доме и еще называл меня Марджори.
несладко.
думал, будто я вам потакала.
стороне Бренды. По утрам трещали телефоны, разнося новости о ее похождениях,
и даже те, кто едва был с нею знаком, взахлеб рассказывали, как видели ее
накануне с Бивером в ресторане или в кино.
парочки, которым это было на роду написано, и Бренда кинула кусок тем, чьим
основным удовольствием в жизни было, раскинувшись поутру в постели,
обсасывать такого рода новости по телефону. Обстоятельства романа Бренды
имели особое очарование: целых пять лет - она была легендой, чем-то почти
мистическим, плененной принцессой из волшебной сказки, и теперь, когда она
явила миру подлинное лицо, это было куда увлекательней, чем смена предмета
увлечения у любой осторожной жены. Самый выбор партнера сообщал этой связи
нечто фантасмагорическое; Бивер - это всеобщее посмешище, был внезапно
вознесен ею в сверкающую обитель небожителей. Если бы после семи лет
неукоснительной супружеской верности Бренда наконец закрутила роман с Джеком
Грант-Мензисом, или Робином Визили, или любым другим хлыщом, с которым почти
у всех рано или поздно был один-другой заход, это тоже было бы захватывающе
интересно, но в конце концов не выходило бы за рамки привычной салонной
комедии. Избрание Бивера переносило эту эскападу в глазах Полли, Дэйзн,
Анджелы и всей шайки сплетниц в сферу поэзии.
говорит, но если то, что я слышу, правда, мальчику это пойдет на пользу.
Конечно, он всегда нарасхват, и у него много друзей, но тут совсем другое
дело. Я давно почувствовала, что ему ЧЕГО-ТО недостает, и я думаю, что
именно такая очаровательная и опытная женщина, как Бренда Ласт, может ему
помочь. Он оч-чень привязчив, но он такой сдержанный, что по нему никогда не
догадаешься... Сказать по правде, я почувствовала что-то такое в воздухе на
прошлой неделе и под благовидным предлогом уехала на несколько дней. Если б
я этого не сделала, может, у них так все и кончилось бы ничем. Он такой
застенчивый и скрытный, даже со мной. Я распоряжусь, чтоб шахматы тут же
переделали и послали вам. Благодарю вас".
значительным. Женщины заново приглядывались к нему, размышляя, что же они в
нем проглядели, мужчины обращались с ним как с равным и даже удачливым
соперником. Возможно, они и задавались вопросом: "Как это ему так повезло, -
но зато теперь, когда он входил в Брэтт-клуб, ему освобождали место у стойки
и говорили: "Привет, старик, опрокинем по одной?"
Эндрю голосом пронзительным, как у Полли Кокперс; ответов ее он не слушал.
На субботу и воскресенье она уехала в Хеттон, потом снова вернулась в
Лондон, на этот раз в квартиру, где краска уже высохла, хотя горячую воду
еще подавали с перебоями; тут все пахло новым: стены, простыни, занавески, а
от новых радиаторов куда менее приятно разило раскаленным железом.
интересно.
звуки, и когда поворачиваешь кран с горячей водой, раздается пыхтенье - и
только, и из холодного крана капает вода, и она совсем коричневая, и дверки
шкафа заклинались, и занавески не задергиваются, так что уличный фонарь всю
ночь бьет в глаза... но это божественно.
квартиры, и все-все... И еще мне сегодня прислали целую охапку цветов, а их
тут некуда ставить, и они у меня в тазу, здесь нет ваз. Это ведь не ты
прислал, нет?
разговаривала, ей приходилось заслонять телефон, который Бивер игриво
угрожал разъединить.
не нравишься.
носу... да и я понять не могу, чем ты мне понравился.
Бренда встречали рождество в семейном кругу: Марджори с Алланом, мать
Бренды, тетка Тони Фрэнсис и две семьи захудалых Ластов, убогих и смиренных
жертв права первородства, для которых Хеттон значил так же много, как и для
Тони. В детской ставили маленькую елку для Джона Эндрю, внизу, в главной
зале, - большую, ее наряжали захудалые Ласты и зажигали за полчаса до чая
(рядом ставили двух лакеев с мокрыми губками на шестах, чтобы тушить
скрючившиеся свечи, грозящие пожаром). Подарки дарились всем слугам - в
строгом соответствии с рангом, и всем гостям (чеки - для захудалых Ластов).
Аллан всегда привозил огромный паштет из гусиной печенки - деликатес, к
которому он питал особое пристрастие. Все объелись и в понедельник к вечеру,
к раздаче подарков, впали в некоторое оцепенение; гостей обносили
серебряными половниками подожженного коньяка, слышался треск разрываемых
хлопушек, бумажные шляпы, комнатные фейерверки, "девизы" {Сласти в бумажных
обертках с напечатанными на них изречениями нравоучительного характера.}. В
этом году все шло как по маслу; казалось, ничто не угрожало миру и
благополучию дома. Прибыл хор и пропел рождественские гимны в галерее
смолистой сосны, а потом поглощал в непомерных количествах горячий пунш и
сладкое печенье. Викарий произнес неизменную рождественскую проповедь. Ту
самую, которую прихожане особенно любили: "Трудно представить себе, - начал
он, умильно оглядывая паству, которая кашляла в шарфы и растирала
отмороженные пальцы шерстяными перчатками, - что наступило рождество. Вместо
пылающих в очаге бревен и наглухо закрытых от метели окон мы видим жестоко
палящее чужеземное солнце, вместо круга любимых лиц родных и близких мы
видим бессмысленные взгляды покоренных, хотя и благодарных, язычников.
Вместо мирного вола и вифлеемского осла, - говорил викарий, несколько
запутываясь в сравнениях, - нам сопутствуют хищный тигр и экзотический
верблюд, коварный шакал и величавый слон..." - и так далее. Слова эти в свое
время трогали сердца многих огрубевших душой кавалеристов, и, слыша их
опять, а он слышал их из года в год с тех пор, как мистер Тендрил появился у
них в приходе. Тони, да и большинство его гостей воспринимали их как
неотъемлемую принадлежность рождества, без которой им было б трудно
обойтись. "Хищный тигр и экзотический верблюд" стали притчей во языцех в
семье и часто использовались в разных играх.
забавляли, и она до сих пор конфузилась при виде ряженого Тони. Еще больше
ее мучил страх, что недостаток энтузиазма с ее стороны обедневшие Ласты
могут приписать высокомерию. Такая щепетильность - о чем она не догадывалась
- была совершенно излишней, ибо родственникам мужа и в голову не приходило
относиться к ней иначе как с родственной приязнью и некоторым снисхождением,
ибо будучи Ластами, они считали, что имеют в Хеттоне куда больше прав, чем
она. Тетка Фрэнсис, женщина пронзительного ума, быстро смекнула, в чем дело,
и попыталась успокоить ее: "Дитя мое, - сказала она, - такая деликатность
бессмысленна, ибо только богатые осознают ту пропасть, которая отделяет их
от бедных", но неловкость не исчезала, и вечер за вечером Бренда по воле
родственников высылалась из комнат, задавала вопросы и отвечала на них,
участвовала в грубых шутках, выкупала фанты, рисовала картинки, писала
стихи, рядилась, убегала от преследователей и сидела в шкафах. В этом году
рождество пришлось на пятницу, так что праздники затянулись, и гости
задержались у них с четверга до понедельника.
письмо, потому что наперед знала; что бы он ни написал, оскорбит ее своим
убожеством, но, несмотря на это, она нервничала, поджидая почту, и
надеялась, что он все же ее ослушается. Она послала ему в Ирландию перстень
из трех переплетенных пластин золота и платины. Она пожалела о своем выборе
уже через час после того, как отправила заказ. Во вторник пришло
благодарственное письмо от Бивера.