Чтение 12–й страницы книги ~Экипаж машины боевой~

-- Если до темноты до наших доедем, то да, а если не успеем, и
стемнеет, то наоборот, духи нас будут ловить у подножья. Так что надо
быстрее обогнуть эти горы, и примкнуть к нашим, пока не поздно, -- ответил я
Уралу, и полез в люк БТРа.

-- Юра, что там за брага? --спросил меня Хасан.

-- Да Урал затарил канистру с брагой в бак с водой, а я хотел воды
набрать, ну и надыбал ее там.

-- А че он молчал-то?

-- Ну как че? Чтоб мы ее не выпили раньше времени.

-- А когда он ее поставил?

-- Вчера вечером, -- я не стал говорить Хасану, что брага стоит уже
трое суток, а то бы он бросил руль, и полез ее пробовать, ну а за ним и все
остальные, ну и я, конечно.

-- О, завтра уже можно пробовать, -- сказал Хасан с довольным видом.

-- Брага брагой, а я жрать хочу с самого утра.

Я полез в коробку, вынул оттуда пачку сухпайка, открыл ее и достал
банку с тушенкой и сахар, кашу брать не стал, она в холодном виде как
застывший парафин. С открывашками проблем не было, они шли в комплекте к
цинкам с боеприпасами, и к банкам с запалами от гранат. Сухари и кашу я
закинул обратно в коробку, а вместо сухарей взял батоны в вакуумной
упаковке. Батоны эти были, в общем, ничего, но без воды их жрать было
невозможно, потому как они были сухими, не в смысле твердыми, а сухими, то
есть очищенными полностью от влаги и слегка проспиртованными. Когда
открываешь упаковку, спирт сразу испаряется, и батоны становятся мягкими и
на вид как свежие, их было по два в каждой упаковке.

Я достал один батон, открыл банку тушенки и с аппетитом все это съел,
запив водой с сахаром. Для советского солдата этого было достаточно, за два
года я уже привык к этим сухпаям и постоянным рейдам.

Я завалился на матрац, который валялся на полу БТРа, положил под голову
бушлат, и решил подремать. Монотонно гудели движки, БТР шел мягко, я лежал и
смотрел в потолок. Спать не хотелось, я просто лежал и думал о всякой
ерунде, о гражданке, о бабах, о вине и водке, в общем, о том, о чем думает
обычно солдат вдалеке от дома. О доме я не думал, так как его у меня не
было, а может это и к лучшему, если убьют, то хоть горевать никто не будет.
Хотя в данный момент мне умирать не хотелось. Я всегда мечтал -- вот вернусь
на гражданку, найду себе хорошую бабу, женюсь, заведем детей, и обязательно
двух, а может трех, возьмем из детдома, из того, где воспитывался сам, и
воспитаем их так, чтоб они никогда не думали о том, что у них не было
родителей.

Помечтав немного, я решил узнать, где мы находимся.

-- Хасан! Где мы? -- крикнул я.

-- В Афгане, -- ответил Хасан.

-- Да что ты говоришь? А я думал, мы в Африке. Я спрашиваю, в каком
месте?

-- Тебе улицу назвать?

-- Да ты заколебал, Хасан. Нормально ответить не можешь, что ли?

-- Да откуда я знаю! Встань и посмотри.

-- А по рации что трещат?

-- Да ни кого не слышно пока.

-- Пойти что ли Сапога поучить с винтовки стрелять, держать он ее вроде
научился, -- сказал я, вставая.

-- Сходи, сходи, заодно и посмотришь, где мы едем, -- ответил Хасан.

Я, взяв свой автомат, полез на броню. Высунувшись из люка, я спросил:

-- Брагу не выпили?

-- Выпили, ты опоздал, -- ответил Урал.

Сапог сидел возле баков и глазел на горы, которые простирались справа
от нас. Впереди, метрах в пятидесяти, катил БТР ротного. Я глянул на горы, и
по коже пробежали мурашки, неприятное ощущение было от этого вида. Много
раз, вот так же как сейчас, двигаясь у подножья, колонна нарывалась на
засаду, или на снайпера. По боевому ехать тоже опасно, на мины нарываешься
чаще чем на засады, и поэтому немного безопаснее ехать на броне, хотя какая
разница, хоть так, хоть эдак, в Афгане по всякому опасно.

-- Сапог, снайперка заряжена? -- спросил я.

-- Да, заряжена, -- ответил он.

-- А ну передерни затвор.

-- Зачем? -- спросил удивленно Сапог.

-- Духов стрелять будем. Понял?

-- Каких духов?

-- Злых духов. Хочу посмотреть, как ты стреляешь.

Сапог передернул затвор и посмотрел на меня. Я огляделся вокруг,
подыскивая подходящую мишень.

-- Сапог, видишь вон тот выступ в скале, а на нем коряга торчит или
что-то вроде того? -- я показал пальцем на выступ с виднеющейся на нем
какой-то ерундой в виде коряги.

-- Да, вижу.

-- А ну, стреляй по этой херне.

Сапог прицелился и застыл в этой позе. Время шло, Сапог целился.

-- Сапог, ты что -- уснул? -- спросил его Качок.

-- Ему, наверно, корягу жалко, -- добавил Урал.

Раздался выстрел, пуля легла метрах в тридцати от цели, Сапог посмотрел
на меня.

-- Сапог, дубина, да если ты так будешь целиться, тебя духи не только
замочат, но и в плен возьмут вместе с винтовкой. Мало того, ты хотя бы
примерно попал, куда целился. А ну, давай снова стреляй, пока не отъехали от
места. Целиться будешь три секунды, если дольше задержишься, я тебе в лоб
заеду, не попадешь, тоже в лоб получишь. А ну давай быстро целься.

Сапог прицелился, я начал считать.

-- Раз... Два...

Раздался выстрел, пуля легла рядом с целью, почти в полуметре от нее.
Сапог опустил винтовку и снова посмотрел на меня.

-- Сапог, ты без пиз...юлей, ни чего не можешь делать, так что ли?

-- Ну ведь чуть-чуть не попал, -- промямлил Сапог.

-- Нет, насчет этого я тебе ни чего не говорю, выстрелил ты хорошо, я
даже удивился. Я про другое, тебе пока не вставишь, до тебя не доходит. А
если пойдем на проческу, или нарвемся на засаду, я что, за тобой буду ходить
и пугать, навроде, если не попадешь, то в лоб получишь и все такое, так что
ли? Да нас тогда обоих завалят, дурила ты. Станем на блок, ты у меня
тренироваться часами напролет будешь. Понял?

-- Понял, -- пробубнил Сапог.

КАРАВАН

БТР ротного вдруг резко стал, мы потихоньку подъехали к ним и
остановились рядом. Ротный смотрел в бинокль.

-- Вот идет караван, по сыпучим пескам, он везет анашу в свой родной
Пакистан, -- пропел слова из песни, ротный.

-- Что там такое, товарищ старший лейтенант. Караван что ли?

-- Три барбухайки направляются в сторону иранской границы. Выехали,
по-моему, из подножья этих гор. Так, а ну быстро за ними, до границы еще
далеко, так что накроем их минут через двадцать, не больше.

Мы рванули вперед, все попрыгали в люки и похватали бронежилеты,
боеприпасы, и выскочили на броню.

Бронежилеты у нас были Б-2, они были легкие, 6 килограмм, пуля их
конечно пробивала как фанеру, но от осколков и пуль на излете они иногда
помогали.

Туркмен пересел за руль, а Хасан, взяв автомат, выскочил на броню. Я
приготовил пулеметы к бою и, оставив их на взводе, тоже вылез на броню.

Минут через пять на горизонте показались четыре точки. Ротный, смотря в
бинокль, показал четыре пальца, но мы уже и так видели, что там было четыре
барбухайки.

-- Может, мирный караван? -- сказал Качок, проверяя затвор своего АКСа.

-- Может и мирный. Только, когда не далеко в ущелье идет бой, мирные
караваны навряд ли будут шататься возле гор. Так что, наверняка, это
духовский, -- ответил я ему.

Уже ясно стали видны очертания каравана, и было видно, что первым идет
верблюд, а за ним три барбухайки с крытыми кузовами навроде будок,
расстояние до них было в пределах километра.

Из БТРа ротного пальнул короткой очередью пулемет КПВТ, давая
предупредительный выстрел. Мы передернули затворы и сняли автоматы с
предохранителей, я сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть за
башенные пулеметы. Караван остановился, неужели мирный, подумал я, духовские
обычно отстреливаются, а этот стал и стоит.

Ротный показал нам, что их БТР заедет спереди, а нам показал заходить
сзади. Мы разделились, БТР ротного на всех парах полетел наперерез каравану,
а мы направились прямо по курсу, как и ехали до этого, только прибавив
скорости. Все молча наблюдали за приближающимся караваном, и с готовностью в
любой момент вступить в бой.

Вдруг караван начал рассыпаться: две барбухайки развернувшись,
помчались в сторону гор, а верблюд и оставшаяся барбухайка стояли на месте.
Далеко отъехать они, конечно, не смогут, БТР едет намного быстрее этих
колымаг, можно было достать их из КПВТ, но они успели заскочить за сопку у
подножия гор. Туркмен, высунувшись из люка, показал в сторону отъезжающих
двух барбухаек и крикнул нам:

-- Догоняем эти две, я постараюсь перескочить через сопку и срезать им
путь к горам.

-- Давай, давай, Туркмен, жми, -- крикнул я ему.

Наш БТР подлетел к сопке и начал на нее взбираться, движки работали на
пределе, машина уверенно взбиралась вверх.

Надо отдать должное Туркмену, БТР наш был всегда на ходу, и отказов