Чтение 12–й страницы книги ~Боги слепнут~

- Ты же бог жуликов. Так что будь добр, организуй.

***

Платить за все приходится с лихвой. Если бы плата бывала хоть чуточку соразмерна. Какова же плата за отсутствие снов? Возможность видеть сны наяву? За несколько дней счастья придется заплатить годами отчаяния. За одно осуществленное желание - утратой всех желаний вообще...

- Что ты говоришь?..- переспросила Фабия и поправила на плече Летиции белую столу. К белому очень бы подошла гранатовая брошь. Но женщина, носящая траур, не надевает украшений.

-Летиция не заметила, что начала говорить вслух.

- Я хотела спросить: много народу записалось? - Фабия прекрасно поняла, что прежде Летиция бормотала совсем другое, но сделала вид, что не заметила словесной подмены.

- Семнадцать, - отвечала она.

- Всего семнадцать? - изумилась Летиция.- Неужели никто больше не нуждается или...

Она запнулась.

"Или не верят, что я могу им помочь, - закончила про себя Летиция. -

Глупая девчонка, вообразившая, что способна заменить Элия. Ну конечно же, кто мне поверит!"

Она была полна сарказма. Сарказм помогал иногда. К зиме она перебралась с загородной виллы на Палатин. Но прием клиентов проводила в доме Элия. Здесь все было как прежде. Еще до его отъезда. И все как будто неживое. Запах пыли, смешавшись с запахом плесени, поселился в доме. Так всегда пахнет в доме, когда хозяин отсутствует. Напрасно старик Тиберий сжигал на алтаре благовонные зерна - лары эти подношения не принимали. Осыпалась штукатурка и краска, покрывая серым налетом вещи, из мозаик вываливались камешки и кусочки смальты. И незачем торопливо стирать пыль со столешниц и бюстов, завтра она вновь покроет вещи серым ледяным пеплом.

Летиция вошла в таблиц Элия и села за стол. Комната не изменилась с тех пор, как они здесь пьянствовали в ночь после спектакля. Вернее - почти не изменилась. Летиция велела убрать "Данаю", а также мраморную голову Юлии Кумской и перенести сюда из триклиния бюст Элия. Ковер на полу, залитый вином, остался. Только узор на нем погас, будто незримая тень накрыла комнату. В двух или трех местах появились проплешины.

Фабия позвала первого посетителя. Вошла немолодая женщина в голубой столе. Летиция улыбнулась посетительнице, предвкушая, что сейчас женщина назовет сумму, а Летиция выпишет чек в пять, в десять раз больше, и женщина, увидев цифру, сначала изумится, потом кинется благодарить...

-...денег мне не надо, - долетел будто издалека дрожащий от негодования голос, разбивая мечтания Летиции. - Я не ношу траур. И никогда его не надену. Мой сын жив. Так вот, я прошу, чтобы мой сын Луций Камилл вернулся ко мне. Таково мое желание. И ты его исполни. Мой сын был вместе с твоим мужем в Нисибисе.

- Но они все погибли, - прошептала Летиция растерянно. - Как я его верну?

- Бенит исполнил уже несколько тысяч желаний - все об этом говорят.

Исполни одно. Летиция изумленно смотрела на женщину.

- Но их там было триста человек, - напомнила Летиция.- Как триста спартанцев или триста Фабиев <Патрициев из рода Фабиев, павших в войне с этрусским городом Вейи, было 306 человек.>.

- Империя никогда не исполняла желания всех. Только некоторых.

- Но никогда желание одного,- сказала Августа, глядя матери Луция Камилла в глаза. Женщина не отвела взгляда.

- Верни скольких сможешь. Пусть Элий вернется. Пусть мой сын вернется. Это хорошее желание. Его приятно будет исполнять. - Она поднялась.

Посетительница уже вышла, а Летиция все сидела, глядя на дверь. Потом вскочила и кинулась вон из таблина. Сунула в руки Фабии чековую книжку.

- Если кому нужны деньги, раздай. А я не могу никого больше видеть.

Никого. Ни единого лица.

- Думала, быть патроном так просто? - позволила себе улыбнуться Фабия.

- Никого не хочу видеть, - повторила Летиция. - Я уезжаю на свою загородную виллу. Раздай деньги и закрой дом.

- Так нельзя,- попыталась удержать ее Фабия.

- Можно.

- Ты поступаешь как ребенок.

- Я поступаю так, как должна поступить, - она запнулась. - А правда, что Бенит исполняет желания?

- Все об этом говорят. Но по-моему, это чушь.

- Если б я только знала, как это сделать, - прошептала Летиция.

- Раньше гении передавали желания богам.

- Что? Гении? Но ведь я - наполовину гений,- воскликнула Летиция.- А бог...

Ведь бог подойдет любой, не так ли? Бог Логос. Послушай, ты знаешь, где живет гладиатор Вер?

Дверь Летиции отворила молодая женщина. Она была широкоплечей, высокого роста, чем-то походила на Клодию.

- Августа? - женщина ее узнала.

- Где Вер? - спросила Летиция. - Его можно видеть?

Женщина заколебалась.

- Его нет.

- Так где же он?

- Не знаю. Он теперь редко бывает дома.

- Я должна его видеть! - Летиция отстранила женщину и вошла.

Но Вера в самом деле не было. Можно было, конечно, подождать. Но ждать Летиция не могла. Просто не могла - и все. Что же делать? Как ей передать желание богам? Самой отправиться в Небесный дворец? А почему бы и нет? Кто ей запретит? Не пустят? Ну так она прорвется. Она выскочила в перистиль и прежде, чем ей кто-то осмелился помешать, рванулась вверх, в небо.

Лететь было совсем несложно - все вверх и вверх, и главное не оглядываться, но лишь запрокидывать голову к плотным, будто высеченным из мрамора облакам, стадами плывущем в зимнем небе. Сейчас появится Небесный дворец... Но дворец не появлялся. Синь неба, и облака вокруг. Летиция понеслась на юг, потом на восток. Дворца не было. Лишь гряды облаков сменяли друг друга. Небо огромное. И очень холодное. У Летиции стучали зубы. Она глянула вниз и обмерла. Земля погрузилась во мрак. Лишь крошечные огоньки светились в черноте. Летиция повернула на запад. Солнце тонуло в океане. Сейчас оно погаснет. Что тогда? Что делать? Возвращаться на землю в темноте? Но только начала спускаться, как бездна внизу раскрылась, и Летиция камнем ухнула вниз. В ужасе рванулась она назад к облакам. Новая попытка, еще и еще - и вновь страх выталкивал ее в небо. Летиция не знала, сколько времени прошло в бесполезной борьбе, когда кто-то схватил ее за руку.

Перед ней был сам Логос. На белой его тунике и на волосах сверкали то ли всполохи платинового сияния, то ли кристаллики инея.

- Вер, ты! - встреча казалась чудом.

- Что ты здесь делаешь?

- Ищу тебя.

- Зачем? - он удивился вполне искренне.

- Чтобы передать тебе желание.

- Какое желание? Ты о чем?

- Я хочу, чтобы Элий вернулся. - Она вся дрожала - то ли от холода, то ли от волнения.

- Куда?

- Неважно куда. Главное - ко мне.

- Желания больше не исполняются.

- Желания исполняются все время. Весь вопрос - как. И чьи. Так вот исполни это: Элий должен вернуться ко мне. А Луций Камилл - к своей матери. Так пожелала мать Камилла. Я только передаю. Как гений. Ведь я гений, пусть и наполовину.

- А я - бог, - со странной усмешкой отвечал Логос Вер. - Все ясно. И какой гладиатор выиграл для нее поединок?

- Кто-то должен был выиграть? - Она растерялась.

- Раз желание должно исполниться, значит, кто-то должен сражаться. Но кто?

- Гладиаторы? - робко предположила Летиция.

- Гладиаторы? - переспросил Логос. - Нет, это совершенно не обязательно.

Да и связи с гениями и богами у гладиаторов теперь нет. Но я знаю, кто будет биться. - Он схватил ее за руку и потянул за собой в вышину.

- Куда мы? - изумилась Летиция.

- В Небесный дворец.

- Разве смертных туда пускают?

- Простых смертных - нет. Но Августу пустят. Я гарантирую. Только погоди!

- Он отцепил от пояса золотую флягу. - Надо закапать тебе в глаза амброзию.

Тогда ты сможешь видеть богов во всем их блеске.

Расчеты давно были готовы. Но Минерве они не нравились. Выходило все как-то просто. И... нет, наверняка что-то она не учла. Но вот что? Кто бы ей помог? Кого попросить? Логоса? Ну уж нет! Она и сама справится, без этого молокососа, которого все почитают отныне чуть ли не за главного бога.

Дверь отворилась, и вошел Логос, как в басне волк. И не один, а с девчонкой. Причем смертной. И глаза у девчонки светятся, как у богини. Понятно:

Логос позаботился, чтобы девчонка не ослепла. Печется о людишках, смешной.

- А она-то здесь зачем? - не слишком любезно встретила Минерва гостью.

- У нас очень важное дело. И очень срочное. - Логос говорил с сестрою так, будто Минерва была его клиентом.

- Хочу сразу предупредить: смертных с собою не берем.

- И не надо. Летиции не понравится жить на планете, населенной разумными амебами.

- О чем вы? - не поняла Августа. Логос внезапно наклонился, оторвал лоскут от длинного Минервиного пеплоса и швырнул в жаровню. Ткань вспыхнула белым платиновым огнем и исчезла.

- Клеймо принято, - объявил Логос Вер. Минерва нахмурилась:

- Прекрати свои игры.

- О нет, игры как раз впереди. Летиция передала мне желание. Я взял у тебя клеймо. Тебе придется биться, чтобы желание исполнилось.

- Что за ерунда?! О чем ты? Разве здесь Колизей?

- Тебе нужны зрители? - Логос развалился в кресле и глотнул из золотого кубка нектара. Он вел себя бесцеремонно. Летиция стояла за его креслом и смотрела во все глаза. Нахалка! - Сейчас кликнем богов. Их во дворце не меньше, чем жителей в Риме. Пусть посмотрят.

- Я не буду драться.

- Будешь. Я дрался по милости богов сотни раз. Но и боги исполняют просьбы людей. Иначе зачем бесчисленные жертвы, каждодневные молитвы, зачем все храмы, алтари, фимиам? У людей с богами симбиоз. Они не могут друг без друга. Так что настал твой черед услужить людям. Кого выберешь в противники? А впрочем, чего выбирать. Я - устроитель, я назначу. Марс не подойдет. Хотя его ожоги и зажили, он все еще страдает нервным тиком, поэтому дадим ему отдохнуть. Бог ужаса дерется плохо, Аполлон только стреляет из лука, Вулкан хром, да и молот - это не оружие. Остается только Беллона. Сейчас ее позовем и...

- Логос, что ты замышляешь?

- Ничего тайного и дурного. У меня такое чувство... Да нет, не чувство, а знание... Ведь я обнимаю весь мир, Минерва, в отличие от тебя. Так вот, с Земли вам не удрать. Я еще точно не ведаю, почему. Но... - Логос тряхнул головой, - не удрать. Так что придется постараться и старушку нашу как-то обустроить. И стараться придется всем, и богам, и людям.

- Ты слишком о себе высокого мнения, Логос, - усмехнулась Минерва. - И если ты думаешь, что я попадусь на такую хитрую уловку и расскажу тебе, как мы уберемся с Земли, то ты ошибаешься.

- Ладно, сестрица, не тяни. Это ни к чему. Уж как гладиатор могу сказать точно - не поможет.

- Хорошо, идем.

- Куда?

- В покои Беллоны. Я исполню твою дурацкую прихоть. Напоследок.

Порция расхаживала по своей маленькой тесной спаленке и не могла уснуть. Была уже глубокая ночь, а она все ходила взад и вперед, и сама мысль о том, чтобы лечь в постель и прижать голову к подушке, как к раскаленному камню, внушала отвращение. Весь день она разбирала письма. Каждое - как крик, как вопль - хриплый отвратительный вороний грай. Каждое кричало о разном, и все вместе об одном и том же - все желали чьей-то смерти, разорения, заточения, осуждения. Все призывали на голову ближних несчастья и беды, обвиняли других в воровстве, нечестии, измене. Да что же это? С ума они все сошли, что ли? Какая-то женщина требовала, чтобы у ее соперницы случился выкидыш. Она желала смерти нерожденному дитяте. Другая призывала все кары на голову молодых людей, которые вместе с ее сыном изнасиловали девушку. Сын этой женщины попал в карцер, а двое его дружков почему-то избегли наказания. Теперь несчастная мать хотела, чтобы эти двое, свалившие всю вину на ее сына, погибли или получили страшные увечья. Право же, этой женщине следовало лучше воспитывать сына, и тогда бы не случилось несчастья. И не надо было никого проклинать.

Бывали и другие письма, конечно. Люди просили помочь вылечить, помочь деньгами, устроить детей в какой-нибудь престижную академию, женить сына на богатой наследнице, организовать ночь любви со знаменитым актером. Письма, в которых просили денег на лечение, или на летний отдых детей, или денег на покупку нового авто - простого, обыденного, незлобливого - складывались на стол толстой секретарше, она что-то писала в ответ на эти просьбы, иногда прикладывала чеки или звонила в благотворительные фонды. Для себя Крул оставлял послания с просьбами о любви актеров и гладиаторов - эти заявки Крул обсуждал со своими помощниками. Плосколицые широкоплечие здоровяки громко ржали над каждой строчкой, обсуждая, кто из них в этот раз сыграет роль желанного любовника и сколько за это получит ауреев. Их матерям стоило лучше воспитывать своих сыновей.

У Порции не было сил дольше оставаться в этом гадюшнике и с утра до вечера сортировать отвратительные послания. Каждый вечер она клялась, что не вернется к Крулу. И каждое утро отправлялась на работу свою, как на казнь.

В первую стопку она складывает письма, где просили кого-нибудь убить. Во вторую - где желали, чтобы соседей ограбили. В третьей оказывались пожелания пожаров. Пожары почему-то были наиболее популярны. Три дня назад одна женщина умоляла, чтобы сгорела базилика, где ее дочь приговорили к трем годам карцера. И базилика запылала, подожженная сразу с трех сторон. Что сгорит сегодня.

Порция не знала.

Порция покосилась на постель. Как хорошо было бы лечь и заснуть. Но она не заснет. Подушка обожжет, кровать облепит липкими простынями. Что же делать? Как заснуть, не ложась? Как заглушить бесконечное верченье слов в голове - пожары, пожары, пожары, убитые, покалеченные...

Тиберий.

Старика она вспоминала постоянно. Сегодня после работы специально прошла мимо дома Элия в Каринах. Знала, что Тиберий сейчас там живет. Увидела. Он стоял, опираясь на палку, у дверей и разговаривал с какой-то женщиной. Порция прошла мимо, на мгновение остановилась, даже кивнула. Даже улыбнулась. И Тиберий нехотя кивнул в ответ.

Не знает...

Как хорошо, что он не знает! Это просто счастье, что Тиберий не знает.

Элий был прав - не надо было голосовать за Бенита. О боги, почему она не послушалась Элия. Ей так хотелось проголосовать за Бенита! Вот и проголосовала. Исполнила желание. О боги, почему Элий погиб! Если бы он был жив, она бы дала обет во всем и всегда слушаться Элия. Элия - а не своих глупых желаний.

Да, Элий погиб. Но в этом-то Порция не виновата. Хотя бы в этом. Но перед Элием она тоже испытывала чувство вины. Они так нехорошо расстались. Она бы могла принять его предложение работать в канцелярии. Сейчас ей бы не пришлось унижаться перед этим мерзким Крулом. А вдруг Бенит не знает о письмах? Может такое быть или нет? Вдруг он думает, что исполняет совсем другие желания - помогает кому-то деньгами, жертвует на лечение, образование. Риторские школы в их трибе стали бесплатными. Бенит сдержал слово. К тому же он создал общество "Радость", каждый член которого получил право на отдых на берегу моря во время отпуска, на посещение специальных дешевых магазинов и стадионов. Все как обещал. Надо пойти и рассказать Бениту обо всем. Не может человек днем создавать общество "Радость", целовать детей, а по ночам жечь чьи-то дома.

Порция услышала шум в соседней комнате. Ну наконец-то ее мальчик вернулся. Неужто занятия длятся допоздна? Да нет, не занятия, наверняка застрял у какой-нибудь девчонки. Надо ему сказать, чтобы был осторожнее - сейчас на улицах так неспокойно.

И тут Порция сбилась с мысли. То есть она постоянно сбивалась, перескакивая с одного на другое. Но сейчас все мысли просто застопорило от ужаса. И ужас был вызван запахом. Запахом дыма...

Порция отворила дверь в соседнюю комнатку. Ее мальчик сидел на кровати спиной к ней. Плечи обтягивала черная туника.

Запах сделался ощутимее.

Понтий услышал скрип двери и обернулся. Но ничего не сказал. Нагнулся и принялся расшнуровывать сандалии. Порция подошла ближе. Юноша поднял голову. На щеке черный мазок сажи. Будто кто-то его пометил.

- Что случилось? - спросила она охрипшим голосом.

- Тебе-то чего? - огрызнулся он и отшвырнул снятые башмаки в угол.

Сомнений не осталось. Даже тени сомнений.

- Что вы сегодня сожгли? Базилику? Или что-нибудь другое?

- Завтра узнаешь. Из вестников. Она больше не могла на него смотреть, выскочила из комнаты и захлопнула дверь. Нет, нет, Бенит про все это не знает. Не может знать. И все же.. идти к нему или нет? Идти или нет? Но ведь кто-то должен сказать Бениту, что творят исполнители. И что там в этих письмах. Решено: она пойдет. Должна пойти. С Элием она ошиблась - с Бенитом не ошибется.

Бедный мальчик! Порции следовало лучше воспитывать сына.

Глава 13

Январские игры 1976 года (продолжение)

"Нападение на редакцию "Либерального вестника" кое-кто считает спланированной акцией. Однако я усматриваю в этом лишь хулиганскую выходку. А то, что преступников не нашли, указывает лишь на неслаженные действия вигилов. Быть может, стоит сменить префекта? Гней Галликан".

"Акта диурна", 8-й день до Ид <6 января.>

Летиция смотрела на спящего в кроватке Постума. Как занятно. Личико ребенка меняется с каждым днем. Она почти все время рядом с ним и безумно далеко. Она видит его и не видит. Слышит его плач и не слышит. Она не помнит, каким он был десять дней назад. А месяц назад? Когда он начал улыбаться? Когда стал садиться? Кажется, он болел. Вот только чем? И как его лечили? Ничего не вспомнить. Или этого не было? Все слилось в один однообразный недень-неночь. Бесконечный поток. Она всматривается в слепящий полдень, пытаясь разогнать черные круги памяти. Всматривается и не видит... То есть не видит того, что хочет увидеть. Видит совсем другое.

Она шагает по небу, и небо уплотняется до твердости мрамора. И вот она поднимается по голубым ступеням. Она уже в зале, где небо черно как ночь, а пол белизной напоминает облака в полдень. Две женские фигуры несутся друг за другом так быстро, что не уследить взглядом. Меч, сверкнувший платиновым всполохом, высекает сноп искр. У одной женщины волосы светлы, у другой темны как смоль. Они взлетают к черному звездному небу, потом устремляются вниз. Уже почти ничего не видно - лишь вспышки платинового сияния. И чей-то крик...

- Последнее желание заклеймено! - кричит светловолосая.- Последнее желание...

Теперь Летиция видит дом, похожий на крепость, с крошечными узенькими оконцами, лохматые пальмы, ослепительно яркое небо. Человек сидит у водоема ссутулившись, глядя в одну точку, шея его обвязана белой тряпкой. Она не сразу узнает в сидящем Элия. Он страшно исхудал - скулы едва не вспарывают кожу, глаза запали, нос тонок и остр как бритва. И волосы - седые, будто припорошенные пылью. Какие-то люди в пестрых тряпках проходят у него за спиной. Он не обращает на них внимания. Смуглый подросток ведет на поводе тощего верблюда с обвисшими горбами, мальчонка что-то говорит Элию. Но тот не слышит. Смотрит прямо перед собой.

- Элий! - зовет она. И видение пропадает.

Летиция вскочила. Элий жив! Он где-то далеко. Очень далеко. Но он жив!

- Квинт! - закричала Летиция так, что заложило уши. - Квинт, где ты! Сюда!

Сюда!

Постум проснулся и заплакал. Но Летиция не обратила внимание на крик - она мчалась по переходам дворца, не зная куда, и столкнулась в галерее с Квинтом.

- Квинт, он жив! Я точно знаю, чтo он жив! Я видела его.

- Когда? Где?

- Мне было видение. Он где-то далеко... Там, где верблюды...

- Летти, я его искал и не нашел.

- Ищи дальше. Ищи! Он жив. Я видела его, - повторяла Летиция вновь и вновь. - Он был ранен в шею. Но он поправляется. Ищи, Квинт. Скорее. Я дам тебе сколько угодно денег, отправляйся за ним и привези его ко мне.

- Кажется, Постум плачет, - сказал Квинт.

- Кажется, да. Ты ищи немедленно, сегодня же ищи! Я не могу больше без него! Найди его!

Летиция кинулась обратно к сыну. Постум уже замолчал. Потому как кроватку его качал, ухватив хвостом, огромный змей. Постум смотрел на него и улыбался.

- Гет, он жив, - сказала Летиция и поцеловала бывшего гения в плоскую башку. - Он скоро вернется...

- Может, устроим по этому поводу небольшой пир? - спросил Гет. - А то я проголодался.

- У меня было видение. Я видела его. Он где-то в Аравии или Сирии. Там, где есть пустыни.

- Пустыни есть во многих местах. В Винланде, например.

- Это не Винланд!

Гет ожидал чего-то в таком духе и постарался сделать вид, что верит. Чего не бывает с человеком страдающим! Все что угодно.

- Это прекрасно, что он жив,- сказал Гет. - Но до поры до времени не стоит об этом никому говорить.

- Почему? - Ей хотелось рассказать о своей радости всему Риму.