углам висела паутина. На полу в истоптанной грязной соломе валялись колеса
старинных экипажей, лежали мешки с мукой. У бревенчатых стен стояли
деревянные бочонки. К могучему брусу была привязана худая рыжая корова.
Пуская слюну, она что-то задумчиво жевала, время от времени тяжело вздыхала
и, медленно повернув свою рогатую башку, подолгу пристально разглядывала
молчаливую очередь посетителей, желавших повидать старуху Энн.
подумал, насколько мелок человек в его страстях и делишках. Это четвероногое
живое существо недостижимо возвышалось в своем покое над всей этой возней -
бунтами черных, космическими полетами, финансовыми страстями, модами, над
политиками, монахами, гангстерами, журналистами и над всем остальным
человечеством. Этой рыжей было наплевать на него, Блим-Бляма, на самого
президента, даже на сенатора Дана. Она помахивала хвостом и шлепала лепешки
точно так же, как это делали тысячи, десятки тысяч лет назад ее предки...
вошел к старухе Энн, робко присел к шаткому столику, заляпанному сальными
пятнами, заставленному закопченными чугунными котелками, которые можно было
увидеть разве лишь в постановках о средневековье. Хозяйка - сгорбленная,
босая, в рваном черном платье, сквозь дыры которого проглядывали худые
лопатки, - сосредоточенно возилась у очага. Она подбросила в огонь поленья.
Пламя сникло, но скоро его алые языки снова весело поднялись. Пахло дымом и
гороховой похлебкой.
табурету. - Чего тебе?
кое-как запахнув на груди лохмотья, взяла картонки своими негибкими
узловатыми пальцами. Склонив узкую сморщенную физиономию с длинным унылым
носом, нависавшим над маленьким проваленным ртом, она долго разглядывала
снимки.
наконец старуха. - Ладно, парень. Поешь сначала супчику.
почему пахло варевом. Над огнем на металлической треноге, висел котелок.
Хозяйка помешала в нем большой деревянной ложкой, зачерпнув, плеснула в
тяжелую глиняную тарелку и поставила ее перед гостем.
Корпорации хлебал горячий суп. Он видел, как колдунья, порывшись в складках
своей опоясанной веревкой рванины, достала какие-то зерна и бросила их в
огонь. Затрещав, из пламени посыпались искры.
вытащила из нее одного за другим четырех валетов. Блим-Блям замер с ложкой у
рта: четыре валета подряд! Только настоящая ясновидица способна на этакое!
гаданье.
елозя рукавами по столу, пачкая свои белоснежные кружевные манжеты.
высокомерно промолчала, и гений полез за бумажником.
фотографии. Потом собрала карточную колоду, перетасовала ее и протянула
мужчине.
старая на один из снимков.
валета. Такого совпадения просто быть не могло! Он долго щупал колоду,
прежде чем вытащить карту... В его руках был бубновый валет!
уверенности, что карты врать не могут. По пути он даже не взглянул на
вдумчивую рыжую корову - его голова снова была целиком забита проблемами
нового дела...
"Коломбина" завтра, в двенадцать дня.
башен на окна близлежащих домов, они угрожающе застыли на углах. Вслед за
ними подкатили мощные бульдозеры. Они принялись быстро сгребать ржавые
скелеты автомобилей, освобождая площадку перед входом в отель. Еще через
некоторое время к подножию "Коломбины" подъехал непомерно длинный синий
состав. Из его необъятного пуза медленно выдвинулся толстый - в рост
человека - шланг и, как сказочная гусеница, принялся ползать по площади.
Завывая, машина всасывала мусор, грязь, отбросы. Исчерченный следами гусениц
квадрат прямо на глазах становился необыкновенно чистым. В одном месте,
правда, произошла заминка: шланг засосал зазевавшегося бродягу. Рабочие было
остановили своего синего бегемота, но мастер закричал, что время не ждет, и
гигантский уличный пылесос быстро закончил дело...
репортеров с камерами, микрофонами. На площадь въехали платформы с цветными
прожекторами. Первое время работники стереовидения, опасливо поглядывая
вверх на окна, старались работать, укрываясь за тушами грузовиков. Но вскоре
осмелели, бойко забегали, громко перекликаясь, споря, переругиваясь. Начали
осторожно выползать из укрытий и любопытные. Часа через полтора улица
приобрела совершенно необычный вид - на тротуарах толпились зеваки, по
мостовой расхаживали полицейские. Они останавливали и заставляли сворачивать
в боковые проезды изредка появлявшиеся экипажи. Никто не стрелял. Около
полудня один за другим зажглись прожекторы. Улица стала вовсе неузнаваема.
Желтые, красные, синие пятна замелькали на стенах, сшибаясь, разбегаясь в
стороны, чтобы секундой позже встретиться вновь.
перемирия в городах. И сразу же забил, загрохотал духовой оркестр. Из
широкой стеклянной пасти отеля медленно начала выходить пестрая колонна.
Изогнувшись огромной подковой, она продемонстрировала толпе прелестное юное
воинство мадам Софи. В высоких меховых шапках трубой, в расшитых блестками
сверкающих штанишках, в ярких накидках девочки "Коломбины" были так радостны
и нарядны, что восторженно засвистевшие зрители придвинулись, тесня цепочку
полицейских. Но башни броневиков зашевелились и взяли толпу под свое
наблюдение. Люди немедленно хлынули обратно. Кое-где на верхних этажах
открылись окна, цветные прожекторы полоснули лучами по стеклам. Упрямцы,
ослушавшиеся световой команды снизу, получили по автоматной очереди. Но в
шуме и гаме этот негромкий треск бесследно исчез. Только сверху посыпались
обломки стекол и куски штукатурки.
неторопливо приближался, и толпа встречала его изумленным гулом - впереди
бесстрашно и бесшумно двигался длинный открытый лимузин, какой не появлялся
на улицах уже много-много лет. Экипаж был завален цветами. На всякий случай
его все-таки прикрывал прозрачный пуленепробиваемый кодвак. Под ним на
всеобщее обозрение был выставлен высокий молодой парень в седом парике и
ярко-желтом костюме. Он стоял, неуклюже кланяясь зрителям. Лицо у него было
простоватое и чуть растерянное.
серо-зеленых в шлемах и латах, чинно восседавших в кузовах, публика заметно
поскучнела. Наиболее осторожные начали быстро расходиться, растворяясь в
подъездах, в недрах подземки, в проемах дворов. Но военные вели себя вполне
пристойно. Убедившись, что открытая машина благополучно добралась до отеля,
страшный эскорт, не останавливаясь, проследовал дальше, и скоро оркестр
снова перекрыл шум удалявшихся транспортеров.
которую смотрела на своих домашних визорах вся страна. Из дверей суматошно
выбежал знакомый всем человечек. Застегивая на бегу лямки своего клетчатого
куцего комбинезончика, спотыкаясь и в конце концов вовсе потеряв туфлю,
Блим-Блям запрыгал на одной ноге и закричал:
вы опоздаете, как чуть было не опоздал я! Вы можете опоздать и не увидеть
первого! Самого первого! Воистину первого!..
радиогения была удивительная способность мгновенно преображаться. Зрители,
сидевшие у визоров, уже не замечали ни его дурацкого костюма, ни суматошной
прядки волос на макушке, ни даже туфли, которую он бестолково держал в руке.
В эти секунды у машины стоял серьезный, рассудительный господин, судя по
всему собиравшийся преподнести зрителям ошеломляющую новость. Блим-Блям и в
самом деле повернулся к ближайшей камере и неторопливо, весомо произнес:
уважаемого президента!..
батальона мадам Софи. Это была Джета, она ловко распахнула дверцу
автомобиля. Парень в желтом костюме выбрался и шагнул навстречу
знаменитости.
степенно, стараясь погасить волнение. - Я очень рад познакомиться с таким
известным человеком, как вы...
гений. Ему сразу понравился этот малый. Кажется, с ним будет гораздо меньше
хлопот, чем даже ожидал специалист. - Вы еще не представляете, как вам
повезло! Вы начинаете великую игру! Целых семь дней вы будете самым близким
Другом господина президента. Вашими словами, вашими мыслями, вашим мнением
будет жить вся страна!
- признался Рэм. Высокий, неторопливый, он стоял, возвышаясь чуть ли не на
две головы над гением. - Знаете, у меня еще никогда не было такого