Чтение 12–й страницы книги ~Деньги для Матрены~

а не кровь.

- Во, слыхали? Ей слово, она тебе десять. Ей десять, она тебе тыщу. И
как я еще дюжу, сама не знаю. Вот счастье-то выпало под старость лет.

- Делать вам нечего, вот и грызетесь, - сказал Василий. Ты, Степанида,
лучше другое скажи: неужели ты нам ничего не подашь?

Степанида растерянно прищурилась.

- Ну и хитрый ты, Василий!

- А чего тут хитрого? Я тебе прямо говорю. Мы с Кузьмой идем и про себя
думаем: одна надежда. на Степаниду, она, если есть, последнее выставит.

- Ой, Василий, да я для хороших людей и сама хорошая. Когда есть, мне
ее жалко, ли че ли? Для того и держу: а вдруг хороший человек зайдет, а мне
и поднести нечего.

- Это правильно.

Подбирая юбки, Степанида полезла в подполье, подала оттуда зеленую, в
земле, бутылку, закапанную сургучом. Кузьма, сидевший ближе к подполью,
принял бутылку, прищурив один глаз, посмотрел ее на свет.

- Она, она, - заверила Степанида.

- Вот с этого бы и начинала, - повеселел Василий, - а то связалась со
своей Галькой.

- Не поминай мне про ее.

Степанида вытерла бутылку о подол, поставила ее на середину пустого еще
стола и побежала в амбар - видно, за закуской.

- О деньгах сразу не заговаривай, - предупредил Василий. - Обождем,
когда готова будет.

- Да ты сам и скажешь.

Из комнаты вышла Галька, увидела на столе бутылку.

- Ого, уже облапошили мою тетку! Ловко вы!

- Ну и змея же ты, Галька! - рассердился Василий. - Тебя спрашивают?
Еще не выросла, чтобы со мной на таком тоне разговаривать.

- Смотри-ка ты! А как с тобой прикажешь разговаривать? По батюшке или,
может, по матушке?

- А, да чего с тобой говорить! Ты разве поймешь?

- Ну и не говори. Я к тебе не навязываюсь. Обидел он меня? Думаешь, я
не знаю, зачем вы сюда закатились?

- Тише ты! - зашипел Василий.

- Ага, испугался? Не бойся, не скажу. Только не заедайся, понял? Я еще
и помогать вам буду, если со мной по-хорошему. - Она взглянула на Кузьму,
жалобным голосом сказала: Мне тетку Марию жалко. - Снова перевела взгляд на
Василия. - Думаешь, если ты постарше, так имеешь право на меня покрикивать?
На бабу свою покрикивай. Я к тебе не нанималась.

- 3дорова же ты горло драть, - сдерживаясь, подивился Василий.

- Ага, не на ту напал.

- Ладно вам, - стал успокаивать их Кузьма. Прибежала Степанида,
засуетилась возле стола. Усаживая за стол мужиков, стала причитать обычное
при гостях, заменившее молитву:

- Ничего такого нету - прямо стыд! Если бы знала, что придете,
чего-нибудь бы и приготовила, а то все на скору руку. Стыд, стыд...

- Ты, Степанида, не прибедняйся. С такой закуской можно неделю гулять,
- успокоил ее Василий.

- Уж ты, Василий, скажешь.

Разлили в три стакана. В точно рассчитанный момент, когда чокнулись и
остановили дыхание, встряла Галька:

- А мне?

Степанида даже дернулась от злости, подалась вперед.

- Ну, скажите мне, что она не вредитель! Ведь это уметь надо! Ни
раньше, ни позже, в самый раз угадала, чтоб испортить людям аппетит.
Ой-ей-ей. И за что меня господь бог покарал такой холерой?

Галька, ухмыляясь, принесла стакан, поставила его перед Степанидой, в
себе взяла ее стакан.

- Не трожь, окаянная сила! Кому говорю: поставь на место!

- Нальешь в этот - поставлю.

- Неохота при людях с тобой займоваться, а то бы я тебе показала, как с
родной теткой разговаривать, я бы тебя научила...

- Где уж там!

- Ой, окаянная сила! Ой, окаянная сила! - запричитала Степанида, но в
стакан плеснула. Галка взяла его, отлила еще в него из Степанидиного и
потянулась чокаться.

- Не рано тебе наравне с мужиками пить? - не сдержался Василий.

Галька прищурила глаза, выразительно уставила их на Василия, но он
продолжал:

- Еще молоко на губах не обсохло, а туда же. Что из тебя потом будет?

- Во-во, - поддакнула Степанида. - Слушай, что тебе умные люди говорят,
раз уж ты родную тетку ни в грош не ставишь.

Но Галька смотрела на Василия.

- Катись-ка ты отсюда со своей лекцией, - спокойно сказала она. - Я и
без тебя грамотная, понял?

- Как ты разговариваешь с человеком? - затряслась Степанида. - Он кто
тебе - дядя родной? - так с ним разговаривать! Ты уж совсем, ли че ли, ума
решилась?

- А пускай помалкивает, а то я его быстро на чистую воду выведу.

Кузьма под столом толкнул Василия коленкой, чтобы он отступился от
Гальки.

- Ходит где-то хороший парень и не знает, что на него уж тут петля
заготовлена, - не смог остановиться сразу Василий. Вот кому-то достанется
золотце.

- Да уж не тебе.

- Упаси бог.

- То-то ты и заоблизывался, когда я в том платье вышла.

Кузьма перебил их:

- Может, мы в бутылку обратно сольем да вас слушать будем?

Выпили. Галька подмигнула Кузьме и показала глазами на Степаниду.
Кузьма незаметно покачал головой. Гальке не терпелось видеть, как будут
раскошеливать ее тетку. Вот змея! Вызвалась в помощники, а умишко детский,
как бы она со своим гонором не испортила все дело.

- А ты чего в клуб не пошла? - совсем некстати спросил он ее.

Галька прищурилась.

- Мешаю, что ли? Я же вам сказала, я за вас, если он, она показала на
Василия, - не будет заедаться.

- Чего это, чего? - насторожилась Степанида.

- Проехали, - отрезала Галька.

Кузьма замер. Разговаривать с Галькой было опасно. Она и понятия не
имела о том, что существуют обходные маневры, или считала их лишними для
своей тетки, с которой, мол, не стоит цацкаться, а надо, как курицу,
хватать, пока она сидит на месте, и щипать. Нахмурившись, Кузьма показал ей,
чтобы она помалкивала. Галька отвернулась.

- А ты чего, тетка, не допиваешь? - разглядела она. - Всех хитрей
хочешь быть?

- Э, нет, так у нас не пойдет, - приподнялся Василий. - Что же ты это,
хозяюшка? Давай, давай. Так у нас не делают.

- Ой, да я с ее хвораю, - стала отказываться Степанида.

- Ты, Степанида, чудная, как я на тебя погляжу: я, значит, не буду
пить, чтобы и вы, гости дорогие, на меня глядючи, тоже кончали это дело. Так
выходит?

- Да ты что, Василий, зачем ты на меня так говоришь? Разве я такая? Ты
скажешь так скажешь. Разве мне ее жалко? Да пейте всю, для того и достала.

- Без тебя не можем, ты хозяйка.

- Сейчас, сейчас. - Степанида заторопилась, допила. - Ты, Василий,
прямо обидел меня. Я теперь все буду думать про это. Да мне для хороших
людей ничего не жалко. Посмотрим, - сказала Галька.

- Чего это ты, змея подколодная, собралась смотреть?

Кузьма торопливо сказал:

- Наверно, в кино собралась, а на билет нету. Ухажера еще не заимела,
чтоб на свои водил.

- Да ее, кобылу, все киномеханики бесплатно пускают. У ей вся деревня
ухажеры. Доброго человека с рублем не пустят, а она, откуда ноги растут,
вертанет, и денег не надо. Прямо Василиса Прекрасная - куды тебе с добром! Я
оттого и в кино это не хожу, что мне за ее перед народом стыдно.

У Гальки раздулись ноздри, но Кузьма не дал ей взорваться.

- Давайте еще по одной, - сказал он. - Тебе, Галька, налить?

- Назло ей буду пить, чтоб она от жадности лопнула.

- У-у, язва! Ждет не дождется моей смерти, а я ей с девяти лет заместо
матери была. Поила, кормила, и вот вырастила, полюбуйтесь, хорошие люди. Все
для ее делала, а от ее доброго слова не слышу. Отблагодарила!

Степанида приготовилась плакать, полезла за подолом.

- Ладно вам, - сказал Кузьма. - Давай, Степанида, выпьем, чтоб ты еще
сто лет жила да беды не знала.

- Зачем мне, Кузьма, сто лет? Я уж намаялась, и правда скорей бы на
покой. Работать не могу, а люди не верят. Я ведь только с виду здоровая, а
изнутри вся порченая. Она вот смеется, а время подойдет, поймет, как это
бывает. Поймешь, поймешь, голубушка, не подсмеивайся, - голос у Степаниды
снова отвердел.

- Сколько у тебя, Степанида, в этом году трудодней? - спросил Василий.

- Двести пятьдесят.

- Да сколько не работала.

- Больная я, Василий.

- Я это к тому говорю, что ты на меня как на бригадира не обижаешься?

- Что ты, Василий, что ты - какие обиды! Где бы я столько заработала?
Спасибо тебе.

- И по правлениям тебя нынче таскать не будут, минимум есть.

- Есть, есть. Нынче я спокойна, не подкопаются. А все ты со своей