Чтение 12–й страницы книги ~Столпы общества~

Берник. Да, да.

Крап. Но вот я захожу туда утром, смотрю, ремонт американского судна
удивительно подвинулся вперед. Большая щель на днище... совсем прогнившее
место, вы знаете?..

Берник. Ну, так что же?

Крап. Совершенно заделана, то есть... с виду, - новая обшивка. Говорят,
Эунэ сам всю ночь работал с фонарем.

Берник. Ну, ну, дальше?

Крап. Я таки призадумался. Рабочие в ту пору как раз отдыхали,
завтракали, и я пробрался незаметно на судно, чтобы посмотреть все
хорошенько и снаружи и внутри. Трудненько было проникнуть в самый трюм,
судно ведь загружено; зато удалось убедиться. Дело нечисто, господин консул.

Берник. Поверить не могу, господин Крап. Допустить не могу, чтобы
Эунэ...

Крап. К сожалению, сущая правда. Дело нечисто, говорю я. Насколько я
мог рассмотреть, ни одного бревна нового не вставлено. Щель только
законопачена, забита, обшита досками и брезентом и осмолена... Одна
видимость. "Индианке" не доплыть до Нью-Йорка. Она пойдет ко дну, как
треснувший горшок.

Берник. Но ведь это ужасно! Какая же у него может быть цель?

Крап. Вероятно, хочет доказать негодность машин, хочет отомстить,
заставить принять обратно уволенных старых рабочих.

(*328) Берник. И готов пожертвовать ради этого жизнью стольких людей!

Крап. Он недавно высказывался, что на "Индианке" нет людей - одни
скоты.

Берник. Пусть так, но как он не принимает в соображение, что ведь тут
погибнет крупный капитал?

Крап. Эунэ не особенно благоволит к крупному капиталу, господин консул.

Берник. Это правда, он агитатор, смутьян. Но такое бессовестное дело!..
Послушайте, господин Крап, это нужно еще расследовать. Никому ни слова. Наша
верфь лишится своей репутации, если пойдут слухи.

Крап. Разумеется, но...

Берник. Постарайтесь еще раз во время обеденного отдыха рабочих
побывать в трюме. Я должен быть вполне уверен.

Крап. Будьте спокойны, господин консул. Но позвольте спросить, что же
вы затем намерены сделать?

Берник. Разумеется, заявить полиции. Нельзя же нам сделаться
соучастниками прямого преступления. На моей совести не должно быть пятна.
Кроме того, такое заявление может произвести хорошее впечатление на прессу и
на общество. Раз увидят, что я отметаю все личные интересы, чтобы дать ход
правосудию...

Крап. Совершенно верно, господин консул.

Берник. Но прежде всего полная уверенность. А пока ни слова.

Крап. Не скажу ни слова, господин консул, а доказательства вы получите.
(Уходит через сад.)

Берник (вполголоса). Возмутительно. Но нет, это невозможно, немыслимо.
(Направляется к дверям в кабинет.)

Xильмар (входит справа). Здравствуй, Берник! Поздравляю со вчерашней
победой в коммерческом собрании.

Берник. Спасибо.

Xильмар. Победа, говорят, была блистательная, победа интеллигентного
общественного деятеля над представителями своекорыстных и отсталых
взглядов... почти как французская экспедиция против кабилов...* Удивительно,
как ты после вчерашних неприятностей мог...

Берник. Оставь это.

(*329) Xильмар. Но ведь генеральное сражение еще не дано.

Берник. Ты насчет железной дороги?

Хильмар. Да; тебе, конечно, известно, что затевает редактор Хаммер?

Берник (напряженно). Нет. А что?

Хильмар. Он ухватился за слух, который кто-то пустил по городу, и
готовит газетную статью.

Берник. Какой слух?

Хильмар. Конечно, о скупке земель по линии проектированной ветки.

Берник. Что ты говоришь? Разве ходит такой слух?

Xильмар. По всему городу. Я слышал в клубе, куда заходил по пути.
Говорят, один из наших адвокатов взял на себя поручение скупить втихомолку
все леса, все рудники и все водопады...

Берник. А не говорят... для кого?

Хильмар. В клубе полагают... для какой-то иногородней компании, которая
пронюхала о новом проекте и поспешила обделать дельце, пока цены на
недвижимости еще не поднялись... Ну не подлость ли? Ух!

Берник. Подлость?

Хильмар. Ну да, что чужие так лезут в наши края! И вдобавок один из
наших же адвокатов нанимается к ним для таких услуг! Теперь, значит, все
барыши достанутся иногородним дельцам!

Берник. Но ведь это пока еще только слух.

Хильмар. Ему, однако, верят, и завтра или послезавтра редактор Хаммер
преподнесет его в виде факта. В клубе все были возмущены. Я слышал от
многих, что если этот слух подтвердится, все немедленно потребуют, чтобы их
имена были сняты с подписных листов.

Берник. Не может быть!

Хильмар. Как? Да почему, ты думаешь, все эти торгаши так охотно
поддержали твой проект? Поди, у них у самих уже текли слюнки в чаянии...

Берник. Говорю тебе, этого не может быть! У нашего маленького общества
все-таки настолько-то хватит гражданских чувств!..

Хильмар. Здесь? Ты оптимист и судишь о других по себе. Но я довольно
таки опытный наблюдатель... Здесь нет (*330) ни души, - разумеется, кроме
нас с тобой, - ни души, говорю тебе, кто бы держал высоко знамя идеи.
(Останавливаясь в дверях террасы.) Ух! Вот они опять!

Берник. Кто?

Xильмар. Да эти двое американцев. (Глядя в окно направо.) И с кем это
они? Ей-богу, с капитаном "Индианки". Ух!

Берник. На что о н им понадобился?

Xильмар. Что ж, компания довольно подходящая. Говорят, он там торговал
невольниками или занимался морским разбоем; да кто знает, чем и эти-то двое
там промышляли?

Берник. Знаешь, крайне несправедливо так судить о них.

Xильмар. Да ты ведь оптимист! Ну так и есть - опять сюда, нам на шею.
Лучше убраться вовремя. (Идет к дверям налево.)

Лона входит справа.

Лона. Ты что же это от меня бежишь, Хильмар?

Xильмар. Вовсе нет, я спешил поговорить с Бетти. (Уходит во вторую
дверь налево.)

Берник (после небольшой паузы). Ну, Лона?

Лона. Что?

Берник. Какими глазами ты на меня смотришь сегодня?

Лона. Такими же, как и вчера. Одной ложью больше или меньше...

Берник. Надо объяснить тебе... А куда девался Йухан?

Лона. Сейчас придет; ему нужно поговорить с одним человеком.

Берник. После того что ты вчера слышала, ты понимаешь, что я погиб,
если правда обнаружится.

Лона. Понимаю.

Берник. Само собой разумеется, что я неповинен в том преступлении, о
котором здесь ходили слухи.

Лона. Разумеется. Но кто же был вором?

Берник. Никто. Никакой кражи не было. Не пропало ни гроша.

(*331) Лона. Как!

Берник. Говорю тебе, ни гроша.

Лона. Но слух? Откуда же взялась эта позорная сплетня, будто Йухан...

Берник. Лона, с тобой, мне кажется, я могу быть откровенным, как ни с
кем. Я ничего не скрою от тебя. В распространении этого слуха отчасти
виноват я.

Лона. Ты? И ты мог поступить так? Очернить человека, который из-за
тебя...

Берник. Не осуждай меня, вспомни тогдашнее мое положение. Ведь я вчера
объяснил тебе все. Когда я вернулся на родину, я нашел, что матушка
запуталась в целом ряде необдуманных предприятий. Неудача следовала за
неудачей. Как будто все беды хотели разом обрушиться на нас. Фирма была
накануне краха. Меня охватило какое-то легкомыслие отчаяния... Право,
кажется, только из желания забыться я и вступил в ту связь, из-за которой
Йухану пришлось уехать.

Лона. Гм...

Берник. Ты, конечно, можешь себе представить, что ваш отъезд вызвал
бесконечные толки. Говорили, что это не первый легкомысленный поступок
Йухана, что будто бы Дорф получил от него значительный куш в виде
отступного; иные утверждали, будто этот куш получила она. С другой стороны,
нельзя было скрыть, что фирма затрудняется платежами. Весьма естественно,
что городские сплетники связали вместе эти два слуха. И так как она осталась
жить здесь в большой бедности, то начали утверждать, будто Йухан забрал все
деньги с собой в Америку, и молва постепенно все увеличивала сумму.

Лона. А ты, Карстен?

Берник. Я ухватился за этот слух, как утопающий за соломинку.

Лона. И способствовал его распространению?

Берник. Я его не опровергал. Кредиторы стали нас прижимать; мне нужно
было их успокоить, чтобы никто не мог усомниться в солидности фирмы.
Пришлось ссылаться на временное затруднение, намекать на особое несчастье и
просить, чтобы нам только дали срок, - тогда все получат сполна.

(*332) Лона. И все получили?

Берник. Да, Лона, этот слух спас нашу фирму и сделал меня тем, чем я
стал.