жанра. Помните ту очаровательную американку, которую вы показали мне на
прошлой неделе?
американка - еще более очаровательная, чем всегда, - сидела со своим
спутником в укромной нише, где висит знаменитый портрет папы Иннокентия.
восхитительна, но если я правильно вас понял тогда, она du meilleur mond[*Из
общества (франц.)].
приятель видел Дэзи каких-нибудь пять минут назад, кликнул кэб и поехал к
миссис Миллер. Она была дома, но сочла нужным извиниться, что принимает его
в отсутствие Дэзи.
Она всюду разъезжает с мистером Джованелли.
ж, мистер Джованелли настоящий джентльмен. Я все допытываюсь у Дэзи, не
помолвлены ли они,
мамаша, - ведет она себя так, будто помолвлены. Но мистер Джованелли обещал
сказать мне, если Дэзи сама не скажет. Надо бы написать об этом мистеру
Миллеру, как вы думаете?
Миллер поразила его своим несоответствием с примерами материнской
бдительности, и он счел свои намерения предостеречь ее совершенно
неуместными.
знакомых Уинтерборн уже больше не встречался с ней, так как эти
проницательные люди окончательно убедились в том, что мисс Миллер зашла
слишком далеко. Они перестали приглашать ее: пусть взыскательные европейцы
знают, что, хотя мисс Дэзи и американка, поведение ее отнюдь не характерно
для американских девушек и, на взгляд ее соотечественников, противно
общепринятой морали. Уинтерборну хотелось знать, как Дэзи воспринимает
ледяные взоры своих недавних друзей, но он подозревал, что она никак не
воспринимает их, и сердился на нее за это. Он твердил самому себе: Дэзи
слишком легкомысленна и ребячлива, слишком безрассудна, слишком
провинциальна, чтобы призадуматься над остракизмом, которому ее подвергали.
Она даже не замечает его! Но бывали минуты, когда ему казалось, что это
грациозное, беспечное существо бросает страстный вызов окружающим, прекрасно
зная, какое впечатление он производит на них. Что же кроется под всем этим?
- спрашивал себя Уинтерборн. Убеждение в невинности своих поступков или же
безрассудство, свойственное молодым особам определенного типа? Следует
признать, что прежняя вера в "невинность" Дэзи все больше и больше начинала
казаться Уинтерборну плодом его же собственного утонченного рыцарства: Как я
уже говорил, он негодовал, что ему приходится резонерствовать по поводу
этой. девушки, его сердило, что он не может разобраться в том, является ли
эксцентричность Дэзи особенностью, присущей ее стране и национальности, или
же это ее личное качество. Ни та, ни другая точка зрения не помогала ему
разгадать эту девушку, он спохватился слишком поздно. Она увлеклась мистером
Джованелли.
встретил Дэзи в цветущей обители тишины и безлюдья, известной под именем
Палаццо Цезарей. Ранняя итальянская весна наполняла воздух ароматами
цветения, нежная зелень скрадывала неровности Палатинского холмя. Дэзи
бродила среди развалин, окаймленных замшелой мраморной оградой, среди
выложенных на полу надписей, увековечивающих далекие времена. Рим никогда
еще не казался Уинтерборну таким прекрасным. Он стоял, любуясь гармонией
линий и красок, замкнувших вдали город в свой круг, вдыхал мягкие, влажные
запахи, ощущая таинство слияния молодой весны с этими останками древности.
Ему казалось, что и Дэзи никогда еще не была так хороша, как сегодня,
впрочем, к такому выводу он приходил при каждой своей встрече с ней.
Джованелли тоже был здесь, и даже Джованелли показался ему сверх обычного
элегантным.
почтительно выслушивал его, он угодливо смеялся над его шутками, он словно
хотел подчеркнуть, что ему нечего тягаться с таким блестящим молодым
человеком. Джованелли совсем не походил на ревнивого вздыхателя и,
руководствуясь бесспорно присущим ему чувством такта, держался с той
скромностью, какой и можно было ждать от него. Уинтерборну даже казалось
иногда, что Джованелли охотно доверился бы ему и, будучи человеком неглупым,
признался бы: боже избави, уж он-то знает, насколько эксцентрична эта
девушка, ему и в голову не приходит льстить себя обманчивой... во всяком
случае, явно обманчивой надеждой на брак и доллары. В эту их встречу
Джованелли отошел от своей спутшщы и, сорвав ветку миндаля, аккуратно продел
ее в петлицу.
Джованелли. - Вам кажется, что; я провожу слишком много времени с ним. - И
она мотнула головой в сторону своего спутника.
серьезные нотки. - Но я не верю этим людям. Они только притворяются, будто
это их шокирует. По существу же им нет до меня никакого дела. Кроме того, я
редко где бываю.
бесцеремонным образом. Дэзи пристально посмотрела на него.
чопорным, как дождевой зонт.
Уинтерборн.
Потом снова посмотрела на Уинтерборна.
помолвлены, и я всем так и говорил.
он увидел, что Джованелли возвращается к ним. Дэзи тоже увидела его и снова
обратилась к своему соотечественнику.
помолвлена.
шли к выходу, когда он повстречал их. Неделю спустя он собрался пообедать в
прекрасной вилле на Целейском холме и, подъехав туда, отпустил наемный
экипаж. Вечер был чудесный, и Уинтерборн решил доставить себе на обратном
пути удовольствие и прогуляться под аркой Константина и мимо слабо
освещенного Форума. В небе светил убывающий месяц, задернутый тонкой завесой
из облаков, которая рассеивала и смягчала его сияние. Возвращаясь с виллы
(было одиннадцать часов вечера), Уинтерборн поравнялся с сумрачным кольцом
Колизея и, будучи любителем живописных картин, решил, что цирк, залитый
бледным лунным светом, окажется зрелищем, достойным внимания. Он свернул в
сторону и подошел к пустому пролету арки, возле которой стоял открытый
кабриолет - один из тех маленьких экипажей, что снуют по улицам Рима.
Уинтерборн ступил в глубокую тень, падающую от этих величественных стен, и
вышел на светлую безмолвную арену. Колизей никогда еще не производил на него
такого сильного впечатления. Половина громадного цирка тонула в густой тени,
другая мирно покоилась, затянутая прозрачной дымкой лунного света.
Остановившись у края арены, Уинтерборн стал вполголоса декламировать
знаменитые строки из байроновского "Манфреда" и вдруг вспомнил, что ночные
размышления в Колизее, рекомендуемые поэтами, запрещаются врачами. Слов нет,
историческая атмосфера чувствовалась здесь во всем, но с медицинской точки
зрения эта историческая атмосфера была не чем иным, как ядовитыми миазмами.
Уинтерборн вышел на середину арены, решив окинуть взглядом весь цирк и
поскорее уйти отсюда. Высокий крест в центре был погружен в тень. Он
разглядел его, только когда подошел ближе. И вдруг увидел на низких
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Березин Федор
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий
Корнев Павел