волки-не выдры.
это делало загадку еще более непостижимой. Но окончательно сбивало меня с
толку, доводя чуть не до умопомешательства, следующее обстоятельство:
каждый вечер оба самца уходили на охоту и возвращались под утро, но
никогда ничего не приносили.
из воды и воздуха. Движимый растущей тревогой за их благополучие, я
отправился в избушку, испек пять караваев хлеба, притащил их на берег
залива и положил возле одной из волчьих охотничьих троп. Но мой дар
отвергли. Более того - осквернили. А возможно, Дядюшка Альберт, который
нашел хлеб, принял каравай за новые пограничные знаки, поставленные мной,
и просто обошелся с ними соответствующим образом.
торфяных болот служили идеальным обиталищем для нескольких видов мелких
грызунов, которые могли вволю рыть там норы и устраивать гнезда в готовой
моховой подстилке.
когда июнь сменился июлем, вся тундра, казалось, ожил-так густо она
покрылась маленькими зверьками. Среди грызунов преобладали лемминги,
широко известные своей склонностью к самоубийству, но которых скорее
следовало бы прославить за совершенно не вероятную способность
размножаться. Нашествия грызунов-красных полевок и полевок-экономок - в
избушку Майка вскоре приобрели такие масштабы, что, судя по всему, мне
грозил голод, если не положить этому конец. Вот уж кто не побрезговал моим
хлебом! И моей постелью тоже - проснувшись в одно прекрасное утро, я
обнаружил на подушке спального мешка одиннадцать голых полевок. Тут-то я
понял, что должен был чувствовать египетский фараон, когда воспротивился
богу израилеву.
логичной и такой неверной, мне потребовалось длительное время, чтобы
обьяснить благополучное состояние волков при полном отсуствии дичи
(сколько-нибудь соответствующей их репутации и физическим данным). Сама
мысль о том, что волки не только едят полевок, но даже процветают и
выращивают потомство на этой "174 диете", настолько противоречива
общепринятой, но вымышленной характеристике волка, что казалось совершенно
нелепой. И все же именно в этом заключался ответ на мучивший меня вопрос:
чем волки ухитряются набивать свою утробу?
Ангелины.
вышла из логова и принялась обнюхивать Альберта до тех пор, пока он не
зевнул, потянулся и нехотя поднялся. Тогда она побежала по направлению ко
мне через заросшее травой болото, оставив волчат на попечение Альберта.
как верный Альберт (а иногда и Георг) исполняет обязанности няньки, когда
сама Ангелина убегает к заливу напиться или, как я ошибочно полагал,
просто размять ноги. Обычно в таких странствиях волчица забиралась в самую
дальнюю от палатки часть побережья и скрывалась за невысокой галечной
косой. Но на этот раз она направилась прямо в мою сторону и оказалась вся
на виду, поэтому я навел стерео трубу и стал наблюдать.
долго пила. В это время небольшая стайка уток вылетела из-за мыса и села в
сотне шагов от волчицы. Та подняла голову, внимательно глянула на уток,
выбралась на берег и.... внезапно сошла с ума.
ложилась на спину, неистово махала в воздухе всеми четырьмя лапами, в
общем вела себя так, словно начисто лишилась рассудка.
Альберт, чтобы убедиться, видит ли он сцену безумия и как на нее
реагирует. Но, конечно, видел все и следил за Ангелиной с живым интересом,
но без малейшего признака тревоги.
прыгала вверх, хватала пустоту и при этом пронзительно визжала. Страшное
зрелище, которое, как я заметил, захватило не только нас с Альбертом.
Любопытство буквально загипнотизировало уток. Они так заинтересовались
происходящим, что поспешили к берегу, желая получше все рассмотреть. Вот
они подплыли, вытянув шеи и насторожено перекликаясь между собой. Но чем
ближе подплывали птицы, тем безумнее становилась Ангелина.
гигантский прыжок. Сильный всплекс - и охваченные паникой утки,
беспорядочно хлопая крыльями, поднялись и улетели. Ангелина упустила свой
обед, промахнувшись всего на каких-нибудь десять сантиметров.
многосторонней изобретательности в добывании пищи, какая в пору разве что
человеку.
побочное занятие.
совсем исчезла в голубом облаке брызг, волчица направилась к дому через
болотистую низину. Но теперь ее движения стали совсем другими. И без того
немалого роста, она вдруг вытянулась и пошла буквально на цыпочках, подняв
шею, как верблюд, так что казалось выше по крайней мере на десяток
сантиметров. Она медленно пересекала болото, держась против ветра и
навострив уши, чтобы не пропустить малейшего шороха; мне было видно, как
она морщила нос, втягивая воздух, напоенный неуловимыми запахами.
стремящаяся скинуть всадника, волчица перенесла всю тяжесть тела на
передние лапы. Мгновенье - и голова ее опустилась, она что-то схватила,
проглотила и вновь начала свой странный семенящий балет на болоте. В
течение десяти минут Ангелина шесть раз повторяла меткий прыжок и что-то
проглатывала, но я не успевал разобрать, что именно. На седьмой раз она
упустила добычу, завертелась волчком и начала бешено хватать ее в зарослях
пушицы. Когда наконец волчица подняла голову, я смог разглядеть хвост и
заднюю часть полевки, бьющейся в ее челюстях. Глоток - и все исчезло.
один из крупнейших хищников континента охотится за полевками! - и я не
отнесся к нему достаточно серьезно. Мне казалось, что Ангелина попросту
развлекается, закусывая на ходу. Но когда она съела около двадцати трех
полевок, я был поражен. Конечно, грызуны не бог весть какая еда, но два
десятка составляют солидную порцию даже для волка.
очевидное: волки залива Волчьего Дома и, надо полагать, все волки
Канадской тундры, которые выращивают потомство за пределами района летних
пастбищ карибу, питаются преимущественно (если не исключительно)
полевками.
добычу к дому, чтобы накормить волчат (если за ночь наловят внушительное
количество полевок? Решить этого я не мог, пока не встретился с
родственниками Майка. Один из них, обаятельный молодой эскимос по имени
Утек, впоследствии ставший моим большим другом (он оказался первоклассным,
правда необученным, натуралистом), раскрыл мне секрет.
ничего другого, как доставлять добычу в собственном брюхе. В самом деле,
мне приходилось видеть, как Георг или Альберт, возвращаясь с охоты,
направлялись прямо к логовищу и вползали в него. Мог ли я подозревать, что
там они изрыгают дневной рацион, уже частично переваренный?!
взрослый волк отрыгивает для них пищу. Не знай я, что происходит, вряд ли
мне бы понятны их действия; верно, и сей день я не догадался бы, как волки
ухитряются доставлять добычу в логово.
пробудило во мне интерес к самим грызунам. И я тут же приступил к
исследованиям. Прежде всего мне пришлось установить около полутора сотен
мышеловок - для обеспечения материала в целях изучения популяции мышей по
полу, возрасту, видовому составу и численности. С этой целью я выбрал
часть болота в непосредственной близости от палатки. Я исходил из
следующих соображений: во-первых, условия там типичны для всех болот, на
которых обычно охотятся волки; во-вторых, близкое расстояние позволит мне
часто осматривать ловушки.
как были установлены мышеловки, появился Георг. Я тут же заметил его
приближение, но не сразу сообразил, как быть. Поскольку мы по-прежнему
строго соблюдали неприкосновенность границ, я не решался выбежать за
пределы моего анклава и преградить ему путь. С другой стороны, абсолютно
неизвестно, что он предпримет, когда обнаружит браконьерство в своих
заповедниках.
бросил подозрительный взгляд в мою сторону. Очевидно, он сразу обнаружил,
что я нарушил границу, но не знал, с какой цедью. Не приступая к охоте,
Георг двинулся сквозь пушицу, росшую по краю болота, и я с ужасом увидел,
как он направился прямо к норкам колонии леммингов.
было силы:
не пробежав и десятка шагов, волк взвился в небо, будто по невидимой
лестнице.
умудрился попасть в шесть ловушек из десяти возможных. Правда, они не