напряглись, как струны, и меж глаз набежала морщина, глубокая, как зарубка
топором на стволе сосны. Глаза зажглись красным, рубиновым светом, и
темно-зеленые зрачки потонули в этом пламени ярости. Встреться в эту
минуту с Тэром человек, он понял бы с первого взгляда, что живым ему не
уйти.
шаг вперед, Тэр опустился на все четыре лапы. Они снова сшиблись, и
Мусква, прижавшись к земле, долго еще следил горящими глазами за их боем.
удается только этим дебрям и горам. Рев разносился по всей долине. Как два
борца, сцепились медведи своими могучими передними лапами, в то время как
их клыки и задние лапы работали без устали.
переваливаясь друг через друга. Черный яростно рвал когтями. Тэр же
действовал главным образом зубами, нанося при этом страшные удары задней
правой лапой. Передними лапами он то удерживал, то отбрасывал своего
противника прочь. Как при нападении на карибу, Тэр старался очутиться
снизу, чтобы иметь противника над собой. Снова и снова вонзал он свои
длинные клыки в тело врага. Но в состязании этим оружием черный
превосходил его по быстроте. И к тому моменту, когда их челюсти сцепились,
все правое плечо гризли было буквально изодрано в клочья.
одного скрежещут по зубам другого, как кость грызет кость. А затем черный
вдруг медленно завалился на бок, как если бы ему свернули шею, и Тэр
схватил его за горло.
бессильны теперь, когда гризли сомкнул свои огромные зубы у него на шее.
нового, незнакомого ему ранее чувства. То, что происходило на его глазах,
оказалось не игрой, в которую и он когда-то играл со своей матерью.
Впервые в жизни он увидел битву, и от возбуждения кровь его загорелась и
заиграла в жилах. Со слабым щенячьим рычанием медвежонок очертя голову
кинулся в схватку. Но тщетно пытался он вцепиться зубами в густую шерсть и
в жесткий огузок черного медведя. Он дергал его и рычал, помогая себе
передними лапами и набив полный рот шерсти. Слепая, безотчетная ярость
охватила его.
Тэра. Прежде чем этот удар повторился, Тэр уклонился в сторону, и второй
удар достался Мускве.
Мусква пролетел, как камень, пущенный из пращи. Он не был ранен, но удар
оглушил его.
сторону. Плечи черного, его грудь и шея были в крови. Он попытался
подняться, но Тэр снова очутился на нем.
своих приемов. Его огромные челюсти мертвой хваткой вцепились в переносицу
черного медведя. В один момент он с треском перегрыз ее, и битва была
закончена - черный испустил дух. Но Тэр этого не знал. Теперь ничто не
мешало ему рвать противника похожими на ножи когтями своей задней лапы. И
он терзал его еще минут десять. Когда гризли наконец унялся, то на арену
их боя страшно было взглянуть. Земля вокруг была вспахана и залита кровью,
повсюду валялись клочья шерсти.
смотрели в окуляры. Они стали очевидцами этого жуткого побоища, но
медвежонка за дальностью расстояния им не было видно. Когда Тэр, весь
залитый кровью, поднялся, переводя дух, над своим бездыханным врагом,
Ленгдон опустил бинокль.
времени даром, то и гризли от нас не уйдет!
шерсти, и Тэр, опустив к нему свою огромную окровавленную голову, ласково
лизнул его в мордочку. Маленький рыжемордый медвежонок тоже испытал свои
силы, и - кто знает! - может быть, Тэр все видел и понял...
10. ЧЕРЕЗ ГОРЫ
не до еды, а Мусква был так возбужден и его так трясло, что кусок стал бы
у него поперек горла. Он все еще, как бы завершая дело, начатое Тэром,
трепал клочок черной шкуры, ворча и взвизгивая, как щенок.
натекли лужицы крови. Перед ним простиралась долина. Ветра не было...
Вернее, он был настолько слаб, что почти невозможно было установить,
откуда он дует. Его порывы замирали в ущелье, и сильнее он становился лишь
выше, на перевалах и вершинах.
как долгий, бесшумный вздох, чуть задев верхушки елей и пихт. Но, когда
Тэр повернулся к востоку, ветер дохнул прямо на него. И Тэр почувствовал
вдруг еле уловимый, но страшный запах человека!
позволил было себе погрузиться. Его расслабленные мускулы снова
напряглись. Он поднял голову и принюхался. Мусква прекратил свою никому не
нужную расправу с клочком черной шкуры и тоже принялся втягивать воздух
носом.
разносился по воздуху. Этот запах вызвал у Тэра новый прилив ярости.
Второй раз приходит он, когда Тэр ранен и истекает кровью! Человеческий
запах и боль уже неразрывно связались в сознании гризли друг с другом. И
теперь этот запах был ему вдвойне ненавистен. Он повернул голову и зарычал
на истерзанное тело черного медведя. А затем угрожающе зарычал на ветер.
подоспеть именно сейчас, Тэра охватила бы такая ярость, что ему вряд ли
удалось бы сдержать ее, - та самая ярость, которой весь его род и обязан
своим именем: "Страшный медведь".
журчанием струящейся воды, сурки на скалах спокойно посвистывали,
белокрылые стаи куропаток легко проносились в воздухе. Все это успокаивало
Тэра, как нежная женская рука успокаивает разгневанного мужчину. Он рычал,
безуспешно пытаясь еще раз уловить в воздухе этот запах. Но рычание
становилось все тише и тише. Наконец гризли повернулся и не спеша зашатал
к ущелью, по которому они с Мусквой не так давно спустились сюда. Мусква
побежал следом.
Дно ущелья было покрыто сланцем и загромождено каменными глыбами. Раны,
полученные Тэром в недавней битве, в отличие от пулевых ран, через
несколько минут уже перестали кровоточить. И он больше не оставлял на
своем пути предательских красных пятен.
наблюдения снизу. Остановились напиться у озерка, образованного потоками
талой воды, сбегающей с горных вершин, и тронулись дальше.
задерживаться. Мусква на этот раз еще не чувствовал усталости. Два дня
неузнаваемо изменили маленького рыжемордого медвежонка. Он был уже не
таким круглым и толстым и стал сильнее, гораздо сильнее. Он закалился и
под надежной опекой Тэра быстро проходил курс превращения из медвежонка в
молодого зверя.
и он знает, куда тот ведет: все выше и выше, пока не упрется, как могло
показаться, в отвесную каменную стену. Идя все тем же путем, Тэр пришел к
глубокой расщелине, настолько узкой, что он едва пролезал в нее. По ней
они выбрались на край такого крутого склона, какого Мускве еще ни разу не
приходилось видеть. Он был похож на гигантскую каменоломню, которая
уходила вниз, углублялась в лес далеко под ними и вздымалась вверх чуть ли
не до самой вершины горы.
опасностей был совершенно непосильной задачей. И, как только Тэр начал
перебираться через первые же глыбы, медвежонок остановился и жалобно
заскулил.
не обращая ни малейшего внимания на его писк, все идет и идет, его обуял
ужас. Завопив что было сил, медвежонок отчаянно заметался в поисках хоть
какой-нибудь тропинки через эти громадины.
Мусква, и он знай себе лез вверх, пока не забрался на целых пятьдесят
ярдов. Тогда он остановился, оглянулся через плечо и подождал.
карабкаться, цепляясь когтями и пустив в ход даже подбородок и зубы.
запыхался. Но от прежнего страха не осталось и следа: Тэр стоял на узкой
белой тропинке, надежной, как пол. Ширина ее была дюймов восемнадцать.
могла появиться в этих местах. Вид у нее был такой, будто огромная армия
рабочих с молотками, пришедшая сюда когда-то, дробила целые тонны
песчаника и сланца и насыпала между валунами гальку, чтобы проложить узкую
ровную дорожку. Но сделали это не молотки, а копыта не менее чем тысячи