<Ivy League, группа самых престижных частных колледжей на северо-востоке
США.>; этот парень ни в грош не ставит отборочные тесты высшей школы.
искупительным ощущением, которое испытывали дети войны, желающие быть
хорошими. Когда Лэндон нападает на хорошенькую гимнастку в спортивном трико,
он как бы делает заявление от лица всех зрителей. Но одновременно зрителей
охватывает и ужас, потому что на психологическом уровне картина есть цикл
объективных уроков поведения - от "брейся перед уходом в школу" до "никогда
не тренируйся одна в пустом зале".
известный кошмар, в котором у вас падают брюки в то время, как вы салютуете
флагу, только доведенный до крайности и принявший вид косматого чужака,
угрожающего вашим сверстникам в Школе Нашего Города, то "Я был
подростком-Франкенштейном" - болезненная притча о полном отказе желез
внутренней секреции. Это фильм для всякого пятнадцатилетнего подростка,
который утром стоял у зеркала и нервно разглядывал свежий прыщ, выскочивший
за ночь, мрачно осознавая, что даже патентованные медицинские подушечки не
разрешат эту проблему, что бы там ни говорил Дик Кларк <Известный
диск-жокей и ведущий множества телепередач и хит-парадов.>.
многих отношениях произведения ужасов 50-х и начала 60-х годов - скажем, до
появления "Психо" <Psycho, фильм Альфреда Хичкока.> - это
торжественные гимны засоренным порам. Я уже говорил, что сытый человек не
может испытать подлинный ужас. Так и американцам пришлось строго ограничить
свою концепцию физического уродства - вот почему угри играют такую важную
роль в психическом развитии американского подростка.
про себя: только мне не говори об уродстве, осел.., и, безусловно, не
подлежит сомнению, что существуют косолапые американцы, американцы безносые,
безрукие и безногие, слепые американцы (мне всегда было любопытно, чувствуют
ли слепые американцы себя дискриминированными, слыша рекламную песенку
Макдоналдса: "Не отрывай взгляда от жареной картошки..."). Рядом со столь
катастрофическими неудачами Бога, человека и природы несколько угрей кажутся
таким же серьезным несчастьем, как заусеница. Но необходимо напомнить, что в
Америке серьезные физические недостатки (по крайней мере пока) являются
скорее исключением, чем правилом. Пройдите по любой средней американской
улице и подсчитайте, сколько вам встретится серьезных физических дефектов.
Если пройдете три мили и насчитаете больше полудесятка, вы намного превзошли
средний показатель. Если станете искать сорокалетних со сгнившими до десен
зубами, детей с распухшими от голода животами, людей со следами оспы на
лице, то ваши поиски будут напрасны. Болезни, уродующие человека, чаще
встречаются в деревнях и в бедных городских кварталах, но в большинстве
городов и пригородов Америки люди выглядят здоровыми. Обилие курсов первой
помощи, поголовная поглощенность культом развития личности ("Я буду более
уверенной в себе, если не возражаете", как говорит Эрма Бомбек
<Журналистка, автор ряда книг, вела юмористическую колонку для
домохозяек.>) и распространяющийся со скоростью степного пожара обычай
созерцать пупок - все это доказательства того, что американцы в большинстве
своем заботятся о низменных сторонах жизни, что для них, как и для всего
мира, жизнь - это испытание на выживаемость.
разделял лозунг "У меня все хорошо - у вас все хорошо" <"I'm OK - You're
OK", название книги Томаса Энтони Харриса, ставшее своего рода национальным
девизом.> или чтобы кто-нибудь, с трудом добывающий средства для
существования себя самого, жены и восьмерых детей, много думал об
оздоровительном курсе Вернера Эрхарда или о глубоком массаже. Это все для
богатых. Недавно Джоан Дидион <Joan Didion, американская писательница,
эссеистка. Самое известное произведение - сборник публицистики 1979 года
"Белый альбом".> написала книгу о своем собственном пути в 60-е годы -
"Белый альбом" (The White Album). Наверное, для богатых эта книга весьма
интересна: история богатой белой женщины, которая может себе позволить
лечить нервный срыв на Гавайях; в семидесятые годы нервный срыв - эквивалент
угрей шестидесятых.
меняется перспектива. Для детей войны, живущих в безопасном (если не считать
Бомбы) мире регулярных (два раза в год) медицинских осмотров, пенициллина и
всеобщей заботы о зубах, угри стали единственным физическим дефектом,
который можно увидеть на улице или в коридоре школы: об остальных дефектах
уже позаботились. Кстати, раз уж я упомянул заботу о зубах, добавлю, что
дети, которые под почти удушающим давлением родителей носят зубные скобки,
считают и их чем-то вроде физического дефекта, и время от времени в школе
можно услышать оклик: "Эй ты, железная пасть!" Но все же в глазах
большинства эти скобки - просто средство лечения, не более бросающееся в
глаза, чем повязка на поврежденной руке или наколенник у игрока в
американский футбол.
собирает из частей трупов погибших гонщиков существо, которое играет Гэри
Конвей. Лишние части скармливаются крокодилам, живущим под домом, - конечно,
у зрителя довольно рано возникает предчувствие, что самого Бисселла тоже в
конце концов сжуют аллигаторы, и он не остается разочарованным. В фильме
Бисселл является воплощением зла, его злодейство достигает экзистенциальных
масштабов. "Он плачет, даже слезные железы действуют!.. У тебя во рту
вежливый язык: я знаю, потому что сам его вырезал" <Цитируется по книге
"Иллюстрированная история фильмов ужасов" Карлоса Кларенса. Нью-Йорк,
Каприкорн Букс, 1968.>. Но именно несчастный Конвей представляет собой
главную изюминку фильма. Как и злодейство Бисселла, физическое уродство
Конвея столь велико, что становится почти нелепым.., и он очень похож на
старшеклассника, у которого угри по всей физиономии. Лицо его представляет
собой бесформенный макет горной местности, из которой безумно торчит один
подбитый глаз.
способно танцевать рок-н-ролл, значит, оно не может быть таким уж плохим,
верно? Мы встретились с чудовищем, и, как говорит Питер Страуб в своей
"Истории с привидениями", оказалось, что оно - это мы сами.
глубокие умозаключения, чем те, что можно добыть из руды
"Подростка-оборотня" и "Подростка-Франкенштейна", но сейчас для меня было
важно показать, что даже на простейшем уровне истории о Крюке добиваются
многого, причем не рассчитывая на это. В них присутствует аллегория, и они
позволяют пережить катарсис, но лишь потому, что создатель этих произведений
- прежде всего агент нормы. Это справедливо в отношении физического ужаса,
но кроме того, как мы еще убедимся, справедливо и в отношении произведений
более артистического характера, хотя, обратившись к мистическим свойствам
ужаса и страха, мы, разумеется, найдем куда более тревожные и поразительные
ассоциации. Но чтобы достичь этой точки, мы должны, по крайней мере на
время, отложить фильмы и перейти к обсуждению трех романов, которые
составляют основу большинства современных произведений жанра ужасов.
"Бессмертное существо" - основной герой произведений от "Беовульфа" до
рассказов По о Вальдемаре и искусственном сердце и далее до книг Лавкрафта
(таких, например, как "Прохладный воздух"), Блетти и даже, спаси нас
Господь, Джона Сола <Автор огромного количества гиньолей и
триллеров.>.
действительно постигли бессмертие, и невозможно достаточно полно и глубоко
анализировать произведения ужасов 1950 - 1980 годов, не касаясь при этом их.
Все три как бы выходят за круг признанной английской "классики", и,
возможно, не без причины. "История доктора Джекила и мистера Хайда" была
написана в лихорадочной спешке за три дня. Повесть привела жену Стивенсона в
такой ужас, что тот бросил рукопись в камин.., а потом написал снова, и
опять за три дня. "Дракула" - откровенная мелодрама, втиснутая в рамки
эпистолярного романа, - форма, испускавшая предсмертные вздохи еще за
двадцать лет до того, как Уилки Коллинз сочинял свои последние, полные тайн
и напряжения романы. "Франкенштейн", самый известный из трех, написан
девятнадцатилетней девушкой, и хотя в художественном смысле он сильнее
остальных двух, читают его меньше остальных, да и автору уже никогда потом
не удавалось писать так быстро, так хорошо, так успешно.., и так дерзко.
популярные книжки своего времени, мало чем отличающиеся от других - "Монаха"
М.Г. Льюиса, например, или "Армадейла" Коллинза - книг, забытых всеми, кроме
исследователей готического романа. Время от времени они рекомендуют их своим
студентам; те берутся за них с большой осторожностью.., а затем проглатывают
залпом.
небоскреба книг и фильмов - этой готики двадцатого столетия, которая
известна как "современный жанр ужасов". Больше того, в центре каждого из них
находится (или таится) чудовище, принадлежащее к той структуре, которую Берт
Хетлен <Поэт, профессор университета штата Мэн. Кинг учился у него, когда
Конюшевский Владислав
Андреев Николай
Корнев Павел
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий
Афанасьев Роман