заключение предложением поставить машину у нас.
вместо них самих.
обыгрывал - он всегда выходит победителем, если не устал или не пропустил
пару рюмок. Спустя какое-то время пришла мама и тоже стала расспрашивать
меня об Эрни и его машине. В нашем доме это событие становилось темой самых
оживленных разговоров с того времени, как Сид соврал моей матери,
обанкротился и попросил моего отца одолжить ему денег. Я снова покривил
душой и не сказал правды. Затем я пошел наверх.
попросил ее выключить музыку, потому что собирался спать. Она мне показала
язык. Таких вещей я никому не могу позволить. Мне пришлось подойти к ней и
щекотать до тех пор, пока она не закричала, что ее вырвет. Я не возражал и
пощекотал ее еще немного. Тогда она сквозь смех выдавила из себя, что у нее
есть что-то ужасно важное, и, придав лицу торжественное выражение, спросила,
верно ли, что в ее возрасте уже можно стать матерью. Так ей сказала одна из
ее подружек, Каролин Шамблисс, но Каролин почти всегда врала.
ухажера. Тут она по-настоящему вспылила и, попытавшись ударить меня,
спросила, почему я все время такой ужасный. Поэтому мне пришлось сказать,
что да, в ее возрасте уже можно стать матерью, но лучше не спешить, - и
поцеловать ее (что в последнее время я делал довольно редко) перед тем, как
лечь спать.
были люди, которые считали меня за человека и, как мне казалось, подобным
образом относились к Эрни. Я решил, что завтра или в воскресенье приведу его
к нам домой и мы будем смотреть телевизор, а может быть, сыграем во
что-нибудь. Словом, я снова почувствовал себя вполне достойным малым.
все не приходил. Потому что совесть моя была нечиста, и я это знал.
дьявольщина им движет.
зажигания, но не знаешь, ни как они работают, ни что будет дальше. У тебя
есть ключ, и это все. Также и другие вещи: всякие развлечения, наркотики,
секс, порой еще что-нибудь, например, летняя работа, которая приносит новые
интересы, путешествия, школьные знания. Все это двигатели, а потом говорят,
что ты должен сам нажать на газ и посмотреть, что из этого выйдет. И порой
выходит так, что ты на всей скорости летишь через дорожные ограждения и
превращаешься в груду костей и мяса, чтобы истекать кровью в какой-нибудь
вонючей канаве. Двигатели.
Такие, как Кристина.
и Эрни сразу ухватился за это имя. Когда мы были маленькими мальчиками, у
нас были велосипеды; своему я присвоил прозвище, но Эрни тогда только
рассмеялся - он сказал, что имена дают только собакам, кошкам и попугаям.
Теперь он назвал "плимут" Кристиной. Хуже всего, что это было человеческое,
женское имя.
будто Эрни не купил старую развалюху, а женился. Но ведь ничего подобного не
было. Или что-то было?
так просто.
каждый поступок и избегавшего скоропалительных решений. В тот раз он больше
походил на мужчину, встретившего танцовщицу из бара и сразу потерявшего
голову. Это было.., ну.., как любовь с первого взгляда. "Ну ничего, -
подумал я. - Завтра мы обязательно найдем какой-нибудь выход". Я уже спал. И
видел сон.
пронизывают меня, как муху на стекле.
единой царапины или пятен ржавчины. Безупречно чистое ветровое стекло,
затемненное сверху. Из радиоприемника льется музыка. Дэйл Хоукинс исполняет
"Сюзи Кью" - голос прошлого поколения, наполненный силой и какой-то пугающей
жизненной энергией.
догадываюсь, что на машине стоит новый глушитель.
никуда ехать. Вдруг мотор начинает работать рывками - то громче, то тише, -
и с каждым рывком Кристина понемногу приближается ко мне, как разъяренная
собака на слабой привязи... Я хочу убежать.., но мои ноги словно приросли к
бетонному порогу гаража.
страшный визг резины по бетону, и Кристина бросается на меня - из ее
радиатора доносится рев, как, из полной хромированных зубов открытой пасти,
а передние фары горят, как глаза.
кромешной темнотой, а еще больше - глухим стуком босых ног по полу. Оба моих
кулака сжимали скомканную простыню. Я только что схватил ее; она лежала
скрученной посреди постели. Мое тело было липким от пота.
купальные халаты.
страха. Я не мог припомнить, когда она в последний раз называла меня
"милый". Когда мне было четырнадцать? Двенадцать? Или десять? Не знаю.
страха.
- Дэннис, что это было?
нашем доме, - ответил я.
месте к ней пристал небольшой клочок темной шерсти. Я спешно попытался
вспомнить, что со мной случилось, заранее обвиняя себя в мастурбации, в
разных детских неожиданностях и Бог знает в чем еще. Полная потеря памяти. В
первые одну-две секунды я даже не мог ясно понять, был ли я уже большой или
еще маленький - для меня существовало только воспоминание о темноте и
грязной машине, рывками надвигающейся на меня, дрожащей капотом и блестящей
радиаторной решеткой, точно стальными зубами...
опустилась на мой лоб.
кошмар.
ты не поймешь, что такое страх, пока твой ребенок не закричит в темноте.
владевший ею сначала, и надеялась, что я упаду в обморок или начну биться в
истерике. Тогда завтра она бы с большим удовольствием примеривала новый
бюстгальтер после утреннего душа.
помогает.
спальни. Мне стало немного любопытно - были ли у нее когда-нибудь ночные
кошмары. Я подумал, что если они и были, то вряд ли попали бы в "Рассказы о
Любви и Красоте".
сказать что-нибудь такое, о чем ему следовало бы знать?
старой, безобразной и проклинаемой мною. Я почти рассказал о ней. Но что-то
встало у меня поперек горла, как будто я собирался предать своего друга