среди многочисленных снежных бугров. Я с трудом прорыл проход и влез внутрь.
Палатка имела жилой вид: всюду разбросаны вещи, которыми, казалось, только
что пользовались, в кастрюле даже нарезано мясо для супа. Все это
подтверждало вывод Виноградова, что люди ушли ненадолго и какое-то несчастье
не позволило им вернуться в свой лагерь.
зари. Медленно надвигалась ночь, окутывая прозрачными сумерками ущелье. Мы с
проводниками взялись за устройство лагеря, а Василий Николаевич и Геннадий
решили полностью откопать палатку Королева. Когда ужин сварился, я пошел за
ними.
вот, под снегом, веревки нашли, кайла, гвозди, цемент, к тому же и вся
посуда здесь, даже ложки. Думаю, они работу закончили, спустили сюда часть
груза с гольца и пошли за остальным.
плечами.
узкое, никуда не свернешь, да и заблудиться негде.
чайнике. Из темноты доносятся сонные звуки, шорох, случайного ветра.
приподнявшись.
откололось и, дробясь, покатилось вниз.
сползали с вершины целые потоки камней. Можно было поверить, что проснулся
легендарный Алгычан и сбрасывает с себя гранитные оковы.
глыбы, сотрясая ударами скалы. Мы теряли последнюю надежду спасти наших
товарищей...
Палатку сторожил холод. Василий Николаевич лежал на шкуре с закрытыми
глазами, плотно сжав губы. В его руке не угасала трубка. Геннадий, забившись
в угол, сидел, ссутуля спину, над кружкой давно уже остывшего чая. Что-то
нужно сказать, отвлечь всех от мрачных мыслей. Но язык будто онемел, слова
вылетели из памяти. А от тишины еще тяжелей на душе...
обреченными. Снова вместе. Возвращение в бухту. Расставание с Королевым.
Николаевич идет влево от нашей стоянки, намереваясь проникнуть в недоступную
северную часть гольца, где скалы отвесными стенами поднимаются к главной
вершине. Там, вероятно, скопилось много лавинного снега, в нем, быть может,
ему удастся обнаружить обломки упавшей с пика пирамиды. Я иду направо. Хочу
по гребню подняться как можно выше и обследовать цирки, врезающиеся в голец
в юго-западной стороне. В лагере остается Геннадий. Он установит рацию. Нас
давно ждут в эфире и, конечно, беспокоятся.
для разжигания костра и дневной запас продуктов для себя и Кучума.
сохатиным камусом, они легко скользят по затвердевшему снегу и совершенно не
сдают даже на очень крутом подъеме. Кучум идет на длинном поводке. Он
горячится, рвется вперед и почти выносит меня на первый взлобок.
ни следа, ни каких-либо иных признаков присутствия людей.
Впереди громоздятся высокие террасы склонов Алгычана. Всюду россыпи, местами
лежат глыбы упавших скал. Подбираюсь к каменным столбам, торчащим, словно
истуканы, по краю гребня, и, не найдя здесь прохода, останавливаюсь.
Стенки цирка довольно крутые, и их снежная поверхность исчерчена постоянно
скатывающимися камнями. За противоположной стеною, судя по рельефу, должно
быть обширное углубление, но мне его не видно.
глотками втягивает воздух. Видимо, что-то доносит еле уловимый ветерок,
изредка налетающий снизу. Я просматриваю склоны Алгычана. Солнечный свет
широким потоком ворвался в цирк. На снежной поверхности обозначились
морщинки, бугры, рубцы передувов, и совершенно неожиданно среди них я увидел
следы. Они вошли в цирк снизу, обогнули озерко и исчезли неровной стежкой за
соседним гребнем. "Кто мог бродить здесь?" -- подумал я, надеясь открыть
причину загадочного исчезновения людей.
же снег там заледеневший, местами торчат острые камни. На лыжах -- опасно.
Лучше вернуться назад и пойти в цирк снизу.
беспокойный взгляд на соседний гребень, замер. Хотя человек и обладает
зрением лучшим, чем у собаки, все же я ничего там не заметил. Но Кучум
взбудоражен, он громко втягивает в себя воздух и, наконец, бросается в
сторону гряды. С трудом сдерживаю разгорячившуюся собаку, та упорствует,
запускает глубоко в снег когти и делает отчаянную попытку сорваться с
поводка.
скрытую за ним чащину. Может быть, собака улавливает запах человека или
дыма?
вперед. Он здоровый, сильный, и мне на лыжах нелегко справиться с ним.
Единственный выход -- рискнуть спуститься по стенке на дно цирка. Связываю
лыжи и пускаю их вниз. Они, скользя, несутся по снежному откосу, то взлетая,
то прячась, наконец скрываются где-то в глубине.
на этой стене? Вспомнилось детство и ледянка, на которой часто катался с
гор. Снимаю телогрейку, усаживаюсь на нее, пропустив рукава между ног, и
отталкиваюсь. Вначале Кучум бежит впереди, но скорость нарастает. Собака уже
не поспевает за мною, падает, летит кувырком. Я работаю руками и ногами,
удерживаю равновесие. Спускаемся с невероятной быстротой. Снизу, сквозь
телогрейку, начинает холодить. Но вот, наконец, и дно цирка. Кучум
встряхивает шубу и садится, а я смеюсь: от телогрейки остались только рукава
да ворот, на брюках -- большая дыра. Хорошо, что в шапке всегда имеется
иголка с ниткой.
солнце. Воздух потеплел. Ни одной птицы не видно, и ничто не напоминает о
близости живых существ. Только шорох лыж да тяжелое дыхание собаки нарушают
покой гор.
от нас косогором. Собака вытягивается в струнку, готовая броситься на звук.
Вот что-то мелькнуло, из-за крутизны вырывается стадо снежных баранов и на
наших глазах уходит влево, к скалам. Я приседаю. Кучум не шевелится, следит,
как они прыгают с камня на камень. Затем, оглянувшись, смотрит на меня, как
бы спрашивая, почему я не стреляю. А бараны, отбежав метров двести, вдруг
остановились и, повернув головы в нашу сторону, замерли.
камней они кажутся почти белыми. Мгновение -- и животные пугливо бросаются
дальше. До слуха снова долетает стук камней. Через сто метров бараны опять
останавливаются, потом бегут дальше, и так, небольшими рывками с
остановками, они уходят от нас. Добравшись до скал, звери вытягиваются в
одну линию, скачут с карниза на карниз, по уступам и, забираясь все выше и
выше, исчезают в щелях.
находясь под впечатлением неожиданной встречи.
хорошо видимые с того места, где мы стоим. Нигде никаких признаков людей.
юго-западных склонов Алгычана, я ни с чем вернулся в лагерь. Василия
Николаевича еще не было. Меня встретил Геннадий.
дежурят, ищут нас, а мы только сегодня вылезли в эфир, -- говорит он.
результатов.
там что найдешь, все завалено снегом и камнями...
взобраться на вершину и выяснить, куда же исчезла пирамида. А проводники
перекочуют ближе к лесу. Там, где мы стоим лагерем, очень крепкий снег,
олени не могут копытить и уходят далеко вниз.
застает нас в пути.
Передвигаемся медленно, присматриваясь к волнистой поверхности снега. Но и
тут не видно даже признаков недавнего пребывания людей, все сглажено или
запорошено выпавшим позавчера снегом.
грязного снега, смешанного с камнями, -- это остатки обвала. Его следы лежат
широкой полосой по ребристым террасам Алгычана. Но главная масса сдернутого
снега и камней слетела в развилку лощины, часть даже перемахнула ее и
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Маккарти Кормак
Орлов Алекс
Куликов Роман
Земляной Андрей