Чтение 12–й страницы книги ~Один мертвый керторианец~

- Есть! - донесся позади приглушенный голос Уилкинса, и, словно в ответ на это, стоявший в центре высокий сутулый парень с нашивками старшего лейтенанта сделал микроскопическое движение вперед.

- Что здесь происходит? - не скрывая злости, осведомился он.

- А то вы не знаете!

Судя по выражениям лиц, они действительно не знали. К сожалению, тянуть время было очевидно плохой стратегией...

- Вашего капитана убили. Бывшего... - Я в упор посмотрел в растерянное лицо лейтенанта. - Вы, наверное, его преемник?

Как раз в это мгновение зажглись фонари, и в ярком свете я увидел, что лейтенант бледен как смерть. Остальные его товарищи тоже не выглядели героями, но он что-го уж слишком. Неужели?..

Как он ни был напуган, но, видимо, сообразил, что сейчас его единственный шанс - перейти в нападение. Он подал знак двум парням, стоящим справа, и те бросились в обход флаера. Брать Уилкинса - в этом не было сомнений, но тем не менее я спокойно ждал.

Наконец ребята за моей спиной, видимо, завершили перестроение, и лейтенант бесцветным голосом сообщил:

- Вы арестованы, мистер Гальего!

- Ордер? - холодно поинтересовался я.

- Вот мой ордер! - Он выхватил бластер, а вслед за ним и двое оставшихся.

- Что ж, прекрасный ордер!

Они не уловили иронии и чуть расслабились. Им, похоже, не могло прийти в голову, что безоружный человек бросится на троих вооруженных. Но я бросился.

Прыгнув вперед, я левым кулаком врезал в глаз одному, а правый, как молот, опустил на плечо лейтенанта - хирургу придется постараться, складывая ему кости в исходное положение. Двое выбыли, но у третьего было мгновение на выстрел - он предпочел потратить его на колебания. А потом было поздно - скользящий удар в челюсть надежно вырубил и его... За спиной было как-то подозрительно тихо, и я обернулся, готовясь к худшему. Но нет, все было в порядке: Уилкинс стоял, по-прежнему держа в руках бумажник капитана, а двое посланных к нему ребят лежали рядышком на бетоне, аккуратные, как трупы в морге.

- Они живы, майор?

- Да. А ваши?

Я посмотрел на первого, которому досталась самая солидная плюха. Лежал он в несколько неестественной позе - возможно, сломал что-нибудь при падении, - но вроде дышал.

- Мои тоже.

- Тогда надо уносить ноги, босс! И побыстрее. Он был прав, конечно, и я двинулся к флаеру, лишь на мгновение остановившись перед потерявшим сознание лейтенантом. У меня чесались руки быстренько превратить его тело в мешок с обломками костей, но я подавил этот импульс - нельзя убивать человека по недоказанному подозрению.

Едва дверца за мной захлопнулась, Уилкинс оторвал флаер от площадки и вновь проделал свой трюк со спуском в парк. Не знаю, как он умудрился не разбиться в темноте, но спустя несколько малоприятных секунд мы уже были над озером. Правда, на этот раз Уилкинс не стал висеть, а, чуть приподняв флаер над кронами деревьев, со всей возможной скоростью направился к дальнему концу парка, прочь от города...

- Куда мы летим, черт возьми?

- Подальше от полиции, - пробурчал Уилкинс, а затем нехотя пояснил: - В городе нас бы сразу засекли, и пиши пропало. А тут, да на такой высоте, нас ни один радар не возьмет.

- А что потом? Он вздохнул:

- Это зависит от того, что мы собираемся делать. В его тоне явственно прозвучал вопрос, но я не мог соображать с такой скоростью...

- Я знаю только, чего мы не собираемся делать ни поД каким соусом - сдаваться властям!..

Уилкинс проигнорировал сие замечание как явно неконструктивное, и в этом плане с ним трудно было не согласиться. Я продолжил размышлять вслух:

- Однако никакого выбора у нас на самом деле нет. Как ни крути, придется возвращаться в замок!

- Где нас накроют с гарантией.

- Пускай.

Уилкинс приподнял флаер чуть повыше - мы покинули пределы парка и летели уже над девственным лесом, где отдельные деревья достигали большой высоты, - а через несколько секунд заложил вираж к югу, в сторону моей резиденции, и все же спросил:

- То есть, если понадобится, сэр, мы... э-э... вступим с полицией в открытый вооруженный конфликт?

- Да!

Честно говоря, я ожидал резонного возражения, что про открытое неповиновение властям в его контракте ничего не написано. Но Уилкинс не стал возражать. И вообще ничего не сказал. Только, словно вспомнив что-то, перекинул мне с колен бумажник погибшего капитана. Я по инерции раскрыл его, но рассмотреть содержимое в темноте кабины было невозможно, так что в итоге он просто присоединился к моему собственному бумажнику во внутреннем кармане пиджака.

В конечном итоге мы добрались до замка без осложнений, хотя, если бы не предусмотрительность Уилкинса, все могло обернуться по-другому. Когда мы закончили облет Нью-Фриско по дуге и легли на прямой курс к дому, шеф моих телохранителей связался с замком, поднял всю охрану по тревоге и потребовал выслать встречающих. Предосторожность оказалась не лишней. Вскоре после встречи с тремя флаерами эскорта к нам присоединилась и полиция, - по всей видимости, они расставили посты вдоль всего моего предполагаемого маршрута, и миновать их незамеченными нам бы явно не удалось.

Однако, несмотря на возникшее численное превосходство, полицейские вели себя осторожно. Они только пристраивались на безопасном расстоянии к нам в хвост и летели следом, сохраняя полное молчание. Как я подозревал, они не отважатся что-нибудь предпринять без санкции с самого верха, а получить таковую в столь позднее время обычно представляется затруднительным. Но в любом случае вводить их в искушение демонстрацией своей беззащитности, разумеется, не следовало...

Когда мы высадились во дворе замка, где мой выход из флаера прикрывала еще одна группа вооруженных до зубов охранников, я первым делом вознамерился пойти поесть - с самого завтрака во рту маковой росинки не было... Но, глянув на угрюмые лица своих людей, вдруг сообразил, что то, о чем мы говорили с Уилкинсом, относится, в сущности, не только к нему. У меня все-таки не армия...

Поймав за локоть Уилкинса, уже готовившегося к раздаче приказов, я попросил его собрать в холле всех наших людей. Сразу поняв, к чему я клоню, он как-то не выразил одобрения этой идеи, но взялся за исполнение...

В результате через пару минут посреди просторного холла передо мной стояли двадцать из двадцати четырех моих телохранителей, не считая троих, бывших, по словам Уилкинса, в увольнительной, и Коллинза, больше у меня не работавшего. Не без некоторого неудовольствия я отметил, что многих не знаю даже по именам, и поэтому пригляделся, пытаясь определить общее настроение. Одни лица выглядели настороженно, другие - слегка обеспокоенно, большинство же - невозмутимо. В целом картина пришлась мне по душе...

Я не мастер держать речи, поэтому постарался быть кратким:

- Господа, хочу сообщить вам, что дальнейшее ваше пребывание у меня на службе может быть сопряжено с серьезными проблемами. Мы находимся под угрозой, - к покосился на Уилкинса, дипломатично стоявшего в сторонке, - вооруженного конфликта с республиканской полицией. И поскольку ни у кого из вас в контрактах нарушение закона не предусмотрено, то... нежелающие могут быть свободны. С данной минуты.

Ни один человек не шелохнулся, но колебания отразились на многих лицах, и, право же, мне трудно было их за это осудить. В конечном итоге возобладал стадный инстинкт, всегда готовый принять мнение вожака, каковым после добровольного самоустранения Уилкинса стал Гэлли. Обменявшись взглядами с товарищами, старый десантник вышел вперед.

- Я так скажу, сэр. Мы тут все армейские ветераны, а военные не любят легавых... - Он усмехнулся, и большинство утвердительно кивнули. - К тому же мы были телохранителями, но можем стать и наемниками. Верно, ребята?

Колебания вокруг сменились уверенностью, выразившейся в на редкость единодушном согласии. Я, признаться, не сообразил, в чем соль такого изменения статуса.

- Вот так, сэр! - Гэлли отдал честь. - А с наемниками все просто: скажете стрелять - будем стрелять!

- Что ж, прекрасно, господа.

- Только один момент, сэр...

- Да, Гэлли?

- Боевая премия, сэр!

- В смысле?

Ага, вот и недостающее звено. Гэлли, чуть замявшись, покосился на Уилкинса, и тот вполголоса проговорил:

- Типовые контракты наемников предусматривают отдельную премию за ведение боевых действий, босс. Большую, как правило...

- Понятно. - Я не сдержал улыбки. - Хорошо, господа, я выплачу вам боевую премию. Если понадобится. Скажем... э-э... в размере полугодовой зарплаты.

После этого моего заявления стало очевидно, что мои люди готовы стрелять в кого угодно. И чем скорее, тем лучше... Я повернулся к Уилкинсу:

- Тогда, майор, пошлите этим господам наверху сообщение, что любая попытка приблизиться к дому будет расценена как нападение, ответом на которое будет огонь!

- Слушаюсь, сэр! - Уилкинс сделал пару шагов вперед, остановился перед группой стоящих "вольно" моих наемников и неожиданно зарычал: - Ну все! Теперь играем по другим правилам!

По холлу будто бы прокатилась короткая волна, сопровождаемая едва слышным шорохом, и перед Уилкинсом уже стояли две шеренги по стойке "смирно".

Отчеканивая каждую фразу, Уилкинс хорошо поставленным командирским тоном принялся раздавать приказы. При этом в качестве обращений использовались "лейтенант", "сержант" и т. п. - в общем, никакой гражданки...

Давно пора было поужинать, тем не менее количество и сложность распоряжений Уилкинса настолько меня удивили, что я задержался и, дождавшись, когда все разбежались на вновь определенные боевые посты, окликнул его:

- Послушайте, Уилкинс... - (Он обернулся, явно удивленный, что я все еще здесь). - Я не понимаю, вы что, заранее готовились к осаде замка?

Он чуть улыбнулся:

- Видите ли, стратегия и тактика обороны хорошо укрепленных объектов малым личным составом - это... мое хобби, сэр. Поэтому два года, когда нечего было делать, я потратил на разработку и подготовку таких вот планов обороны. Из любви к искусству, так сказать.

- Хобби? - удивленно переспросил я. - А на практике вы свои знания применяли?

- Да, сэр! - Его челюсти сжались, и нижняя заметно выдвинулась вперед.

- Извините... - зачем-то сказал я и пошел в столовую-

В принципе я мог бы всего этого не устраивать. Используя систему защиты, сработанную на Кертории, я мог бы окружить замок непроницаемой сферой того, что мы дома называли "магическим пологом" и что в действительности являлось очень мощным силовым полем. Куда более мощным, чем те, которые научились создавать и, соответственно, преодолевать люди...

Или я мог бы, например, позвонить президенту Новой Калифорнии и попросить его перестать валять дурака, пригрозив в противном случае устроить ему веселую жизнь.. Кое-какие средства для этого у меня тоже, разумеется, были. Все это я мог бы, но не стал делать. Потому что мне было любопытно, каков же будет дальнейший сценарий развития событий, в частности насколько далеко зайдут .полицейские. Так что я плотно поужинал и отправился на боковую.

Спал я хорошо, как и обычно. Быть может, даже чуть крепче, чем обычно. Во всяком случае, когда я, разбуженный отнюдь не ласковой тряской за плечо, разлепил веки, то обнаружил своего дворецкого, на лице которого явственно читалось выражение человека, теряющего терпение. Однако, убедившись в появлении признаков жизни, он разжал хватку на моем плече и вытянул руки по швам, а я скосил глаза в сторону незадернутого окошка - было как-то подозрительно несветло...

- Тэд, а который вообще час?

На его лице отразилось недоумение, и я с добрых полминуты ломал голову, почему такой тривиальный вопрос поставил его в тупик. Наконец сообразил, что говорил по-керториански (спросонья со мной такое изредка случалось), и перевел вопрос.

- Четверть девятого, - сразу же ответил он.

- Да какого черта!.. - Возмутившись, я демонстративно перевернулся на другой бок.

- Прилетел министр государственной безопасности, сэр. Он настаивает на встрече с вами, - ровно доложил Тэд.

- Пошел он знаешь куда!.. - проворчал я в подушку.

- Да. Мы попросили вернуться чуть позже. Но он сказал, что либо вы его немедленно примете, либо он применит силу вплоть до точечной орбитальной бомбардировки.

- Пусть его!

- Но, сэр!..

Я в ярости подскочил на кровати, и Тэд отступил на шаг назад.

- Сэр, мы проверили - над нами действительно болтается один из армейских крейсеров.

Я хотел было заорать, что плевать мне и на орбитальную бомбардировку, но потом передумал. Чтобы включить силовое поле, придется тащиться в кабинет, да и грохот начнется... Скрипнув зубами, я вылез из-под одеяла и прошлепал к окошку. Оно выходило на юг, то есть в противоположную от города сторону, но и здесь виднелись полицейские флаеры, барражирующие под низко висящими тучами. В порядочном отдалении, правда...

- Что же это, они там всю ночь и шлендали? Вопрос подразумевался риторическим, но Тэд ответил:

- Нет, сэр.

Его голос звучал слишком уж бесцветно, и я обернулся:

- То есть?

- Они пытались устроить штурм с воздуха. Но мы сбили троих, и они успокоились.

Я попытался задать три вопроса одновременно и поперхнулся. К счастью, пока я прочищал горло, на два самых острых Тэд уже ответил:

- Они не посылали никаких предупреждений, сэр. Атаковали сразу с трех направлений, но мы первым же залпом сбили три машины и подбили еще две. После чего они... отступили, даже не успев ни разу выстрелить. Мы хотели разбудить вас, но потом решили: зачем, собственно? Если уж вы, сэр, можете спать под грохот плазменных орудий, то... - Он пожал плечами, с трудом скрывая иронию.

- Ясно... Тэд, а что значит <мы"? Слегка побледнев, он принялся изучать мыски своих до блеска начищенных ботинок.

- Ну, сэр, понимаете... Одним словом, майор Уилкинс счел возможным принять мою помощь.

- Вот как. А вы в каком чине вышли в отставку?

- Майора.

- И где служили?

- В армии Рэнда... - Приподняв глаза, он убедился, что подобная лаконичность меня никак не удовлетворит, и нехотя добавил: - Военная разведка. Диверсионный отряд.

- А Рэнд занимался диверсиями? Не знал...

Тэд красноречиво промолчал, и я направился к двери.

- Теперь же вы работаете у меня дворецким... - Развернувшись в дверях, я постарался добавить в голос побольше металла. - Тогда передайте господину министру, что я согласен дать ему аудиенцию! Он сядет во дворе один, без эскорта, после чего вы проводите его в кабинет... Как, кстати, его зовут?

- Дирк Абрахамс, сэр. И он порядочная свинья... Хотя это, конечно же, мое личное мнение, сэр.

Поискав следы улыбки на его лице и не найдя таковых, я последовал в ванную.

Все последующие действия - душ, бритье, гардероб - я проделывал с максимальной медлительностью, затратив на них полновесный час. По моим представлениям, это время, проведенное мистером Абрахамсом в ожидании в моем кабинете, было достаточным для доведения его до состояния белого каления, что отчасти компенсировало неудобства, причиненные мне столь ранним подъемом. Но лишь отчасти, а я пообещал дать ему полный расчет.

Поэтому, вырядившись в наиболее мрачный вариант фамильных цветов (не черным был только галстук), я не торопясь поднялся по лестнице, вошел в кабинет, рассеянно посмотрел на стоящих столбом посреди комнаты министра и его адъютанта, сел за стол и стал закуривать...

Дирк Абрахамс был грузным седеющим мужчиной лет около пятидесяти, и даже пошитый на заказ мундир не мог скрыть объемистого живота, нависающего над брюками. Выстоять на ногах три четверти часа ему явно было тяжеловато, и это доставило мне определенное удовольствие. Лицом же министр безопасности и вправду напоминал раскормленного борова, за исключением разве что цвета, радовавшего мой глаз своей кирпичной краснотой...

Когда я наконец закурил, добавился еще один добрый знак - у министра задергалось веко. После этого я со спокойной совестью спросил:

- Ну?

Абрахамс распахнул рот, потом в некоторой нерешительности покосился на высящихся по разные стороны двери и вооруженных до зубов Тэда и Уилкинса, но все же не выдержал и начал орать.

Целиком приводить сию пламенную речь, длившуюся без малого десять минут, смысла не имеет в силу скудости использованного лексического запаса и бесконечных повторов. Суть же ее сводилась к набору типичных идиотских вопросов типа: "Кто ты такой, чтобы вести себя так?" В "так", насколько я понял, входили многократные нарушения закона, открытое неподчинение властям, непозволительно долгое выдерживание министра госбезопасности в ожидании аудиенции и прочие способы антиобщественного поведения... Меня немного удивило отсутствие в реестре моих прегрешений столь важного пункта, как вооруженное сопротивление, но в остальном было скучновато.

От нечего делать я принялся разглядывать лица прочих находящихся в комнате. Тэд демонстрировал обычное румяное спокойствие; Уилкинс хмурился, по-видимому не в последнюю очередь озабоченный перспективой ухудшения наших взаимоотношений с властями после убийства министра госбезопасности; больше же всего меня позабавила метаморфоза, происшедшая с адъютантом во время тирады своего шефа. Розовый, бодрый и довольный своим местом в жизни вначале, он стал как-то уменьшаться в размерах, достигнув к концу речи состояния полуматериальной тени, едва высовывающейся из-за плеча командира.

Сам Абрахамс почуял неладное, только когда прошло несколько минут после окончания разноса (как он, видимо, себе это представлял), а я все молчал. Тогда он сощурил глазки и сбавил пары:

- Что же вы молчите, Гальего? Я затянулся и постучал сигарой о край пепельницы, после чего он вновь взорвался:

- Тысяча чертей, да у вас такой вид, будто вы собираетесь взять меня в заложники и шантажировать правительство!

Вот это уже было оскорбление, которое невозможно спустить с рук. Отложив сигару, я встал, краем глаза заметив, как Тэд и Уилкинс переглянулись и последний закатил глаза.

Однако, сделав первый шаг к министру, я решил ограничиться банальным ударом по морде, а сделав второй, и вовсе передумал его бить. Меня всегда поражало удивительное мастерство Принца в манипуляции людьми, и я в порядке эксперимента попытался скопировать его манеру. Поэтому, остановившись в ярде от министра, я скрестил руки на груди и тихо сказал:

- Я никогда не беру заложников. Поэтому, если вы, мистер Абрахамс, желаете покинуть мой замок живым, извольте вести себя прилично!

Министр отшатнулся, как от удара, и неуверенным движением потянулся к кобуре у пояса. Проигнорировав это, я вернулся в кресло, снова взял сигару и улыбнулся:

- Итак, начнем сначала. Ну?

Теперь уже настала его очередь молчать, затравленно озираясь по сторонам. Когда мне это надоело, я сообщил:

- Если вам нечего сказать, господин министр, то я вас не задерживаю.

Судорожно глотнув и покраснев до стадии спелого помидора, Абрахамс все же взял себя в руки и попытался говорить нормально, то есть сухим прокурорским тоном:

- Мистер Гальего, против вас возбуждено уголовное дело. Вы обвиняетесь в подкупе полицейского, сокрытии вещественных доказательств по другому делу, незаконном хранении запрещенного оружия и, наконец, подозреваетесь в убийстве полицейского!

- Бывшего, - уточнил я. - Которого до этого я же и подкупил.

- Да, - согласился министр, - последнее обвинение вам, возможно, удастся опровергнуть. Но остального вполне достаточно для ареста. Тем не менее... - он сделал эффектную паузу, - мы могли бы забыть пока об аресте, если вы подпишете обязательство не покидать пределов Новой Калифорнии, дадите нам показания и разрешите провести обыск в вашем д... простите, замке.

Признаться, после известия о попытке ночного штурма и его результате я никак не ожидал подобной мягкости и некоторое время всерьез раздумывал над этим предложением, - в конце концов, в борьбе за местную полицию я еще мог потягаться с кем угодно. Но все же импровизация всегда шла у меня со скрипом, поэтому я решил придерживаться прежнего плана, составленного во время утренних процедур, и покачал головой:

- Придется разочаровать вас, господин министр. В данный момент я не намерен ничего давать, подписывать или разрешать. Вообще, какие-либо дальнейшие переговоры между нами возможны лишь в присутствии моего адвоката. Это отвечает принятым у нас законам, не так ли?

- Не совсем, - поморщился Абрахамс.

- Внесу ясность: дальнейшие попытки ареста при помощи силы могут привести к непредсказуемым результатам. На удар я буду отвечать ударом. - Угроза явно не возымела должного действия, и, снова сымитировав Принца, я с улыбкой добавил: - И помните, господин министр, я сделал эту планету такой, какая она есть, могу сделать и совсем другой. Кладбищем.

Не знаю уж, в чем соль таких приемов, но действуют они и впрямь безотказно. Наблюдалось явное преувеличение, но, насколько я мог судить, мне поверили не только министр и его адъютант, но и Тэд с Уилкинсом, несколько лучше знакомые с моими подлинными возможностями...

- Ну хорошо, мистер Гальего. Вы действительно почетный гражданин и все такое... Но тогда я не понимаю, - рожа Абрахамса была подтверждающе тупа, - зачем вам эта петрушка с адвокатом? Тогда от официального шума вам уже не отделаться!

Я не счел нужным отвечать, и он продолжил с вновь выплеснувшимся раздражением:

- Будь по-вашему! Адвоката устроить нетрудно! Скажите только, кого именно из братии, работающей на ваш концерн, вы предпочитаете, и мы мигом его сюда доставим.

- Мой адвокат - Валлен Деор!

Граф по каким-то соображениям не пользовался псевдонимом...

Ну, тут я произвел впечатление - даже Тэд разинул рот, а министр только и пролепетал:

- Деор... Но он же никогда не работал на вашу компанию.

- Верно, - кивнул я. - Но это дело вообще не имеет отношения к "Новому Голливуду". Валлен Деор - мой личный адвокат.

- Личный?! - Абрахамс не смог скрыть недоверия, хотя и пытался. - Да полно вам шутить. Деор никогда не был чьим-то личным адвокатом - это даже младенцу известно.

- Младенцам обычно еще не требуются услуги квалифицированного адвоката. Но я не понимаю, о чем мы препираемся. Я уже сказал: меня будет защищать Валлен Деор! Если желаете, справьтесь у него самого.

Тем временем сквозь ошарашенность в облике министра стала проглядывать некая довольная хитринка, и, когда я умолк, он вкрадчиво заметил:

- Мне кажется, мистер Гальего, вы кое-чего не учли. Господин Деор не является подданным Новой Калифорнии, и мы можем попросту запретить его участие в наших внутренних делах!

Я откровенно рассмеялся и пошел со своего главного козыря:

- Нет, мистер Абрахамс, это вы кое-чего не учли. Вам должно быть известно, что я, простите, имел паспорт, еще когда республики Новая Калифорния попросту не существовало. Тогда я был гражданином Рэнда. И моего гражданства никто не отменял!

Абрахамс скуксился - в его голове проносились мысли, содержание которых мне было настолько ясно, как будто я был телепатом. Неприятное, но все же вполне улаживаемое дело о сходе с катушек известного богача неожиданно грозило вылиться в международный скандал, где противостоять правительству будет светило адвокатского корпуса, не проигравший доселе ни единого процесса, и это еще при том, что у самой-то полиции, по недавнему выражению Уилкинса, рыльце наверняка в пуху. Вероятно, господин министр мыслил образами попроще и погрубее, но выводы сделал аналогичные моим. Набрав побольше воздуха в свою впечатляющую пивную мозоль, он придал лицу новое, откровенно просительное выражение и... И я его упредил:

- Напрасная надежда, мистер Абрахамс. Мы ничего не будем заминать. Ни на каких условиях!

Толстяк явно вознамерился плюнуть, но под моим взглядом плевок пришлось проглотить. Оставалась последняя соломинка, за которую можно было ухватиться.

- Но, мистер Гальего, берегитесь. Если Рэнд не подтвердит ваше гражданство...

- Подтвердит.

- Почему это? Налоги-то вы им не платите!

- Это точно - налоги я плачу вам. Поинтересуйтесь, кстати, какую часть от всех доходов бюджета они составляют... - (По непроизвольно скривившимся губам министра было ясно, что он осведомлен об этом куда больше моего). - А Рэнд подтвердит мое гражданство по той простой причине, что мы с их нынешним президентом - старые товарищи. И он не захочет меня обижать.

Окончательно удостоверившись, что тонет, министр госбезопасности прекратил борьбу. Разом утратив напыщенность, он превратился в пожилого усталого мужчину и сказал:

- Поговаривают, знаете, что вы, мистер Гальего, - человек... э-э... недалекого ума, и я вот всегда удивлялся: как так, недалекого ума - и такой богатый! Чушь, конечно. Они просто никогда с вами не сталкивались. Но, черт возьми, на хрена вам это надо? Неужто нельзя попросту забыть обо всех недоразумениях?

- К сожалению, это невозможно. Не я это затеял. Впрочем, и не вы. - Я чуть подумал, а потом все же продолжил:

- Разберитесь, что в действительности происходит, выясните, кто и для чего подкупает полицейских, нанимает убийц... Ни я, ни мой адвокат не станем вам мешать. И если вы это сделаете, то, думаю, у нас не будет дальнейших оснований для конфликта. Если, конечно, вы сами уже не куплены моим... врагом!

Абрахамс аж затрясся, но я не дал ему выразить накопившееся негодование: