не мог помнить мало знакомого ему почерка настолько точно, чтобы заметить
подделку.
- Ну вот, - радостно сказала она, - наконец-то. А то я уже ждала,
ждала, да и жданки потеряла. А только как же конверт, - если он спросит, что
я скажу?
- Да уж конверта нельзя подделать, - штемпеля, - сказала Грушина,
посмеиваясь, поглядывая на Варвару лукавыми, разными глазами: правый -
побольше, левый - поменьше.
- Так как же?
- Душечка Варвара Дмитриевна, да вы скажите ему, что конверт в печку
бросили. На что же вам конверт?
Варварины надежды оживились. Она говорила Грушиной:
- Только бы женился, тогда уж я не стану для него бегать. Нет, я буду
сидеть, а он пусть для меня побегает.
В субботу после обеда Передонов шел поиграть на биллиарде. Мысли его
были тяжелы и печальны. Он думал:
"Скверно жить среди завистливых и враждебных людей. Но что же делать, -
не могут же все быть инспекторами! Борьба за существование!"
На углу двух улиц он встретил жандармского штаб-офицера. Неприятная
встреча!
Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек с
густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего
его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в
обществе. Он знал всех людей в городе, все их дела и отношения, любил
слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив, как могила, и никому не
делал ненужных неприятностей.
Остановились, поздоровались, побеседовали. Передонов насупился,
оглянулся по сторонам и опасливо сказал:
- У вас, я слышал, наша Наташа живет, так вы ей не верьте, что она про
меня говорит, это она врет.
- Я от прислуги сплетен не собираю, - с достоинством сказал Рубовский.
- Она - сама скверная, - продолжал Передонов, не обращая внимания на
возражение Рубовского, - у нее любовник есть, поляк; она, может быть,
нарочно к вам и поступила, чтоб у вас что-нибудь стащить секретное.
- Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, - сухо возразил подполковник, -
у меня планы крепостей не хранятся.
Упоминание о крепостях озадачило Передонова. Ему казалось, что
Рубовский намекает на то, что может посадить Передонова в крепость.
- Ну, что крепость, - пробормотал он, - до этого далеко, а только
вообще про меня всякие глупости говорят, так это больше из зависти. Вы
ничему такому не верьте. Это они доносят, чтоб от себя отвести подозрение, а
я и сам могу донести.
Рубовский недоумевал.
- Уверяю вас, - сказал он, вздергивая плечами и бряцая шпорами, - я ни
от кого не получал на вас доноса. Вам, видно, кто-нибудь в шутку погрозил, -
да ведь мало ли что говорится иногда.
Передонов не верил. Он думал, что жандармский скрытничает, - и стало
ему страшно.
Каждый раз, как Передонов проходил мимо Вершинского сада, Вершина
останавливала его и своими ворожащими движениями и словами заманивала в сад.
И он входил, невольно подчиняясь eе тихой ворожбе. Может быть, ей
скорее Рутиловых удалось бы достичь своей цели, - ведь Передонов одинаково
далек был от всех людей, и почему бы ему было не связаться законным браком с
Мартою? Но, видно, вязко было то болото, куда залез Передонов, и никакими
чарами не удавалось перебултыхнуть его в другое.
Вот и теперь, когда, расставшись с Рубовским, Передонов шел мимо,
Вершина, одетая, как всегда вся в черном, заманила его.
- Марта и Владя домой на день едут, - сказала она, ласково глядя сквозь
дым своей папироски на Передонова коричневыми глазами, - вот бы и вы с ними
погостить в деревне. За ними работник в тележке приехал.
- Тесно, - сказал Передонов угрюмо.
- Ну вот, тесно, - возразила Вершина, - отлично разместитесь. Да и
потеснитесь не беда, что ж, недалеко, шесть верст проехать.
В это время из дома выбежала Марта спросить что-то у Вершиной. Хлопоты
перед отъездом немного расшевелили ее лень, и лицо ее было живее и веселее
обычного. Опять, уже обе, стали звать Передонова в деревню.
- Разместитесь удобно, - уверяла Вершина, - вы с Мартой на заднем
сиденье, а Владя с Игнатием на переднем. Вот посмотрите, и тележка на дворе.
Передонов вышел за Вершиною и Мартою во двор, где стояла тележка, а
около нее возился, укладывая что-то, Владя. Тележка была поместительная. Но
Передонов, угрюмо осмотрев ее, объявил:
- Не поеду. Тесно. Четверо, да еще вещи.
- Ну, если вы думаете, что тесно, - сказала Вершина, - то Владя и
пешком может итти.
- Конечно, - сказал Владя, улыбаясь сдержанно и ласково, - пешком дойду
в полтора часа отлично. Вот сейчас зашагаю, так раньше вас буду.
Тогда Передонов объявил, что будет трясти, а он не любит тряски.
Вернулись в беседку. Все
уже было уложено, но работник Игнатий еще ел на кухне, насыщаясь
неторопливо и основательно.
- Как учится Владя? - спросила Марта.
Другого разговора с Передоновым она не умела придумать, а уже Вершина
не раз упрекала ее, что она не умеет занять Передонова.
- Плохо, - сказал Передонов, - ленится, ничего не слушает.
Вершина любила поворчать. Она стала выговаривать Владе. Владя краснел и
улыбался, пожимался плечами, как от холода, и подымал, по своей привычке,
одно плечо выше другого.
- Что же, только год начался, - сказал он, - я еще успею.
- С самого начала надо учиться, - тоном старшей, но слегка от этого
краснея, сказала Марта.
- Да и шалит, - жаловался Передонов, - вчера так развозились, точно
уличные мальчишки. Да и груб, мне дерзость сказал в четверг.
Владя вдруг вспыхнул и заговорил горячо, но не переставая улыбаться:
- Никакой дерзости, а я только правду сказал, что вы в других тетрадках
ошибок по пяти прозевали, а у меня все подчеркнули и поставили два, а у меня
лучше было написано, чем у тех, кому вы три поставили.
- И еще вы мне дерзость сказали, - настаивал Передонов.
- Никакой дерзости, а я только сказал, что инспектору скажу, -
запальчиво говорил Владя, - что же мне зря двойку...
- Владя, не забывайся, - сердито сказала Вершина, - чем бы извиниться,
а ты опять повторяешь.
Владя вдруг вспомнил, что Передонова нельзя раздражать, что он может
стать Марте женихом. Он сильнее покраснел, в смущении передернул пояс на
своей блузе и робко сказал:
- Извините. Я только хотел попросить, чтобы вы поправили.
- Молчи, молчи, пожалуйста, - прервала его Вершина, - терпеть не могу
таких рассуждений, терпеть не могу, - повторила она и еле заметно дрогнула
всем своим сухоньким телом. - Тебе делают замечание, ты молчи.
И Вершина высыпала на Владю не мало укоризненных слов, дымя папироскою
и криво улыбаясь, как она всегда улыбалась, о чем бы ни шла речь.
- Надо будет отцу сказать, чтобы наказал тебя, - кончила она.
- Высечь надо, - решил Передонов и сердито посмотрел на обидевшего его
Владю.
- Конечно, - подтвердила Вершина, - высечь надо.
- Высечь надо, - сказала и Марта и покраснела.
- Вот поеду сегодня к вашему отцу, - сказал Передонов, - и скажу, чтобы
вас при мне высекли, да хорошенько.
Владя молчал, смотрел на своих мучителей, поеживался плечами и улыбался
сквозь слезы. Отец у него крут. Владя старался утешить себя, думая, что это
- только угрозы. Неужели, думал он, в самом деле захотят испортить ему
праздник? Ведь праздник - день особенный, отмеченный и радостный, и все
праздничное совсем несоизмеримо со всем школьным, будничным.
А Передонову нравилось, когда мальчики плакали, - особенно, если это он
так сделал, что они плачут и винятся. Владино смущение и сдержанные слезы на
его глазах, и робкая, виноватая его улыбка - все это радовало Передонова. Он
решил ехать с Мартою и Владею.
- Ну, хорошо, я поеду с вами, - сказал он Марте.
Марта обрадовалась, но как-то испуганно. Конечно, она хотела, чтобы
Передонов ехал с ними, - или, вернее, Вершина хотела этого за нее и
приворожила ей своими быстрыми наговорами это желание. Но теперь, когда
Передонов сказал, что едет, Марте стало неловко за Владю, - жалко его.
Жутко стало и Владе. Неужели это для него Передонов едет? Ему
захотелось умилостивить Передонова. Он сказал:
- Если вы думаете, Ардальон Борисыч, что тесно будет, то я могу пешком
пойти.
Передонов посмотрел на него подозрительно и сказал:
- Ну да, если вас отпустить одного, вы еще убежите куда-нибудь. Нет уж,
мы вас лучше свезем к отцу, пусть он вам задаст.
Владя покраснел и вздохнул. Ему стало так неловко и тоскливо, и досадно
на этого мучительного и угрюмого человека. Чтобы все-таки смягчить
Передонова, он решился устроить ему сиденье поудобнее.
- Ну, уж я так сделаю, - казал он, - что вам отлично будет сидеть.
И он поспешно отправился к тележке. Вершина посмотрела вслед за ним,
криво улыбаясь и дымя, и сказала Передонову тихо:
- Они все боятся отца. Он у них очень строгий.
Марта покраснела.
Владя хотел было взять с собою в деревню удочку, новую, английскую,
купленную на сбереженные деньги, хотел взять еще кое-что, да это все
занимало бы в тележке не мало места. И Владя унес обратно в дом все свои
пожитки.