Чтение 12–й страницы книги ~Самоубийство~

чашку кофе, съела сандвич. "И так опоздала"! Обедать будем верно все вместе
с Ильичем, с Мартовым, быть может и с Плехановым. Наконец-то, увижу и
Плеханова! -- радостно подумала Люда. В Женеве она его не встречала: хотела
было зайти познакомиться или, вернее, представиться, но ей сказали, что он,
должно быть, ее не примет, к нему попасть не так легко, жена оберегает его
покой.

Она не знала города<,> пришлось нанять извозчика, -- "только на первый
раз, потом буду пользоваться трамваем". Номер дома дала не тот, что значился
в ее бумажке, а к нему близкий: "Неловко приезжать как барыня". Подошла к
указанному номеру пешком и остановилась в недоумении: "Какой-то амбар! Не
ошибка 60 ли? Не может быть, чтоб съезд был в амбаре?" Слышала, что на
социалистических конгрессах обычно вывешиваются у дверей красные флаги.
Никаких флагов не было, но у открытых ворот висел лист бумаги с надписью
чернилами по русски. Наверху было написано "Пролетарии всех стран
соединяйтесь", а в средине крупными неровными буквами "Съезд Российской
Социаль-Демократической Рабочей Партии". Прочла это с радостным волнением.
Ворота были отворены, прохожие удивленно заглядывали в амбар, Люда тоже
заглянула, увидела стол и стулья и нерешительно вошла. Недалеко от входа
стоял знакомый: Кольцов. Лицо у него было торжественное. Он ласково с ней
поздоровался.

-- Добро пожаловать. Садитесь, где хотите. А то можете еще погулять.
Съезд откроется с маленьким опозданием, -- сказал он и тотчас обратился к
кому-то другому. Ее окликнул знакомый голос.

-- Людмила Ивановна! Как поживаете?

Она ахнула: Джамбул.

-- Как я рада! Где вы сидите? Можно подсесть к вам?

-- Разумеется, можно и должно. Но лучше выйдем пока в кулуары. Здесь
очень душно.

-- А где кулуары?

-- Кулуары это улица, -- невозмутимо ответил он.

-- Да, странное помещение! Ах, как я рада, что встретила вас! Конечно,
выйдем.

На улице они весело поболтали.

-- Получили совещательный голос, Джамбул?

-- Нет никакого, даже самого тоненького, голоска. Я "гость". То есть,
Ильич мне сказал, что я могу приехать, я и приехал. Если выгонят, то я
зарыдаю и уеду.

Люда расхохоталась.

-- Представьте, я в таком же положении! Ильич давно обещал мне устроить
совещательный, но, верно, забыл. А разве могут выгнать?

-- Чего на свете не бывает. Едва ли. А то мы потребуем с вашего Ильича
возмещения убытков... Вот он, Ильич. Я его уже видел. 61

Из амбара в "кулуары" выбежал Ленин. Люда радостно ему улыбнулась. Он
приветливо с ней поздоровался, но по рассеянности назвал ее Людмилой
Степановной. Это чуть ее резнуло, особенно потому, что слышал Джамбул. Ленин
пробежал дальше, кого-то отвел в сторону и заговорил с ним.

-- Кажется, съезд начнется с опозданием?

-- Да, уже три четверти третьего, -- сказал Джамбул. <--> Когда
начнется, это неважно, а вот когда кончится сегодняшнее заседание? Я
тороплюсь.

-- Это досадно. Я думала, пообедаем вместе.

-- Я взял комнату с пансионом. Там обедают в шесть. Но главное, до того
надо осмотреть Sante Gudule.

-- Какую еще Sante Gudule? Это церковь?

-- Знаменитая. Впрочем, лучше пойду в воскресенье утром. На меня всегда
сильно действует богослужение.

-- Это неожиданно.

-- У них орган, говорят, один из лучших в мире. Церковь очень
историческая. Кажется, одиннадцатого столетия.

-- Нельзя по русски сказать "очень историческая".

-- Я не русский. И, к сожалению, в Турции немного отвык от русского
языка.

-- Разве вы были в Турции?

-- Был довольно долго, у отца.

-- Ваш отец живет в Турции?

-- Давным давно. У него там усадьба. Я его очень люблю, и он меня
любит. При отъезде дал мне много денег и подарил вот эту штуку. -- Джамбул
вынул массивные золотые часы, надавил пуговку, крышка отскочила. На его лице
выразилась наивная, простодушная, почти детская радость. Он поднес часы к
уху, послушал и положил их назад в жилетный карман, опять с удовольствием
щелкнув крышкой. -- Идут не минута в минуту, а секунда в секунду. Отец
когда-то купил в Константинополе. Это Брегет... Помните у Пушкина? "Пока не
дремлющий Брегет -- Не прозвонит ему обед".

-- Кажется, сейчас начинаем! Люди входят. 62

-- Да, приехал наш именитый председатель. С извозчичьих дрожек сходил
человек в сюртуке. Люда тотчас его узнала: Плеханов! К нему на улицу
поспешно вышел Кольцов. Плеханов довольно холодно с ним поздоровался и
неторопливо направился к воротам. Люди ему кланялись. Джамбул отвернулся.

-- У него интересное лицо! И выправка почти военная. Я сама из военной
семьи и замечаю.

-- Не люблю его. Теоретиков вообще не люблю. Ленин гораздо лучше, хотя
и он тоже теоретик.

Раздался звонок. Они вошли в амбар. Плеханов со скрещенными руками
стоял за столом. Рядом с ним сидел стенографист. Около стола Кольцов
радостно-торжественно звонил в колокольчик.

Когда все заняли места, Плеханов объявил съезд открытым и сказал
краткое приветственное слово, -- сказал, как всегда, хорошо. Очень повысив
голос, произнес: "Каждый из нас может воскликнуть и, может быть, не раз
восклицал словами рыцаря-гуманиста: "Весело жить в такое время!" Эти слова
были покрыты рукоплесканиями, впрочем не очень бурными, не "переходившими в
овацию". Часть собравшихся в амбаре делегатов вообще не апплодировала, и вид
у нее был довольно угрюмый. Апплодировал Ленин и еще сильнее Люда, иногда на
него поглядывавшая.

-- А вот я ни разу не восклицал словами рыцаря-гуманиста и даже отроду
не слышал о них, -- сказал шопотом Люде Джамбал. -- А вы слышали?

-- Во всяком случае я всегда думала именно это!

-- А отчего собственно нам должно быть так весело? Как будто ничего
особенно радостного для нас в мире не присходит?

-- Будьте спокойны, произойдет.

-- Что же именно?

-- Вы отлично знаете, что именно: революция. И, пожалуйста, бросьте ваш
скептицизм. Если вы скептик, то не надо было сюда приезжать и вообще
соваться в революцию. Прекрасно говорил Плеханов, с очень большим подъемом.

-- Не люблю, когда говорят с подъемом. По моему, это актерская игра.
Вот Ленин говорит без подъема. 63

-- Не всегда.

-- А сейчас с подъемом прочтет доклад о проверке мандатов Гинзбург, он
же Кольцов. Этот едва ли устроит революцию, а?

-- Зато Ильич устроит!

-- Уж если кто, то действительно он. Но вы дружески посоветовали бы ему
поторопиться. Я не желаю долго ждать. Как вы думаете, нельзя ли теперь опять
уйти в кулуары?.. Что вы смотрите на меня с негодованием, точно я вам сделал
постыдное предложение?..

-- Я не знала, что вы такой весельчак, Джамбул. Пожалуйста, не мешайте
слушать.

-- Молчу, молчу. Больше не скажу ни слова до пяти часов. В пять я
испарюсь. Кажется, так говорят: "испарюсь"?

Плеханов действительно был избран председателем par acclamation. Но
угрюмая часть зала опять восторга не проявила. Люде было обидно, что Ильич
избран лишь вице-председателем, притом одним из двух, с каким-то совершенно
неизвестным ей делегатом. "Нет, это естественно: Плеханов много старше, он
был основателем партии".

После длинного доклада о проверке мандатов Джамбул посмотрел на часы.

-- Хотите испариться вместе со мной? -- тихо спросил он.

-- Нет, не хочу!

-- Дальше сегодня будет такая же веселая материя. Шашки джигиты
выхватят позднее, и пойдет кровавый бой.

-- Почему вы знаете?

-- Я уже всЈ знаю, расспрашивал кое-кого еще вчера вечером. И, знаете,
кто будет общим bête noire? Вот этот делегат, видите, сидит впереди с краю.
Это бундовец, кажется, его зовут Либер или как-то так. По моему, очень
тихенький человечек, совсем его громить не надо. Да еще вон тот, какой-то
Акимов, он не бундовец и даже не еврей. Им обоим эти звери Плеханов и Ленин
хотят сообща устроить погром, при благосклонном участии своих лютых врагов
Мартова и Троцкого... А вы будете выступать? 64

-- Я об этом не думала!.. Разве гости имеют право?

-- А вы выступите без права. Ну, Гинзбург вас выведет за волосы, что за
беда? Осмотрите по крайней мере Брюссель.

-- Да перестаньте вы шутить, Джамбул... Я вас так называю, потому что
не знаю вашего имени-отчества.

-- У меня нет имени-отчества или оно такое мудреное, что вы и не
повторите. Но если вы меня смеете называть Джамбул, то я вас буду называть
Люда.

-- Неужели вы действительно уйдете до конца?

-- Я на все способен! Вы меня еще не знаете. Я способен даже на это!

-- Сегодня верно будет общий товарищеский обед.

-- Такая буйная оргия действительно возможна. От такого отчаянного
сорванца, как Гинзбург, всЈ станется! А где Вы завтра завтракаете? Хотите,
позавтракаем вместе?