слышит, как они хохочут. Он беспокойно задергался.
Кончай!
пуховкой сделал было шаг вперед, но был остановлен его свирепым взглядом.
Потом последовали "Ол-райт!" и "О'кей!", и съемка продолжалась.
жалкими остатками улыбки на лице, голосом, в котором звучало крайнее
отвращение.
трибюн" вот уже... вот уже несколько лет...
его стошнит в следующую секунду), - она и помогает вам и приносит
удовольствие.
что он сможет сказать когда-либо вообще, но все-таки вспомнил и выпалил: -
Я уверен, что газета помогла мне выполнить мой долг, в чем бы долг...
долг... как истинному англичанину...
трибюн" вы отлично проведете свой первый отпуск в Лондоне.
уверен, что проведу его отлично.
они только что прибыли из Голливуда, а режиссер, сняв шляпу, уверял
мистера Кинни, что при всех условиях выпуск войдет в ночную программу,
которую сегодня будут демонстрировать в нескольких кинотеатрах Вест-Энда.
первый раз в жизни я связался с этой проклятой съемкой и, надеюсь, в
последний.
Шаклворс не без важности. - Минутку, Хьюсон! Он доставит вас в гостиницу
"Нью-Сесил" и позаботится, чтобы вас там хорошо приняли. Я хотел бы, чтобы
в течение нескольких часов вы не уходили оттуда, возможно, нам понадобятся
еще несколько ваших фотографий и кое-какой материал. Позвоните из
гостиницы в редакцию и будьте у телефона, пока мы не кончим все. Чек
можете передать кассиру гостиницы, он разменяет его для вас, Хэббл. Ну,
вот и все.
Хьюсон. - Можно дать им воспользоваться материалом?
эта история - наша, и для них никакого интересного материала, понятно?
Давать им только то, что мы находим нужным давать. Держитесь этой линии.
Кстати, Хэббл, вы пьете?
свидания.
проводив редактора взглядом, подмигнул Чарли и, жеманно передразнивая,
сказал:
людьми как Шаклворс и Кинни, понимающе ответил:
трезвым, как стеклышко, пока не кончилась бы вся эта затея. Давай, идем
отсюда.
особенно удачных ревью "Стоктон-он-Тиз" или "Эштон-андер-Лайм". Может
быть, тебе здесь дадут умыться. Непохоже это на них, но кто знает.
и желтого дешевого мыла. Хьюсон подозвал такси.
шерстяная сорочка, ковровые шлепанцы и пара-другая носок?
реклама теперь не реклама. Советую брать обеими руками. Потряси городишко.
Жги и грабь.
положив руку на руку Чарли, посмотрел на него испытующе и доверительно
зашептал:
а как человек, как любимый сын своей матери, и я хочу, чтобы ты ответил не
как герой, не как "герой-чудотворец", спаситель тысяч, британец,
выполнивший свой долг, а как другой человек, утеха своего отца. Ты
действительно сделал что-то такое в этом, как его - Аттертоне?
начала печатать действительные факты. А так - это что-то из ничего.
Отлично. Значит, мы все еще в старой форме.
на Кинни или мистера Шаклворса. Очевидно, один из тех бойких ребят,
которым все нипочем. Тем не менее он ему нравился. В его молодом и в то же
время старом сморщенном лице было что-то забавное. Чарли встречал такого
рода парней с такими же веселыми обезьяньими ужимками. В каждой футбольной
команде, на каждой фабрике найдется такой вот.
быть, и на десять лет, если ты сумеешь использовать это дело как следует.
Последний крик лондонской роскоши, то, что называется "супер-де-люкс
отель". Ничего домишко! - провозгласил Хьюсон, показав рукой на него.
умопомрачительное здание. - Я не могу жить здесь.
реклама, а наш старина - один из ее директоров.
журналов. Он директор этого уютного гнездышка, хотя я и не верю, что он
настолько глуп, что мог всадить в него деньги, потому что домишко никогда
не будет приносить доход.
деньги разумно, то гинеи четыре, а если так, как полагается здесь, - то
есть так, как будешь жить ты, дружок, потому что я сам позабочусь об этом,
- тогда восемь-десять гиней в день.
заявил:
забудь о смысле. Это тебе не в твоем городишке под названием "Лужи". Не
для этого в Лондоне строят такие гостиницы. Стиль здесь - великолепие и
нелепость. Посмотри на этих двух субъектов, разодетых, как мажордомы
великого герцога. Посмотри на люстры: они горят, хотя на улице еще белый
день. Посмотри на двери: они придуманы и сделаны так, что даже глоток
воздуха не проникает через них в зал. Эй, ты, отнеси чемодан джентльмена и
подожди меня!
кинофильмах, да и в них не часто. Темно-алый ковер толщиной в несколько
дюймов простирался на сотни ярдов. Где-то играл джаз. В холле было с
десяток лакеев в пурпуровой с серебром униформе, слуги в смокингах, бои,
хорошенькие девушки в причудливых платьях; они разносили на подносах
сигареты и почту. Кресла были такие глубокие и мягкие, что человек, сев,
почти исчезал в них. Чарли никогда не видел, что можно устроить так
освещение, - все лампочки в зале были хитроумно спрятаны. Даже одного
взгляда на все это было достаточно, чтобы у человека сложилось такое
впечатление, как будто он побывал на музыкальном представлении в театре.
Единственным недостатком была духота: было слишком тепло. Воздух, которым
надо было дышать, был так нагрет, так надушен и так использован, что
легким он был бесполезен. Чарли никогда не приходилось бывать в таком
большом и высоком помещении, в котором дышалось бы так тяжело. Толщина
ковра казалась угрожающей, в нем можно было, ступив, утонуть. Похоже было
на то, что в стенах окон не было, и внутри невозможно было установить,
какая идет часть суток - день или ночь. А люди в униформе и девушки как
будто уж давно забыли, чем отличается день от ночи.
металла. За бюро сидел вылощенный молодой человек, который, казалось,
состоял из цилиндра и костюма на американский манер.
седьмого.
Корнев Павел
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Андреев Николай