"Янки Дудл", вальсы Штрауса, увертюра к "Рабыне Изауре", "Modern Talking"
и "Полет Валькирий" Вагнера. Но все это слышишь очень редко, а в основном
- все та же одна кассета, начинающаяся со слов "гонжи-ни-гонга,
чинчи-во-чинча" (ты пришел, я ушла).
Бирманской Дороге" на юго-запад, в Раджи. По пути проезжаем Бэйшань -
столицу народов лису, ну, джингпо, пуми и айни. Все они мало отличаются
друг от друга, языки их близки к бирманскому, одежда - к тибетской, а
архитектура - к китайской.
Вылезаю на перевале ~1900 м, покрытом лесом из сосны Меркуза (?) и
цветущих магнолий четырех видов. Сосна, видимо, в этом году дала хороший
урожай семян: лес кишит фауной. Прежде всего замечаешь обезьян. Тут
водится несколько макак, из них медвежий настолько похож на йети, что
становится жутко. Кстати, в Китае есть свое общество "криптозоологов",
которые утверждают, что снежный человек - гигантский бесхвостый макак.
Обезьяны-тонкотелы очень красивые, но гораздо более осторожные:
дымчато-серый ринопитек Брелиха, лангуры серебристый и черный.
несколько дятлов, кедровки, зеленые сойки, клесты, попугаи и т.д. Почва
кишит грызунами, как китайские города по ночам. Соответственно чуть ли не
на каждой ветке сидит сова или ястребиный сарыч. В траве даже днем снуют
мангусты, а ночью то и дело слышишь резкие шорохи и отчаянный писк, когда
бенгальская кошка или циветта догоняет добычу. Иногда в луче фонаря видно
сразу 2-3 пары светящихся глаз.
и дождевых капель. Ночую в каком-то сарае, причудливо изогнувшись под
сухими участками спальника. Хорошо, что автобус сюда не прошел, хоть это и
был дорогой "спальный автобус" с полками вдоль окон. Ведь тогда я бы не
увидел ничего из вышеперечисленного.
дальше идет совсем другой лес - более красивого в жизни не видел. В
300-500 метрах одна от другой торчат похожие на огромные черные кипарисы
тайвании юннаньские высотой метров по восемьдесят. Основной полог состоит
из нескольких видов акаций - от обычной "стыдливой мимозы" до экзотических
"зонтиков" с плотными листьями и метровыми стручками. В подлеске -
цветущие камелии и бамбук. По этим прозрачным зарослям я прошел 36
километров, но увидел только маленького, похожего на дегенеративную косулю
свиного оленя, пару попугаев и зимородка у заросшего лотосом пруда (лотосы
еще цветут).
настоящий тропический лес, вдруг пошли поля кукурузы, табака и риса, где
вообще ничего не водилось, кроме бамбуковых крыс и ласточек. Впрочем, в
такой дождь трудно чего-либо ожидать. Среди полей торчали яблони и кусты
мандаринов (они здесь величиной с апельсин, темно-зеленые и необычайно
сладкие - может быть, это вообще другой вид цитрусов). Я, конечно,
задержался на часик, и это была ошибка:
золотисто-желтые и очень вкусные. Растянул рюкзак до предела и забил до
отказа, после чего прополз километра три и упал. Перед моим мутным взором
уходили вдаль стройные ряды ананасов. До сих пор я их ел три раза в жизни:
в раннем детстве, в Гааге после обмена в автомате советских двугривенных
на гульдены и на днях в Лиджанге, не считая ломтиков в компоте. Ребята,
ананасы очень вкусные.
плантации чего-то типа кабачков, но сладкого и на деревьях. Легкий завтрак
(с 7 до 9 часов), и я волочу рюкзак в Раджи - последний поселок перед
Бирмой. Живут здесь племена ачанг и айни. Айни, как и большинство народов
Западной Юннани, исповедуют смесь ламаизма, махаяны и хинаяны. Ачанг
близки к айни, но, подобно народам Южной Юннани, исповедуют хинаяну и
строят конические пагоды и ступы.
границу в столь густонаселенном месте слишком рискованно. Поэтому я два
часа торчу под дождем, дожидаясь попутки в Щишуанбанну ("10 районов,
выращивающих опиум") - китайскую часть "Золотого треугольника" на крайнем
юге. Наконец ловлю грузовик с углем, и мы ползем по бесконечным перевалам,
пока не темнеет. Второй пассажир читает "китайско-русский разговорник для
приграничной торговли" - не знаю, зачем ему в Юннани русский язык. В лучах
фар появляются причудливые силуэты бананов - словно помесь мельницы с
вертолетом; крошечные вислобрюхие свинки, больше похожие на французских
бульдогов; огромные бурые гаялы (домашние гауры); плантации гевеи с
привязанными к стволам аккуратными чашечками для сбора каучука. Начинаем
подъем на перевал через Уляншань (2000 м). По моим расчетам, где-то здесь
мы пересекаем Северный тропик. Вдруг, словно символ начинающейся отсюда
лучшей части Земли, перед машиной возникает дымчатый леопард. Шофер резко
газует, надеясь добыть дорогую шкурку, а я потихоньку перевожу рукоятку на
нейтраль. Скорость сразу падает, и шкурка убегает. Так поступают
тимуровцы. Мужик ничего не заметил:
красивым восьмиугольным храмом, Менгхай (деревню айни), Йингонг - столицу
Щишуанбанны, Менглун (там живет племя юнио) и добрались до Менглы к шести
утра. В Менгле тоже много юнио. Они живут в длинных домах-бараках по 20-30
семей в каждом и красят зубы в черный цвет, как в древней Руси. Женщины
ходят в черно-белых платьях и носят букеты цветов в огромных дырках
растянутых мочек ушей.
вдоль лаосской границы полосой в 5-20 км шириной тянется заповедник для
охраны бенгальского тигра. Завтракаю "древесными кабачками" (это папайя -
позор, что сразу не вспомнил), выбираюсь из деревни и в 8 утра наконец-то
вхожу в тропический лес. Об этом я мечтал двадцать лет - с тех пор, как
научился читать.
простуда прошла, словно ее выключили, и даже пальцы почти не болят, хотя
опухоль еще осталась. Из всех многочисленных описаний троп. леса, которые
мне приходилось читать, самой близкой к истине оказалась версия Даррелла:
исключительно красивое место, по которому очень приятно побродить. При
этом там столько интересного, что бродить можно всю жизнь (чем я отчасти и
собираюсь заняться).
основном из мягких папоротников и тонкого бамбука, так что ходить можно
без троп, хотя это несколько шумно. Но если где-то упало или срублено
дерево, там вырастает пучок бамбука до 30 м высотой, окруженный
гигантскими лопухами, бананами и колючками. В общем, лучше ходить по
речкам. Еще можно найти дерево, оплетенное фикусом-душителем, по этой
"сетке" влезть наверх и передвигаться по кронам. Но это очень сложно и
утомительно: во-первых, яруса не сплошные и приходится все время менять
высоту, во-вторых, рюкзак приходится оставлять внизу и потом за ним
возвращаться. Зато фауна разных ярусов отличается больше, чем сибирская от
канадской.
удобная база для облета территории: орлы, летучие лисицы, хохлатые стрижи.
Первый ярус (очень высокие деревья) - самый интересный, здесь жизнь просто
кипит: попугаи, дронго, иволги; тут также больше всего бабочек, но за ними
не очень-то побегаешь. Второй ярус (средние деревья) - самый густой. Тут
обитают зеленые голуби, листовки, райские мухоловки, древесные змеи; в
этом ярусе болье всего цветов, поэтому в нем держатся нектарницы и дневные
бражники. В третьем ярусе (низкие деревья и бамбук) живут тупайи, квакши,
медососы, агамы-калоты. В четвертом (кустарник, мелкий бамбук, высокие
папоротники и маленькие пальмы) - дом для множества мелких,
тусклоокрашенных птичек, тимелий, земляных белок. Пятый ярус (трава и
поверхность почвы) населяют лесные куропатки, питты, мангусты,
бесчисленные лягушки, большеголовые черепахи (они иногда и на деревья
взбираются), змеи и крупные звери. В подстилке и почве прокладывают ходы
слепозмейки, червяги и бамбуковые крысы. Я называю только тех, кого
встретил в первый же день.
зимородков, выдр, всяких аквариумных рыбок типа гурами и бойцовых, а
иногда - огромных варанов. Они уверенно плавают даже на участках с быстрым
течением, обследуя берега в поисках чего-нибудь. Вараны производят
впечатление очень сообразительных рептилий: например, они замечают
человека, неподвижно сидящего в кроне высокого дерева над водой.
тигр, гаур, олени, малайский медведь, барсуки (?), дикие кошки и еще черт
знает кто.
самострелу - длинному арбалету, заряженному толстой короткой стрелой из
железа, наконечник которой был смочен какой-то дрянью. За пять метров до
него с лаосской стороны была надломлена ветка. На тропе виднелись следы
армейских ботинок - видать, тамошние пограничники промышляют в заповеднике
сопредельной страны. Я перевесил арбалет немного ближе к Лаосу и кинул по
обе стороны по кусочку старых носок, чтобы предупредить фауну. Любитель
стимуляторов из тигровых усов скоро навсегда забудет о половых проблемах.
Ничего не поделаешь, закон тайги суров. Вешать самострел на тропе, по
которой часто ходят крестьяне, и при этом ставить маркировку только со
своей стороны - последнее свинство.
Глуховский Дмитрий
Никитин Юрий
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Посняков Андрей