живет в здешних местах?
человек.
незнакомец, дотрагиваясь до шляпы, а затем ныряя под шейный платок в поисках
воротничка, который, однако, ему не удалось извлечь на поверхность. - Вы
видите перед собой человека, который тоже интересуется тем джентльменом, что
наверху. Одну минуту.
того, что собирается посвятить мистера Пекснифа в какую-то тайну, потом,
сняв шляпу, начал рыться в тулье, где было много измятых бумажонок и
каких-то мелких клочков, похожих на сигарные обертки, и, наконец, выбрал
среди них конверт от старого письма, порядком засаленный и насквозь
пропахший табаком.
меня и интересует. - Тут он опять нырнул за воротничком и вытащил какую-то
веревочку.
головой и безмятежно улыбаясь, - весьма огорчительно, но я вынужден сказать
вам, что вы не то лицо, за которое себя выдаете. Я знаю мистера Слайма, друг
мой, и, право, зря вы это, совсем ни к чему: самая лучшая политика -
честность.
узком и тесном рукаве, что она походила на суконную колбасу. - Одну минуту!
став к нему спиной. Затем, забрав полы венгерки в левую руку и поглаживая
усы большим н указательным пальцами правой, руки, продолжал:
льстит. Вы полагаете, что я выдаю себя за Чиви Слайма. Сэр, если есть на
свете человек, на которого лестно и почетно быть похожим всякому
джентльмену, то этот человек мой друг Слайм. Потому что это самый
великодушный, самый независимый, самый оригинальный, самый образованный,
самый даровитый, самый возвышенный ум и самый шекспировский, если не
мильтоновский, характер, какой мне известен, и в то же время - это самый
распоследний неудачник, заслуг которого, к сожалению, не признают. Нет, сэр,
я не настолько тщеславен, чтобы выдавать себя за Слайма. Ни одному человеку
на свете я не уступлю ни в чем; но Слайм, признаюсь откровенно, человек
много выше меня. И, следовательно, вы не правы.
конверт.
дело здесь в особенностях, свойственных гению. У всякого истинного гения
свои особенности. Сэр, особенность моего друга Слайма в том, что он всегда
ко всему готов и пребывает в ожидании. Пребывать в ожидании - свойственно
ему, сэр. Он и сейчас пребывает в ожидании, тут, за дверью. Вот это и есть,
- заключил незнакомец, потрясая указательным пальцем у себя перед носом,
расставляя ноги пошире и в то же время не сводя внимательного взгляда с
мистера Пекснифа, - это и есть самая замечательная и любопытная черта
характера мистера Слайма; и когда будут описывать жизнь мистера Слайма,
биографу придется как следует развить эту черту, иначе общество будет
разочаровано. Заметьте, общество будет разочаровано. Мистер Пексниф
кашлянул.
должен обратиться ко мне или, если я удалюсь в этот самый, как его, откуда
нет возврата, пускай адресуется к моим душеприказчикам за разрешением
порыться в моих бумагах. Этой слабой рукой я сделал кое-какие записи о
некоторых делах мистера Слайма - моего названого брата, - они изумят вас,
сэр. Не далее как пятнадцатого числа прошлого месяца, не будучи в состоянии
уплатить по маленькому счету, он употребил одно выражение, сэр, которое было
бы вполне уместно в воззваниях Наполеона Бонапарта к французской армии.
не совсем ловко, - какие, смею спросить, у мистера Слайма могут быть здесь
дела? Хотя, ради моей репутации, мне бы не следовало интересоваться его
делами.
против этого замечания и отвергаю его безусловно, отвергаю с негодованием,
от лица моего друга Слайма. Во-вторых, позвольте представиться. Моя фамилия
- Тигг. Имя Монтегю Тигг, быть может, знакомо вам, сэр. в связи со славными
событиями испанской войны? *
потому я горд, горд, как Люцифер. Извините меня, одну минуту. Мне хотелось
бы, чтобы мой друг Слайм присутствовал при окончании нашей беседы.
вернулся с приятелем, несколько пониже его ростом, облаченным в синий
камлотовый плащ на полинялой красной подкладке. От долгого ожидания на
холоде его резкие черты сильно заострились и осунулись, растрепанные рыжие
бакенбарды и нечесаные волосы взлохматились еще больше, - словом,
неказистого и неряшливого в нем было гораздо больше, чем шекспировского или
мильтоновского.
по плечу одной рукой, а другой призывая мистера Пекснифа к вниманию, - вы с
ним родня, а родственники никогда не ладили между собой и не будут ладить, в
чем я вижу мудрое предопределение и естественную необходимость, иначе все
вращались бы только в семейном кругу и надоели бы друг другу до смерти. Будь
вы с ним в ладах, мне бы это показалось адски подозрительным, но по тому,
как дело обстоит между вами сейчас, я вижу, что оба вы чертовски разумные
ребята и с вами можно столковаться о чем угодно.
находились по ту сторону морали и заключались в подлости, украдкой толкнул
своего приятеля в бок и что-то шепнул ему на ухо.
в свои дела, - сейчас дойду и до этого. Или я сам за все отвечаю, или вовсе
ни за что не берусь. Я совершенно уверен, что мистер Пексниф не откажется
одолжить человеку ваших дарований такую ничтожную сумму, как пять шиллингов.
- Однако, заметив по выражению лица мистера Пекснифа, что тот отнюдь не
разделяет этой уверенности, мистер Тигг опять приставил палец к носу,
специально и единственно для этого почтенного джентльмена, как бы приглашая
его обратить внимание на то, что потребность в небольших займах есть еще
одна из особенностей гения, присущих его другу Слайму, к которой он, Тигг,
откосится снисходительно, ибо такие слабости представляют значительный
метафизический интерес; что же касается его личного ходатайства насчет
небольшого аванса, то он только соображался с желаниями своего друга,
нисколько не считаясь со своими собственными нуждами или выгодами.
взирая на своего названого брата с выражением глубокой задумчивости. -
Клянусь жизнью, вы являете собою удивительный пример могучего духа,
подверженного мелким слабостям. Если бы не было на свете телескопа, я из
своих наблюдений над вами мог бы убедиться, что на солнце есть пятна!
Странный это мир, клянусь богом, и мы обречены в нем на жалкое прозябание,
неизвестно для чего и почему, мистер Пексниф! Ну, да что там! Как ни
рассуждай, а мир не переделаешь! Вспомните слова Гамлета: сколько бы
Геркулес ни размахивал палицей во всех направлениях, разве он в силах
помешать котам поднимать отчаянную возню на крышах или собакам погибать от
пули, когда они в знойную погоду бегают по улице без намордника? * Жизнь
есть загадка, и разгадать ее дьявольски трудно, мистер Пексниф. Мое мнение
таково, что разгадки вовсе нет, как в знаменитой головоломке: "Почему
человек в тюрьме похож на человека вне тюрьмы?" Клянусь душой и телом, все
это в высшей степени странно, а впрочем, что толку разговаривать. Ха-ха!
воспрянул духом и продолжал с прежней живостью:
сказать - даже слишком, и не могу стоять и смотреть, как вы друг другу
собираетесь перегрызть горло, когда этим все равно ничего не выгадаешь.
Мистер Пексниф, вы кузен нашего уважаемого завещателя, а мы его племянники,
то есть я хочу сказать: Чив его племянник. Если разобраться по существу, то,
может, вы более близкая родня, чем мы. Очень хорошо, не возражаю. Но вас к
нему не допустят, и нас тоже. Даю вам самое что ни на есть честное слово,
сэр, я смотрю в эту замочную скважину с девяти утра, с небольшими перерывами
для отдыха, дожидаясь ответа на самую умеренную и благородную просьбу о
небольшом временном пособии, какую только можно себе представить, - всего
пятнадцать фунтов, сэр, и под мое поручительство. И все это время, сэр, он
сидит взаперти с совершенно посторонней особой и оказывает ей неограниченное
доверие. Так вот, я и утверждаю категорически, говоря о создавшемся
положении, что это не годится, это не пройдет, этого терпеть нельзя, и
совершенно невозможно позволить, чтобы это продолжалось.
право (которого я, например, ни за что на свете не берусь оспаривать)
руководиться в своих поступках собственными симпатиями и антипатиями, -
если, разумеется, в них нет ничего противного нравственности и религии.
Возможно, я и сам чувствую, что мистер Чезлвит не относится ко мне,
например, - предположим, что ко мне, - с той христианской любовью, какую нам
следовало бы питать друг к другу; возможно, что я огорчен этим
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Браун Дэн
Соломатина Татьяна
Корнев Павел