этого ничего не вышло. Впрочем, может, тут и разбираться было нечего; вся
эта история могла выглядеть и очень сложной и очень простой - все зависело
от точки зрения.
случае им было хорошо вместе, и даже ссоры - а ссориться Дуняша умела -
обычно не приводили к долгим размолвкам. В то же время, надо полагать, она
продолжала любить и своего "мистического супруга", хотя иногда под
настроение ругала его на трех языках и кричала, что не пустит и на порог,
пусть только посмеет теперь явиться, крапюль*. Но что будет, если
злосчастный крапюль вернется и в самом деле, Полунин представить себе не мог
совершенно.
действительно человеком без царя в голове. Родившийся, как и Дуняша, во
Франции, он кое-как доучился до бакалавра, безуспешно пытался поступать в
разные институты и наконец окончил какие-то коммерческие курсы, где готовили
то ли коммивояжеров высшего класса, то ли специалистов по изучению рынка, то
ли просто шарлатанов. Получив диплом, Ладушка почувствовал себя этаким
конкистадором, немедленно женился на своей бывшей однокласснице и, прихватив
юную супругу, ринулся завоевывать Южную Америку.
действует внешний блеск, - если, мол, человек там хочет добиться успеха, он
должен уметь пускать пыль в глаза. Чего-чего, а этого уменья Ладушке было не
занимать. Обобрав родственников, он одел жену как картинку, сшил себе два
модных костюма, купил дюжину итальянских галстуков натурального шелка; по
прибытии в Буэнос-Айрес они сняли двухкомнатный люкс в "Альвеар-Паласе".
Ровно через неделю им пришлось перебраться в дешевый пансион возле самого
порта, а еще через десять дней Дуняша продала свои парижские туалеты и пошла
работать на кондитерскую фабрику. Супруг ее сидел тем временем дома и вел
телефонные переговоры с разными фирмами.
него не по-людски. Единственное, что он умел делать действительно хорошо,
это водить машину; поработав несколько месяцев на грузовике, Ладушка впал в
меланхолию и стал говорить о загубленной жизни. И тут ему в одном баре
встретился какой-то местный прохиндей, набиравший добровольцев в труппу
"адских водителей" для гонок с опасными трюками. С этим прохиндеем Ладушка и
исчез из жизни своей супруги. Впрочем, год спустя он написал ей откуда-то из
Эквадора, что труппа распалась, а сам он "уже почти создал" фирму по
экспорту бальсовой Древесины, и скоро все будет хорошо. Это письмо было
последним.
художественную мастерскую - разрисовывать абажуры; потом она занималась
росписью тканей, потом познакомилась с одной русской из Вены - та была
художником-дизайнером, создавала модели ювелирных изделий. Увидев Дуняшины
рисунки, венка взяла ее к себе в ученицы. Теперь, вот уже больше года,
Дуняша работала самостоятельно. Полунин в этом ничего не понимал, но ее
фантазии были красивы и необычны. Он думал иногда, что эта странная, словно
выдуманная профессия подходит ей как нельзя лучше - Дуняша ведь и сама была
какая-то немного приснившаяся...
листьев завалили дорожку. День был ясный, солнечный, но прохладный и весь
словно притихший. "Нужно куда-нибудь уехать до воскресенья", - решил
Полунин, идя к дому.
нехотя ответила, что да, фрау Новозильцефф у Себя в комнате, aber... Что
"но", Полунин дослушивать не стал; скорее всего, старая ведьма опять стала
бы напоминать ему о репутации своего заведения.
столом, у окна, в халатике и непричесанная, как-то ужасно по-бабьи подперев
ладонью щеку.
голосом. - Это ведь ты, да? Я по шагам узнала. Ты меня поцелуй куда-нибудь,
ну хоть в макушку, только в лицо не заглядывай, я нехороша нынче. И извини,
что голая сижу, лень одеваться...
плечи.
богу. Ты когда вернулся?
сих пор таился! А с глазами ничего, просто у меня настроение скверное, и я
не хочу, чтобы ты видел.
Получили аффидэйвит* из Штатов и теперь не знают, как быть. Серж говорит -
из Аргентины надо уезжать, скоро здесь будет революция, а Мари не хочет.
Здесь, говорит, я хоть за детей спокойна, а там из них сделают гангстеров.
Показывала "Новое русское слово" - действительно, один страх! Убивают "прямо
среди бела дня. В общем, расстроилась я ужасно. И вообще все как-то плохо.
Осень вот, видишь...
за это личную ответственность. - Я осень люблю, но мне от нее грустно. И
потом я имею два неосуществимых желания.
борделя. Ненавижу!
обязательно нужно, чтобы тебе что-то сделали. Она смотрит на меня такими
глазами... словно подозревает в семи смертных грехах.
слишком рациональный!
знаю! Ты хоть когда-нибудь меня понимал?
обезьяной, voila.
было трудно предвидеть, и на человека неподготовленного они действовали
сильно.
на деревьях, и вообще...
меховые обезьяны, у которых все прикрыто? Просто, понимаешь, животные
гораздо лучше людей. Я в то воскресенье с батюшкой ужасно поругалась -
специально после обедни к нему подошла, чтобы поговорить насчет бессмертной
души у животных. Он мне потом говорит: "Недаром вас в алтарь не пускают".
Тоже логика, правда? Все-таки попы ужасными бывают обскурантами, Вольтер был
прав.
коллективная. Не представляю, как они устраиваются на том свете. Что-нибудь
вроде колхоза? А может; это и не Огюстен говорил, а Тертюллиан или Орижен,
их было столько, этих отцов церкви, разве упомнишь. В коллеже для меня уроки
религии были не обязательны, я числилась как схизматичка...
Dis-donc*, а что ты там делаешь, в этом Уругвае?
перебазируется в Парагвай, а я вот сюда вырвался... купить кое-какое
оборудование.
интересно. Ты уже позавтракал?