Александру Привалову, удалось жениться на дочери знаменитого
богача-золотопромышленника Павла Михайлыча Гуляева Непосредственный
результатом слияния этих знаменитых фамилий было появление на свет нашего
героя, Сергея Привалова. Оно было встречено и отпраздновано с царской
роскошью: гремели пушки, рекой лилось шампанское, и целый месяц в
приваловском доме угощались званый и незваный. Павел Михайлыч подарил своему
внуку "на зубок" десять пудов золота.
высокий, сгорбленный седой старик с необыкновенно живыми глазами. Он
страстно любил внука и часто говорил ему:
смотрел на деда с широко раскрытым ртом. Дело в том, что, несмотря на свои
миллионы, Гуляев считал себя глубоко несчастным человеком: у него не было
сыновей, была только одна дочь Варвара, выданная за Привалова.
вода: ждешь ее, радуешься, а она пришла и ушла...
разоренных скитов на Урал, где в течение целого столетия скитались по лесным
дебрям и раскольничьим притонам, пока не освоились совсем в Шатровских
заводах. Приваловы, как и другие заводчики, открыто держали всяких беглых и
беспаспортных бродяг, потому что этот разношерстный гулящий люд составлял
для них главную рабочую силу. Раскольникам они покровительствовали в
особенности, потому что они сами тоже придерживались старины, и при помощи
золота отводили от них всякие беды и напасти. Когда в первой четверти
настоящего столетия были открыты прииски в Восточной Сибири, в глубине
енисейской тайги, Павел Гуляев был в числе первых рабочих на золотых
приисках. В каких-нибудь десять лет он быстро прошел путь от простого
рабочего до звания настоящего золотопромышленника, владевшего одним из
лучших приисков во всей Сибири. Крепкий был человек Гуляев, и когда он
вернулся на Урал, за ним тянулась блестящая слава миллионера. Из Шатровских
заводов Гуляев все-таки не выехал и жил там все время, которое у него
оставалось свободным от поездок в тайгу. Громадный деревянный дом, который
выстроил себе Гуляев в Шатровском заводе, представлял из себя и крепость, и
монастырь, и богато убранные палаты. Это была полная чаша во вкусе того
доброго старого времени, когда произвол, насилия и все темные силы
крепостничества уживались рядом с самыми светлыми проявлениями человеческой
души и мысли. Жизнь в гуляевских палатах была создана по типу древнего
благочестия, в жертву которому здесь приносилось все.
любил и не любил в одно и то же время, потому что это была дочь, тогда как
упрямому старику нужен был сын. Избыток того чувства, которым Гуляев тяготел
к несуществующему сыну, естественно, переходил на других, и в гуляевском
доме проживала целая толпа разных сирот, девочек и мальчиков. По большей
части это были дети гонимых раскольников, задыхавшихся по тюрьмам и
острогам; Гуляеву привозили их со всех сторон, где только гнездился раскол:
с Ветки, из Керженских лесов, с Иргиза, из Стародубья, Чернораменских скитов
и т.д. Эти дети составляли что-то вроде одного семейства, гревшегося под
гостеприимной кровлей гуляевских палат. Они получали строгое воспитание под
началом раскольничьих начетчиц и старцев, и потом мальчики увозились на
прииски, девочки выходили замуж или терпеливо ждали своих суженых.
приисков домой.
старого раскольника Гуляева создавалось что-то вроде домашнего культа. "Это
сказал сам Павел Михайлыч", "Так делает сам Павел Михайлыч" - выше этого
ничего не было. Слово Гуляева было законом. Из этого гуляевского гнезда
вышло много крепких людей, известных всему Уралу и в Сибири. Фамилии
Колпаковых, Полуяновых, Бахаревых - все это были птенцы гуляевского гнезда,
получившие там вместе с кровом и родительской лаской тот особенный закал,
которым они резко отличались между всеми другими людьми. В них продолжали
жить черты гуляевского характера - выдержка, сила воли, энергия, неизменная
преданность старой вере, - одним словом, все то, что давало им право на
название крепких людей.
под названием Васи и Маши, пользовались особенной любовью старика Гуляева.
Они были круглыми сиротами и всеми силами молодой души приросли к
гуляевскому дому. Марья Степановна как женщина окружила жизнь в этом доме
целым ореолом святых для нее воспоминаний. Из них прежде всего, конечно,
выступала типичная фигура самого Павла Михайлыча, затем его жены и дочери
Варвары, вышедшей впоследствии за Александра Привалова. Поэтому понятно, что
на сына своей подруги Марья Степановна смотрела глазами родной матери. Один
вид Сергея Привалова поднимал пред ней целый ряд дорогих ее сердцу
покойников. Брак между Васей и Машей был актом воли Павла Михайлыча. Старик
однажды пригласил в свой кабинет Машу и, указывая на Васю, сказал всего
только несколько слов; "Вот, Маша, тебе жених... После спасибо мне скажешь".
Девушка повалилась в ноги своему названому отцу, и этим вся церемония
закончилась. Через две недели Бахаревы были повенчаны по раскольничьему
обряду.
меня Василий правая рука... Вот тебе мой сказ.
при нем безотлучно. Они исколесили всю Сибирь, и мало-помалу Бахарев
сделался поверенным Гуляева и затем необходимым для него человеком.
видно, такое его счастье... Не для него это дерево растилось, Вася, да,
видно, от своей судьбы не уйдешь. Природа-то хороша приваловская... Да и
заводов жаль, Вася: погинули бы ни за грош. Ну, да уж теперь нечего тужить:
снявши голову, по волосам не плачут.
Степановны. Последняя имела хоть некоторое основание подозревать, что ее
Выдадут за Бахарева, и свыклась с этой мыслью, а дочь миллионера даже не
видала ни разу своего жениха, равным образом как и он ее. Когда, перед
сватовством, жениху захотелось хоть издали взглянуть на будущую подругу
своей жизни, это позволили ему сделать только в виде исключительной милости,
и то при таких условиях: жениха заперли в комнату, и он мог видеть невесту
только в замочную скважину. Этот оригинальный брак был заключен из
политических расчетов: раз, чтобы не допустить разорения Шатровских заводов
и, второе, чтобы соединить две такие фамилии, как Приваловы и Гуляевы. Павел
Михайлыч никогда не любил своего зятя, но относился с глубоким уважением к
фамилии, которую тот носил. В жертву этой фамилии была принесена и Варвара
Гуляева.
помолодел и пестовал маленького Сережу, как того сына, которого не мог
дождаться.
Поверенному. - Вот кому оставлю все, а ты это помни: ежели и меня не будет,
- все Сергею... Вот мой сказ.
едва ли кто-нибудь интересовался этим. Девушка разделила судьбу других
богатых невест: все завидовали ее счастью, которое заключалось в гуляевских
и приваловских миллионах. Богатая и вышла за богатого, - в эту роковую
формулу укладывались все незамысловатые требования и соображения того
времени, точно так же, как и нашего. В муже она нашла бесхарактерного, но
доброго человека, который по-своему ее любил. Гуляев еще раньше выстроил
Дочери в ближайшем уездном городе Узле целый дворец, в котором сам был
только раз в жизни, именно когда у него родился внук. Старик слишком прирос
к своему гнезду, чтобы менять его на узловские палаты. Отношения его к зятю
были немного странные: во-первых, он ничего не дал за дочерью, кроме дома и
богатого приданого; во-вторых, он не выносил присутствия зятя, над которым
смеялся в глаза и за глаза, может быть, слишком жестоко. Но заводы были
поддержаны гуляевскими капиталами, хотя и поступили под его полную опеку.
Затем, когда сам Гуляев совсем состарился, он принял зятя в часть по своим
сибирским приискам, причем всем делом верховодил по-прежнему Бахарев.
умер не так, как умирают другие люди. Бахарев был в тайге, когда получил с
нарочным коротенькую записку Гуляева: "Вася, приезжай похоронить меня..."
Дело было летнее. Работа на приисках кипела, но Бахареву пришлось оставить
все и сломя голову лететь в Шатровские заводы. Когда его повозка
остановилась перед крыльцом гуляевского дома, больной старик открыл глаза и
проговорил; "Это Вася приехал..." Собственно, старик не был даже болен, и по
его наружности нельзя было заключить об опасности.
старался его успокоить. - Только вот тебя и ждал, Вася. Надо мне с тобой
переговорить... Все, что у меня есть, все оставляю моему внучку Сергею... Не
оставляй его... О Варваре тоже позаботься: ей еще много горя будет, как я
умру...
заочно. Вечером, через несколько часов после приезда Бахарева, он уснул на
руках дочери и Бахарева, чтоб больше не просыпаться.
вверх дном. Грозы больше не было, и Александр Привалов развернулся. Он
только рассмеялся, когда узнал, что Гуляев все капиталы завещал внуку. В
качестве опекуна собственного сына он принял все хозяйство на себя. Гнездо
было разорено, и в приваловских палатах полилась широкой рекой такая жизнь,
о которой по настоящее время ходят баснословные слухи. Все усилия Бахарева и
жены Привалова отстоять интересы Сергея Привалова разлетелись прахом.
Александр Привалов слишком долго ждал и слишком много выносил от своего
Акунин Борис
Лондон Джек
Андреев Николай
Круз Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей