в плане. Поэтому Кокорин, как только пришли в Арктику, используя свои
познания о природе, занялся разработкой для "Кристалла" специального
маршрута, сулившего немалые прибыли. Замысел был в выборе позиции
водолазного корабля относительно движения солнца. И получалось так, что,
подходя с целью осмотра к одному и тому же пароходу с разных сторон
горизонта и всякий раз переводя стрелки, можно одними переменными ходами
наработать плановых часов вчетверо больше нормы. А однажды они наработали
пятьдесят с лишним часов в сутки, удивив всех вокруг. Правда, таких случаев
было немного, так как на пароходах вскоре спохватились - тоже начали стрелки
крутить... Теперь же, возвращаясь из Полыньи, они могли погореть сами.
Поэтому заказ гндробазы, уж если он попал к ним в руки, следовало растянуть
подольше.
Трощилов. Хотел было прошмыгнуть мимо, но Кокорин его остановил. Он знал,
что в посту никого нет (старшина куда-то уплыл с рыбаком, остальные водолазы
в каюте). Трощилову вообще не положено там быть. Старпом не видел матроса в
боцманской команде, совсем про него забыл и решил, что он скрывается от
работы.
Кокорин.
папиросу от старпомовской трубки. Пальцы у него дрожали, никак не мог
прикурить. Припоминая их утренний разговор, старпом сочувственно спросил:
ведь нашли они "Шторм".
мертвяков...
думать, что в "Шторме" могут быть люди, слова Трощилова не вывели его из
себя. Он понял волнение матроса, как новичка, к тому же обиженного
развитием. Такой живет предчувствием, поветрием. А если забеспокоится, то
жди беды.
оформлен на поиск, у нас нет распоряжения на людей. А за пустые разговоры мы
будем наказывать, - прибавил он, повысив голос. - И тех, кто говорит, и кто
эти разговоры разносит.
устроило. Кокорин собирался взяться за него всерьез, как под бортом раздался
плеск: подошла рыбацкая лодка. Причаливая, под тяжестью старшины,
наклонившего ее, она отскользнула на гладкой воде. Рыбак дал задний ход, но
старшина не отпустил борт, за который держался, и установил равновесие одним
изгибом своего тела, которое перелилось, как звериное. В синей куртке,
бросавшей отсветы на руки и лицо, переливаясь глазами, он так привлекал
сейчас особой грубой красотой, подходившей его ловкости и силе, что вызывал
у Кокорина, смотревшего на него, привычную смесь испуга и удовлетворения,
что он испытывал всегда, когда видел этого диковинного человека или слышал о
нем.
самое ухо со всхлипом в дыхании: - А ведь и они это... не вечные! Если
кольнуть костюм... ножиком там или иголкой... и все!
открывшего для себя нечто удивительное, чем не мог не поделиться, что
Кокорин остолбенел.
от обслуживания отстраняю... - И, нависая глыбой над щуплой фигуркой
матроса, договорил вне себя, багровея от ярости шеей: - А думать... если
мысли всякие... я тебе запрещаю! Оставлю без головы! Ты меня понял?
спишу с судна".
сам. По дороге возбуждение спало, и он уже переживал, что сорвался. Он
просто выразил боцману свое недовольство матросом, не объясняя причины.
сейчас надо воспитывать.
задумчивости закрутил на большом пальце. - Если так дальше пойдет, начнет с
уборщицкой работы. А там надо смотреть.
подручного сам. Выглядевший каким-то безрадостным на фоне сверкающих
переборок, он под конец разговора сказал:
отнимается.
с красной косточкой. Слизганул в прореху... Не видел?
историческая. Сколько замечательных плаваний, географических открытий не
состоялось, было загублено по вине таких, подкладывавших магниты в компасы,
настраивавших команду против лучших своих людей. А теперь, когда открытия
кончились, такие, как Трощилов, были еще опаснее. Особенно среди морских
спасателей, связавших себя благородным обязательством приходить людям на
помощь. Но в чем-то он, конечно, отражал и общее настроение. За все эти
месяцы, что они выходили по SOS, им "везло" только на утопленников.
Вспомнилось, как старшина вытащил одного, черного, с фосфорическими глазами,
буквально вырвал из пасти косатки... Но из-за чего он рисковал? А дело, ради
которого они пришли, хоть и подразумевалось как главное, затиралось
ожиданием, невозможностью что-либо поправить или просто понять, как можно
себя вести иначе.
руки. Даже небо, та его часть, которую солнце прошло, было озарено им.
Сейчас там возникали неясные миражи, которые он принял было за очертания
ледовых гор, нo потом понял, что это формирования больших облаков,
выстраивавшихся против ветра. Угадывались они с трудом, так как все
утапливал этот странный свет, придававший такое мрачное сверкание и воздуху,
и воде, и островкам Полыньи. Кокорин знал, что природа в этих местах
проявляет себя так внезапно, что трудно уловить ее подготавливающее
действие. Однако вид облаков, похожих на пиратские парусники, изготовившиеся
к отплытию, его насторожил. Погода могла измениться, а старшина, умевший
действовать без промедления, чего-то выжидал сегодня. Потому что смешал в
себе невозможное: способность делать все с излишней осторожностью, с
отсутствием интереса к риску и даже с безразличием к тому миру, куда мог
проникать один.
лунатик, перед запертой капитанской каютой, продиктовал текст, представляя,
какое волнение он вызовет в поселке: "Объект нашли".
10
вертолета. Леха Шаров, выключив двигатель, сбросил на воду плавучий якорь,
собираясь здесь стоять. Для обслуживания Суденко выбрал молчаливого Леху,
когда почувствовал неохоту рыбака. К тому же шлюпка все же прочней рыбацкой
лодки.
иллюминатор. Поморник, круживший поодаль, испуганно понесся прочь, махая
широкими, словно лакированными, крыльями. Вода слепила глаза, но как только
старшина в нее погрузился, его удивило, как здесь темно. Этот день, так ярко
горевший наверху, уже не имел под водой сил. Лучшее время для спуска
старшина упустил. Он сразу включил фонарь, намеренно расфокусировав его,
чтоб расширить площадь освещения. Фонарь был похуже лампы, зато годился для
осмотра парохода, так как с ним можно было пролезать во всякие щели. Однако
именно из-за фонаря неприятности начались сразу за погружением, когда он
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Браун Дэн
Плотников Александр
Афанасьев Роман