read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



дворец, может, впервые за последние восемнадцать лет видел такой наплыв
гостей). Звуки плохо долетали до меня, потому что в зале уже дудел оркестр
из восьми заслуженных инвалидов Полтавской битвы. Я видел замасленные лица,
которые галантно улыбались, видел губы, что тянулись к руке хозяйки. Когда
они наклонялись, свет падал сверху, и носы казались удивительно длинными, а
рты - провалившимися. Они беззвучно расшаркивались, склонялись, бесшумно
говорили, потом улыбались и отплывали в сторону, а на их место плыли новые.
Это было как в страшном сне.
Они оскаливались, будто выходцы из могил, целовали руку (мне казалось,
что они сосут из нее кровь) и беззвучно плыли дальше. А она, такая чистая в
своем белом открытом платье, лишь краснела изредка спиной, если какой-нибудь
новоявленный донжуан в плотно облегающих панталонах припадал к ее руке
слишком пылко. Эти поцелуи, казалось мне, пачкали ее руку чем-то липким и
нечистым.
И только теперь я понял, какая она, собственно говоря, одинокая не
только в своем доме, но и среди этой шатии.
"Что мне это напоминает? - подумал я. - Ага, пушкинская Татьяна среди
чудищ в шалаше. Обложили, бедную, как лань во время охоты".
Здесь почти не было чистых взглядов, но зато какие были фамилии!
Казалось, что я сижу в архиве и читаю старинные акты какого-нибудь Пинского
копного суда.
- Пан Сава Матфеевич Стахоуски с сыновьями, - оповещал лакей.+
- Пани Агата Юрьевна Фалендыш-Хобалева с мужем и другом дома.
- Пан Якуб Барбарэ-Гарабурда.
- Пан Мацей Мустафович Асанович.
- Пани Ганна Аурамович-Басяцкая с дочерью.
А Берман стоял за моей спиной и отпускал замечания.
Он впервые за эти дни понравился мне, столько злости было в его
высказываниях, такими пылающими глазами встречал он каждого нового гостя и
особенно молодых.
Но вот в глазах его промелькнуло нечто столь непонятное, что я невольно
глянул в ту сторону, и... глаза мои полезли на лоб: такое странное зрелище я
увидел. В зал по ступеням скатывался человек, именно скатывался, иначе это
назвать было нельзя. Человек был около сажени ростом, приблизительно как я,
но в его одежду вместилось бы три Андрэя Беларэцких. Огромный живот, ноги в
бедрах - словно окорока, невероятно широкая грудь, ладони будто ушаты.
Немного случалось мне видеть таких исполинов. Но самое удивительное было не
это. На человеке была одежда, которую теперь можно увидеть лишь в музее:
красные сапоги на высоких каблуках с подковками (такие назывались у наших
предков кабтями), облегающие штаны из каразеи, тонкого сукна. Жупан из
вишневого с золотом сукна на груди и животе готов был лопнуть. Поверх его
этот исполин натянул чугу, древнюю беларусскую одежду. Чуга висела свободно,
красивыми складками, вся переливалась зелеными, золотыми и черными узорами и
была подпоясана почти под мышками радужной турецкой шалью.
И над всем этим сидела удивительно маленькая для такой туши голова с
такими надутыми щеками, словно человек вот-вот прыснет от смеху. Длинные
серые волосы делали голову правильно круглой, маленькие серые глазки
смеялись, темные - в них меньше было седины - усы свешивались на грудь.
Внешний вид у человека был самый мирный, и только на левой руке висел
карбач* - короткая витая плеть с серебряной проволокой на конце. Словом,
собачник, провинциальный медведь, весельчак и пьяница - это сразу было
видно.
* Карбач - короткая толстая плеть (бел.).
Еще у двери он захохотал таким густым и веселым басом, что я тоже
невольно улыбнулся. Он шел, и люди расступались перед ним, отвечая ему
улыбками, какие только могли появиться на этих кислых лицах, лицах людей
касты, которая вырождается. Его, видимо, любили.
"Наконец-то хоть один представитель старого доброго века, подумал я. -
Не выродок, не сумасшедший, который может пойти и на героизм, и на
преступление. Добрый, простой великан. И как он сочно, красиво говорит
по-беларусски!"
Не удивляйтесь последней мысли. Хотя среди мелкой шляхты тогда
разговаривали по-беларусски, шляхта того слоя, к которому, видимо,
принадлежал этот пан, языка не знала: среди гостей не больше десятка
разговаривали на языке Марцинкевича и Каратынского, остальные на варварской
смеси польского, русского и беларусского.
А этот разговаривал, как какая-нибудь деревенская сватья. Меткие
словечки, шутки, поговорки так и сыпались с его языка, пока он шел от двери
до верхнего зала. Признаюсь, с первого взгляда он подкупил меня этим. Он был
такой колоритный, что я не сразу заметил его спутника, хотя тот тоже был
достоин внимания. Представьте себе молодого человека, высокого, очень хорошо
сложенного, одетого по последней моде, что редкость в этой глуши. Он был бы
красив, если б не чрезмерная бледность, впалость щек и если б не выражение
какого-то необъяснимого озлобления на плотно сжатых губах. Наибольшего
внимания на этом желчном, красивом лице заслуживали огромные черные глаза с
водянистым блеском, но они были такие безжизненные, что становилось не по
себе. Наверное, именно такие были у Лазаря, когда он воскрес.
Между тем исполин поравнялся с лакеем, подслеповатым и глухим, и
неожиданно дернул его за плечо.
Тот дремал на ногах, но тут мгновенно подобрался и, разглядев гостей,
заулыбался во весь рот и гаркнул:
- Достопочтенный пан-отец Грынь Дубатоук! Пан Алесь Варона!
- Вечер добрый, панове, - зарокотал Дубатоук. - Что это вы скучные, как
мыши под шапкою? Ничего, мы сей миг вас развеселим. Видишь, Варона, какие
паненки! Поторопился я, брат, родиться. У-ух, пригожулечки-красулечки!
Он прошел сквозь толпу (Варона остановился возле какой-то барышни) и
приблизился к Надзее Яноуской. Глаза его сузились и заискрились смехом.
- День-вечер добрый, донечка! - И звучно чмокнул ее в лоб, словно
выстрелил. Потом отступил. - А какая же ты у меня стала стройная, изящная,
красивая! Лежать всей Беларуси у твоих ножек. И пускай на мне на том свете
Люцифер смолу возит, если я, старый греховодник, через месяц не буду пить на
твоей свадьбе горелку из твоей туфельки. Только что-то глазки грустные.
Ничего, сейчас развеселю.
И он с обворожительной медвежьей грацией крутнулся на каблуках.
- Антон, душа темная! Грышка, Пятрусь! Холера вас там прихватила, что
ли?
Появились Антон, Грышка и Пятрусь, сгибаясь под тяжестью каких-то
огромных свертков.
- Ну, губошлепы-растрепы, кладите все к ногам хозяйки. Разворачивай!
Э-э, пачкун, у тебя что, руки из... спины растут? Держи, донька...
Перед Яноуской лежал на полу огромный пушистый ковер.
- Держи, доня. Дедовский еще, но совсем не пользованный. Положишь в
спальне. У тебя там дует, а ноги у всех Яноуских были слабые. Напрасно ты
все же, Надзейка, ко мне не переехала два года назад. Умолял ведь - не
согласилась. Ну, хорошо, теперь поздно уже, взрослая стала. И мне легче
будет, ну его к дьяволу, это опекунство.
- Простите, дядюшка, - тихо сказала Яноуская, тронутая вниманием
опекуна. - Вы знаете, я хотела быть, где отец...
- Ну-ну-ну, - смущенно сказал Дубатоук. - Оставь. Я и сам к тебе почти
не ездил, знал, что будешь волноваться. Друзья мы были с Раманом. Ничего,
донька, мы, конечно, люди земные, страдаем обжорством, пьянством, однако Бог
должен разбираться в душах. И если он разбирается, то Раман, хотя и обходил
чаще церковь, а не корчму, давно уже на небе ангелов слушает да глядит в
глаза своей бедняге-жене, а моей двоюродной сестре. Бог - он тоже не дурак.
Главное - совесть, а дырка во рту, куда чарка просится, последнее дело. И
глядят они с неба на тебя, и не жалеет мать, что ценою смерти своей дала
тебе жизнь: вон какой ты королевной стала. Скоро и замуж, из рук опекуна на
ласковые да сильные руки мужа. Думаешь?
- Прежде не думала, теперь не знаю, - вдруг сказала Яноуская.
- Ну-ну, - посерьезнел Дубатоук. - Но... чтоб человек хороший. Не
торопись. А теперь держи еще. Вот тут наш старый наряд, настоящий, не
какая-нибудь подделка. Потом пойдешь, переоденешься перед танцами. Нечего
эту современную мишуру носить.
- Он вряд ли подойдет, только вид испортит, - льстиво подъехала
какая-то мелкая шляхтянка.
- А ты молчи, дорогая. Я знаю, что делаю, - буркнул Дубатоук. - Ну,
Надзейка, и, наконец, последнее. Долго я думал, дарить ли это, но
пользоваться чужим не привык. Это твое. Среди твоих портретов нету одного.
Не должен ряд предков прерываться. Ты сама это знаешь, потому что ты
древнейшего во всей губернии рода.
На полу, освобожденный от легкой белой ткани, стоял очень старый
портрет необычной, видимо, итальянской работы, какой почти не найдешь в
беларусской иконографии начала XVII столетия. Не было плоской стены за
спиной, не висел на ней герб. Было окно, открытое на вечерние болота, был
мрачный день над ними, и был мужчина, сидящий спиной ко всему этому.
Неопределенный серо-голубой свет лился на его худощавое лицо, на крепко
сплетенные пальцы рук, на черную с золотом одежду.
Лицо этого мужчины было живее, чем у живого, и такое удивительное,
жесткое и мрачное, что можно было испугаться. Тени легли в глазницах, и
казалось, что даже жилка дрожала на веках. И в нем было родовое сходство с
лицом хозяйки, но все то, что было в Яноуской приятно и мило, здесь было
отвратительным до ужаса. Вероломство, ум, болезненная сумасшедшинка читались
в этом спесивом лице, властность до закостенелости, нетерпимость до
фанатизма, жестокость до садизма. Я отступил в сторону - большие, до дна
читающие в твоей душе глаза повернулись и снова смотрели мне в лицо.
Кто-то вздохнул.
- Раман Старый, - приглушенно сказал Дубатоук, но я сам уже понял, кто
это такой, настолько правильно представил его по словам легенды. Я
догадался, что это виновник родового проклятия еще и потому, что лицо
хозяйки побледнело и она едва заметно покачнулась.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ] 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.