недалеко от Хакасии. Ехали на огромном трехосном ГАЗ-66, шесть человек, целый кочующий городок.
Нашли курган, времени сооружения которого точно никак не могли определить. Первые века по Рождеству Христову, точнее трудно. Курган располагался в странном месте - в сухом русле реки; в том месте, где река стекает с гор и разливается по равнине.
Стали копать, и курган оказался необычайно глубоким, гораздо глубже остальных известных. Два метра... Три метра... Что интересно, курган трижды пытались ограбить. Три грабительские "дудки" шли от поверхности. Одна кончалась уже в метре от поверхности. Вторая - от силы в полутора. А третья была глубже всех - на два с половиной метра уходил под землю узкий, сантиметров тридцать в диаметре, лаз. В самой нижней части лаза навсегда замер скелет того, кто его копал столетия назад. Так и остался этот неизвестный, головой почти что вертикально вниз и без всяких внешних повреждений. Видно было - перед смертью он пытался вылезти наружу, бился в узости змеиного прохода... и не успел. Что погубило его? Внезапный приступ удушья? Сердечная болезнь? Тайная отрава? Кто знает...
Работали посменно - одни спускались по шаткой, все удлинявшейся лестнице в прохладный, даже холодный раскоп, другие наверху принимали ведра с породой, поднимали их на веревке. Двое внизу - двое наверху, потом менялись. Начальник был старенький, он не работал лопатой - он ждал, когда пойдет погребение и нужен будет его опыт.
В этот день начальник ушел из лагеря надолго, - он каждый день делал маршруты, искал курганные могильники. А ребята полезли в раскоп и углубили его почти до пяти метров.

* * *

...В этот день вдруг пошли находки! Роскошная бронзовая фигурка, явно не местной работы! Тангутская, а может быть, китайская фигурка лежала в слое мешаной земли, сверкала полированными глазами. Очень необычная находка. Тут и вторая фигурка, тоже очень необычная.
- Ребята, что здесь!
Ажиотаж нарастал. Вот и еще что-то выступает под слоем песка... Наступил момент, когда сидевшие сверху не выдержали и полезли тоже посмотреть; все четверо работников спустились вниз.
- Что там у вас? - Шофер склонился над раскопом.
- Смотри сам!
- Показали бы...
- Нет, Вася, вынимать нельзя! Сам спускайся!
И, конечно же, Вася не выдержал.
Вот тут-то лучезарное уже много дней небо резко затуманилось. Хлынул дождь. Наверное, где-то совсем неглубоко под слоем песка проходил слой глины - потому что вода почти сразу начала накапливаться, проступала сквозь слой песка. А что еще гораздо хуже, сухое русло исправно собирало воду со склонов, с лежащих выше мест, и в раскоп стало затекать! Сначала - тоненькой струйкой, а через несколько минут - как из брандспойта, струя толщиной почти в руку.
Лестница? Да, была лестница, только лестница, впервые за все дни работ, переломилась как раз посередине. Соединить? Но никаких инструментов нет. Связать ремнями? Все равно разваливается, да и вон еще одна перекладина стала шататься...
Двадцать минут назад веселые люди хлопали друг друга по спине, поздравляли с находками и белозубо радовались жизни. Теперь шестеро обреченных стояли по колено (пока по колено) в воде, тоскливо глядя на клочок серого неба и все лучше понимая, что происходило с грабителями этого кургана.
Пытались копать ступени в стенках, - песок под ножом оплывал, сыпался, ступени ни одной не получилось. Сделать "пирамиду"? Мало места (а вода уже почти по пояс).
Начальник прибежал, когда вода всем была уже по грудь. Мгновенно подогнал машину задом к раскопу, прикрепил канат одним концом к машине: сбросил в яму остальную бухту.
- Все в машину! Живо!
- Докапывать разве не будем?
- В машину, я сказал!
- Там же лопаты...
- В машину! Критиковать мои действия будете в Ленинграде.
И экспедиция уехала. Больше к этому месту никогда не возвращались, все попытки обсуждать происшествие начальник пресекал категорически, и история так и осталась в жизни каждого из участников чем-то особенным, исключительным и совершенно неразъясненным. Между прочим, хоть сам начальник помер еще тридцать лет назад, по крайней мере двое участников этой раскопки живы по сей день, и оба мы с ними знакомы - и я, и Коля Кузьмин.
Так что дождь - об этом мы немного слышали.
Другое дело, что механизм образования дождя... так сказать, технология, остается не очень понятным.
- Знаешь, в этой истории есть и забавные стороны... Например, когда достали мы его, положили в ящик, к нему никто даже прикасаться не хотел. Народ изо всех сил старался не трогать ящик, и в палатке с находками по одному не задерживались. Так, понимаешь, трепетно они к этому ящику!..
А потом, как-то в субботу, народ отправился в кино. Ехать далеко, давайте, говорят, мы в клубе и переночуем... Я же понимаю - им хочется лишний раз подальше от ящика оказаться, но не против. Ко мне как раз Светка приехала (Света - это жена Кузьмина).
Что такое супружеская идиллия в палатке, из которой каждый звук разносится на десятки метров, я представляю очень хорошо и сочувственно киваю Кузьмину.
- Ну вот... А слух, конечно же, давно пошел, насчет золота.
Об этом тоже распространяться долго не надо, Кузьмин прав. Что ни говори, как ни доказывай, а в любой деревне обязательно найдется несколько человек, свято убежденных: археологи ищут золото! Уже нашли! Вчера, сам видел, полный бидон золота тащили!
Подробности подпитывают друг друга, ими обрастает любое действие археологов, и очень может настать момент крутых разборок с теми, кто якобы накопал тонны золота, и момент проникновения кого-нибудь на раскоп - мало ли что говорят археологи? Надо проверить, что это они копают.
- Погода сырая, холодная, середина сентября уже. Дождь крапает. Опять ноги к земле прилипают, чавкает все при каждом движении. Я задремал где-то в полночь, проснулся - Светки нет. А тут по земле - чав-чав-чав! Пришли! Двое деятелей из деревни. Вижу - как раз в сторону раскопа. Идут, озираются, чуть ли не приседают - место действует, и очень сильно... Тут Светка с другой стороны! Я перепугался и за карабином - а они как увидели!
Кузьмин прыснул, замотал головой:
- Андрей, Светка-то вышла... Понятно, зачем. Вышла в такой длинной рубашке, из бязи, присела за палаткой. Тут эти двое. Она, значит, из-за палатки выплывает, такой белый силуэт посреди лагеря, и меня спрашивает:
- Коля, это кто?
Спросонья голос неразборчивый, трескучий, я и сам толком не понял. Эти, может, и не заметили бы, но оглянулись на звук... и как появился ее силуэт - надо было видеть, как вчистили! Я на пол повалился, зажимаю рот, чтоб не смеяться, потом сообразил - шум-то совсем не помешает - ну, и стал хохотать. Минуты, три просмеяться не мог.
Мы тоже немного посмеялись, попыхивая "беломором". Посидели, слушая тишину и звуки лагеря.
- Коля... А когда скелет лежал в лагере... Дождь все время шел?
Коля долго молчит, дымит "беломором", потом подтверждает:
- Все время...
- Над лагерем или везде?
Сидит, молчит, курит.
- Над лагерем, пожалуй, больше...
- А говорил, что никаких эффектов...
Мы опять сидим, молчим, и я понимаю, как неуютно Николаю. Женщина в ночной рубашке, напугавшая до полусмерти двух вооруженных бандитов, - это, конечно, весело. Твоя жена в роли привидения - пожалуй, еще веселее. Но тут-то получается, что Светка и правда была в двух шагах от чего-то не очень хорошего. Вышла от мужа пописать, а в соседней палатке лежит... То, что вызвало дожди над лагерем, ни много ни мало.
И я перевожу разговор на тему не менее интересную.
- Коля, Коля... Все равно ведь невозможно объяснить, каким образом несостоявшийся зомби устраивает дождь... Или кто устраивает для него?
- Все тебе надо понять... Помнишь, у Стругацких один все пытается понять, где состыковываются экономика Японии и собирание марок? И какие законы Вселенной принимают вид краснорожих страшных карликов...
- Помню... А знаешь, наверное, не только в Хакасии можно найти такие погребения.
- Можно, я уже искал. Только это совсем другая история.
Я киваю, и мы еще долго сидим в темноте, наблюдая рваный полет летучей мыши, слушая пение под гитару и смех Маши в лагере. Вот мы сидим в очень красивом, но и вполне прозаическом месте. Родной, привычный уют хорошо организованного лагеря. В желудках плещется портвейн и Бог знает сколько пельменей, масла, хлеба, колбасы. Но близость мира иного явлена уж очень очевидно.
Не знаю, как чувствовал и что думал тогда Коля. Он уже который год живет в Берлине, преподает там сибирскую археологию, и спросить у него я не могу. Тогда он чиркнул спичкой, мы оба затянулись "беломором" и опять тихо сидели в ароматной мягкой темноте. И ваш покорный слуга чувствовал себя примерно как герой Стругацких. Тот, имевший дело с фантомами, невероятными историями и краснорожими карликами.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ] 13 14 15 16 17 18 19 20 21
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.