отличие от них. Загадка английского учителя, если можно так выразиться,
думает Джонни. Еще одна бородатая острота внезапно всплывает в памяти: "Эй,
мистер, у вас падает знак". Он даже не может вспомнить, откуда взялась эта
гребаная фраза. Джонни опять оглядывается и убеждается, что на Мэри никто не
смотрит, за исключением, разумеется, Содерсона. Это, конечно, чудо, но все
хорошее когда-нибудь кончается. Джонни наклоняется и пододвигает одну ногу
Мэри (какая же она тяжелая. Господи) к другой. Вода стекает по белому бедру,
словно по надгробному камню. Джонни одергивает подол юбки, предварительно
повернувшись так, чтобы движений его рук не видели люди, стоящие выше по
склону. Он уже слышит голос Питера: "Мэри! Мэри!" Должно быть. Питер увидел
ее машину, действительно, "лумина" перегородила тротуар, уткнувшись передним
бампером в забор.
Джонни.
соображать, что к чему, кивает и прикладывает палец к губам. Когда-нибудь
Гэри обязательно проговорится, но в данный момент Джонни Маринвиллу не до
волнений о будущем. Он поворачивается к дому Карверов и видит, что Дэвид Рид
несет маленькую дочь Карверов (она кричит, бьется, вырывается) к дому.
Пирожок Карвер, стоя на коленях, воет, как много лет назад выли женщины во
вьетнамских деревнях (только вроде бы случилось это и не так давно, о
прошлом живо напомнил повисший в воздухе запах пороха). Кирстен обхватила
руками шею мужа, и голова Дэвида мотается из стороны в сторону. Еще один
ужасный момент: маленький мальчик. Ральфи, стоит рядом с матерью. В
ординарной ситуации от него одни хлопоты, он не закрывает рта и не стоит на
месте ни секунды, а тут превратился в статую и смотрит на мертвого отца
широко раскрытыми глазами. Никто не уводит его, потому что на этот раз
кричит и визжит его сестра, но увести мальчика надо.
автомобилю Мэри, чтобы юноша услышал его. Тот отворачивается от мертвого
мужчины и воющей женщины. Лицо его - маска.
протестующих криков, ведь даже в шесть лет Ральфи Карвер знает, что его
предназначение - править миром, но мальчик обвисает на руках Джима, как
кукла, глаза его по-прежнему широко раскрыты и не мигают. Джонни полагает,
что влияние травмирующих событий, происшедших в детстве, на жизнь взрослых
людей сильно преувеличено поколением, наслушавшимся в отрочестве грустных
блюзов, но сейчас ситуация иная. Пройдет немало времени, думает Джонни,
прежде чем поведение Ральфа Карвера перестанет определяться зрелищем
мертвого отца, лежащего на лужайке, и склонившейся над ним матери, которая
обхватила мужа за шею и вновь и вновь выкрикивает его имя, словно надеется
разбудить.
придется это сделать, но, прежде чем он успевает принять решение, к участку
Биллингсли прибывает Колли Энтрегьян вместе с продавщицей из "Е-зет стоп".
Девушка далеко оторвалась от длинноволосого, который пыхтит следом. Теперь
Джонни видит, что мужчина не так уж и молод, несмотря на молодежную
прическу. Но кто поражает Джонни больше всего, так это Джозефсоны. Они стоят
на подъездной дорожке Карверов, взявшись за руки, прямо-таки Ганзель и
Гретель. Мэриэл Содерсон проходит за спиной у Джонни, направляясь к мужу.
Если Джозефсоны - это Ганзель и Гретель, решает Джонни, то Мэриэл вполне
тянет на злую колдунью.
когда мисс Марпл или Эркюль Пуаро уже объяснили, что к чему, и даже
рассказали, как убийца выбрался из запертого купе, сделав свое черное дело.
Они все здесь, за исключением Френка Геллера и Чарли Рида, которые еще на
работе. Жильцы квартала по-соседски собрались на вечеринку.
племянника. И тут же память услужливо воспроизводит голос ребенка, у
которого забит нос. Но прежде чем Джонни успевает связать одно с другим,
если вообще есть что связывать. Колли Энтрегьян подскакивает к нему,
стоящему у машины Мэри, и хватает за плечо мокрой рукой. Крепко хватает, до
боли. Смотрит он мимо Джонни, на лужайку Карверов.
морщиться от боли. - Вы сломаете мне плечо.
к застреленному мужчине. На животе Дэвида Карвера дождь смывает кровь с
ошметков плоти, и они становятся похожи на белые щупальца. Колли не может
решить, на ком сосредоточиться, поэтому глаза у него бегают, как у
болельщика на теннисном матче.
рубашку.
этот лучше любого другого выражает состояние Энтрегьяна, он понятия не
имеет, что ему делать. Джонни находит это весьма трогательным. - Мистер
Маринвилл, вы можете сказать, что здесь происходит?
закончилось.
керамической немецкой овчаркой, и начинает выть. От этого воя по мокрой коже
Джонни вновь бегут мурашки. Питер падает на колени рядом с женой, совсем как
Пирожок Карвер падала рядом с мужем, и... О Боже, неужели Джону Эдуарду
Маринвиллу предстоит увидеть ту же вселенскую скорбь, как и во Вьетнаме? Не
хватает только Хендрикса с его "Лиловым туманом".
глаз, он ждет момента, когда Питер повернет тело в руках. Джонни может
прочесть мысли Гэри, словно они пропечатываются на бегущей строке у него на
лбу: "И что же Питер об этом подумает? Когда перевернет ее, ноги ее
разойдутся и он увидит то, что увидит? Какой он сделает вывод? Л может,
ничего особенного и нет, может, она всегда так ходит?"
за маленькие радости), но поднимает верхнюю часть ее тела, усаживает ее.
Кричит снова, теперь без слов, просто горестный вопль, словно он только
теперь видит, в каком состоянии ее голова: половины лица нет, волосы
наполовину сгорели.
громадная молния.
теперь он снова все видит, будьте уверены. Гром рвет улицу еще до того, как
блекнет молния. У Джонни такое чувство, будто чьи-то руки одновременно
ударили его по ушам. Джонни видит, как молния ударяет в брошенный дом
Хобарта, как раз между участками копа и Джексонов. Она разваливает
декоративную трубу, которую Уильям Хобарт поставил за год до того, как
начались его трудности и он решил продать дом. Молния поджигает и крышу.
Прежде чем стихает раскат грома, прежде чем Джонни успевает идентифицировать
запах озона, покинутый дом приобретает огненную корону. Она яростно пылает
под проливным дождем, хотя верится в это с трудом.
Карверов с Ральфи на руках. Ральфи, Джонни это видит, сосредоточенно сосет
большой палец. И Ральфи единственный (за исключением Джонни), кто не смотрит
на горящий дом. Его взгляд устремлен на вершину холма, и Джонни видит, как
округляются глаза мальчика. Он вытаскивает палец изо рта и, прежде чем
начать вопить от ужаса, произносит ясно и отчетливо два слова.., которые
опять же очень знакомы Джонни. Словно он уже слышал их во сне.
от неестественной квелости Ральфи не остается и следа. Он кричит от страха и
яростно дергается, вырываясь из рук юного Джима Рида. Джим захвачен
врасплох, мальчишка выскальзывает из его рук и приземляется на задницу.
Должно быть, ему очень больно, думает Джонни, направляясь к дому Карверов,
но маленький паршивец вопит не от боли, а только от ужаса. Его вылезшие из
орбит глаза смотрят все туда же, на вершину холма. Он начинает сучить
ногами, уползая на заднице в глубь дома.
еще два фургона, огибающих угол Медвежьей и Тополиной улиц. Первым едет
леденцово-розовый, с тонированными стеклами, на крыше - антенна
радиолокатора в форме сердечка. При других обстоятельствах Джонни отметил бы
изящность решения, но теперь это сердечко вызывает лишь тревогу. Из бортов
торчат какие-то округлые выступы, то ли плавники, то ли короткие крылья.
фургон с черным же ветровым стеклом и черной, в форме поганки, надстройкой
на крыше. Этот черный кошмар испещрен хромированными зигзагами, которые
вызывают в памяти Джонни какие-то воспоминания, связанные с нацистами, да,
точно, они напоминают стилизованные молнии на мундирах эсэсовцев.
черного, похожего на катафалк, решивший трансформироваться в локомотив,
часть "поганки" уползает в сторону. Джонни видит две фигуры с ружьями. Одна
- человеческая, это бородач, одетый в униформу армии конфедератов, как и
инопланетянин, сидевший за рулем синего фургона. Вторая фигура - существо в
ином одеянии: черный цвет, воротник-стойка, серебряные пуговицы. В этом тоже
есть что-то нацистское, как и в самом фургоне, но не одеяние привлекает
внимание Джонни, не от его вида он теряет дар речи, а рвущийся крик
застывает в горле.
успевает подумать Джонни, прежде чем бородатый и тот, что в черном,
открывают огонь. У него нет лица. Совсем нет лица.
Белов Вольф
Панов Вадим
Бажанов Олег
Каменистый Артем
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк