Бабка охнула, присела и раскинула руки, готовая орать "караул". - Где жилец?
- повторила я.
у него и нынче не заночует. А что случилось-то?
по ту сторону забора, то ноги выдерну.
Степановича за ноги и извлекла на свет Божий. Потом поставила его
вертикально и, дождавшись, когда он откроет глаза, спросила, тыча пальцем в
свежие раскопы:
поставлен, то есть положен? Клад из-под носа свистнут, а ты и не увидишь.
Обеда не будет, - прорычала я, отпуская почти бесчувственное тело бывшего
супруга.
сторожи.
остался безнаказанным, несказанно печалило.
да так основательно, что мы умудрились совершенно про него забыть.
работу. Примерно минут через десять ее пришлось прервать: Мышильда,
зацепившись за что-то штаниной, не удержалась на ногах и упала.
рухнула.
земли. Сам лист был присыпан землей и мусором. Мышильда сначала попробовала
разогнуть мешавший кусок, потом попыталась его выдернуть и позвала меня на
помощь. Изрядно поднапрягшись, я вынуждена была признать, что моих сил явно
недостаточно. Нахальный кусок железа начал раздражать нас по-настоящему, и
мы взялись за него всерьез, счищая лопатами землю. За этим занятием нас
застал Евгений, пришедший звать к завтраку.
страсть... от старых времен. Вот и прикрыли, стало быть, чтобы беды не
случилось. Ребятишки или еще кто упасть могли. И уж точно руки-ноги
переломали бы.
значилась кухня, и особого нашего интереса не вызвал. Мы позавтракали, а уж
потом вернулись к злополучному листу железа, по дороге отметив загадочное
отсутствие "Жигулей" Иннокентия Павловича и его самого.
соскучился?
самоубийства? На Иннокентия Павловича это не похоже.
сторону. Открылся лаз в глубокое и темное пространство. Я поднапряглась и
сдвинула лист еще больше. Пространство подпола предстало пред нами в свете
солнечных лучей. Он был глубокий, около двух метров, длиной метра четыре и
почти такой же в ширину. Кроме мусора, разглядеть там ничего не удалось.
приглядываться, как половчее это сделать.
спрыгнула и сама, хотя считала, что дело это зряшное. В подполе совершенно
не было ничего интересного. Как я уже говорила, он не имел ничего общего с
вожделенной кухней.
разглядывая кладку. - Домто наш шибко древний был. Видишь, нижний фундамент
отличается... думаю, здесь стоял дом, обветшал или сгорел по обыкновению, и
на его месте наш построили. Да... - с уважением покачала головой Мышильда.
сестрицы, заметила я. - Город древний, места здесь красивые, река совсем
рядом... жили люди...
небольшое пространство от мусора. - Камни-то какие, точно не дом строили, а
крепость.
наскучило, ноги утопали в мусоре,
кроссовкам, а археология никогда меня особенно не интересовала, так же как и
Мышильду, впрочем. Но сейчас она сидела возле стены с таким видом, точно
обнаружила шлем Александра Македонского, руины легендарной Трои или
засыпанной пеплом Помпеи. Так как Мышильда в последние дни вела себя очень
примерно и почти не раздражала меня, я решила потомиться в этой яме еще
некоторое время, чтобы дать ей возможность наглядеться на фундамент, а сама
двинулась в дальний угол подпола. Солнечный свет пробивался сюда с трудом.
Под ногами в изобилии валялось битое стекло, бутылочное или баночное, а на
стене, то есть на фундаменте, виднелись остатки полок, обгорелые и
поломанные. Что бы Евгений ни говорил о Ленке, последней владелице дома, но
она, судя по всему, была рачительной хозяйкой, занималась консервированием и
хранила здесь припасы на зиму.
вон стекла-то битого сколько.
остатками полок. Делала она это профессионально, осматривая все сантиметр за
сантиметром, и потому увидела то, что не заметила я и, как выяснилось,
многочисленные пожарные, милиционеры и прочие граждане. Часть стены за
полками была обшита досками, то есть это мы так подумали. Доски были
широкие, толстые и по виду довольно древние, впрочем, изрядно обгоревшие,
что неудивительно - пожар явно был нешуточный. Рядом с досками сестрица и
углядела рычаг, точнее металлическую скобу. Я ее заметила даже раньше, но
решила, что это просто скоба в стене, вбитая для какой-либо хозяйственной
надобности, но сестрица, отступив на пару шагов, долго рассматривала эту
часть стены, обшитую досками с остатками полок на ней, и эту самую железяку.
Я тоже уставилась на все это скорее из чувства солидарности, и тут...
догадка еще только мелькнула в моем мозгу, а Мышильда уже протянула руку к
скобе и стала вертеть ее и так и эдак. Раздался зловещий скрежет, и
обгорелые доски начали медленно отходить в глубь стены, а наша смутная
догадка переросла в уверенность: перед нами была потайная дверь. Вот только
куда она ведет? Мы заглянули в совершенно темное пространство за дверью.
Оттуда пахнуло могильной жутью.
доскам первоначальный вид. - Расскажем? - спросила она опять-таки шепотом.
реке.
из одного подвала в другой - только и всего.
деньги, решили прикупить кое-что. Евгений Борисович хлопотал по хозяйству, а
Иннокентий Павлович вкупе с машиной по-прежнему отсутствовал. Мы с сестрицей
направились к "Фольксвагену". Я старалась пореже показываться на улице. Люди
привыкали ко мне медленно и все еще волновались. Нервы граждан надлежало
беречь. Стайка ребятишек замерла возле соседского дома, вытаращив глаза, но
обошлось без увечий: никто не споткнулся и не упал. Лихо вырулив на проезжую
часть, мы помчались к ближайшему хозяйственному магазину.
центром города, то есть историческим центром. В начале века улица Третьего
Интернационала звалась Торговой, по обе ее стороны располагались
многочисленные магазины. Торговые ряды сохранились и по сей день, лишь
видоизменились соответственно требованиям конца двадцатого века. Мышильда
смотрела в окно, разглядывая вывески.
"Турист" - то, что надо.
занялись покупками. В первую очередь приобрели мощный фонарик с запасом
батареек, кое-что из альпинистского снаряжения, молоток, нож, моток бечевки
(я вовремя вспомнила нить Ариадны - кто знает, какой лабиринт ждет нас за
секретной дверью), веревку потолще, а также топорик. Мы всерьез поглядывали
на акваланг, но в конце концов отказались от этой мысли: незаметно протащить
его в дом все равно не удастся. Все наши покупки мы сложили в рюкзак. Купив
себе по мороженому, как вознаграждение за доблестный труд, мы вернулись к
машине.
за столом, накрытым к обеду, и всем своим видом излучал довольство.
Несчастный Михаил пасся рядом. Рюкзак мы пока оставили в машине, чтобы не
привлекать к нему внимание, и я на ходу придумывала, по какой такой нужде мы
ездили в город. Однако объяснять ничего не пришлось. Увидев меня, Иннокентий
поднялся и сказал:
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Свержин Владимир
Лондон Джек
Посняков Андрей