Чтение 12–й страницы книги ~Все дороги ведут в Рим~

- Послушай, не так быстро! - возмутилась девушка. - Постум заметит, что кто-то сожрал его печенье, и нам влетит.

- А мне все равно влетит. Думаешь, Постум не узнает, что я позволил тебе выйти из комнаты? Не заметит вымытые волосы? Или чистую тунику? Так что пожрем вволю. Отвечать все равно придется за все сразу.

- Глядя на тебя, можно подумать, что это ты сегодня отказался от обеда, а не я, - съехидничала Маргарита.

- Я всегда хочу есть, - признался Гет. - В любое время дня и ночи. Хорошо, что обжорство не считается в Риме пороком. А то бы я был самым порочным существом Империи.

- Ты что, был когда-то гением Сибариса?

- Нет, всего лишь Тибура. Но и там люди любили поесть. И всегда оставляли мне что-нибудь на закуску.

Маргарита налила дымящийся кофе в изящные фарфоровые чашки. Гет ухватил чашку хвостом и поднес к губам. Но перед тем как пить, долго втягивал ноздрями аромат, наслаждаясь. Да уж, точно сибарит.

- Жить не могу без кофе, - признался гений. - Если не выпью пару чашек утром, просплю целый день. Надо смерить давление. Наверняка опять пониженное.

Маргарита уселась за стол императора, гордо расправила плечи, откинулась в кресле. Ах, если бы она была на месте Постума! Что бы она сделала? Маргарита торжествующе усмехнулась. Тут гадать нечего: первым делом надо отправить в отставку Бенита. А потом велеть преторианской гвардии арестовать всех исполнителей. Ведь так просто! Почему Август этого не сделает?! Да, почему? А что если взять и написать послание Постуму? Норма Галликан пишет послания. Чем она, Маргарита, хуже? Да, да, она напишет императору и изложит правильный план действий. И если Постум не подлец - а Гет постоянно намекает на это, то он обязан последовать плану Маргариты.

Она схватила лист бумаги. Но стила на столешнице не нашлось. Маргарита дернула ящик, но и в ящике не было ничего подходящего для письма. Там вообще лежала одна-единственная папка. Маргарита вытащила ее и раскрыла.

"Список лиц, подлежащих аресту до майских Календ..."

О боги! Это же проскрипционный список!

Маргарита принялась просматривать первый лист. И остановилась на десятой строчке.

"Кассий Лентул и Роксана..." - она глазам своим не верила.

- Это ж мои родители! Что ж такое? Их собираются арестовать? За что?! - Опомнившись, она вскочила. - Я должна их предупредить.

Она рванулась к двери, но Гет оказался проворней и загородил ей дорогу. При этом чашку с кофе он продолжал держать хвостом, и даже ни капли не пролил.

- Тебе запрещено выходить из дворца, - напомнил змей.

- Я должна предупредить их! - закричала Маргарита и топнула ногой. - Их арестуют. Их будут пытать!

- Невозможно.

Маргарита упала перед змеем на колени:

- Гет, миленький, умоляю, выпусти меня! Хочешь, я тебя поцелую? - И не дожидаясь согласия гения, она обхватила огромную голову змея и поцеловала выпуклость на его морде, которую можно было назвать щекой. - Обещаю, что вернусь. Только предупрежу их, и сразу назад. Я никуда не денусь. Август ничего не узнает. Гет, миленький, ты же хороший! Умоляю. Отпусти меня на полчасика. Только на полчасика и... Ведь они ни в чем не виноваты. Они хорошие честные люди. Они даже против Бенита ничего не замышляют. Всего лишь не участвуют в его мерзостях. Но и это уже стало преступлением. Это всегда преступление для диктаторов - неучастие. Гет, пойми, они погибнут!

Змей колебался. Она видела ясно - он готов уступить.

- Марго, детка. Я ведь бывший гений и к тому же в образе змея. Меня тут же прикончат, если увидят на улице. Я почти никогда не покидаю Палатин и не могу тебя сопровождать. Как же ты одна...

- Да и не надо! Я только доеду на таксомоторе до дома, предупрежу их и - назад.

- Ты не успеешь за полчаса.

- Ну час. Только обниму их, скажу - бегите, и назад. Гет, умница, ты же все понимаешь! Сейчас совсем не поздно еще. И народу много на улицах.

- А если с тобой что-нибудь случится? - осторожничал Гет.

- Да ничего со мной не случится. Я мигом. Ну?!

И Гет сдался.

- Вот что, сделаем так: волосы у тебя и так коротко острижены. Надень-ка мужскую тунику, брюки, сандалии Августа, мужской плащ. Сойдешь за мальчишку-подростка. Из дворца я тебя выведу. Но только дай слово, что вернешься. Иначе старого Гета превратят в пульпу.

- Гет, клянусь Юпитером Всеблагим и Величайшим, что я через час буду во дворце.

Тогда Гет отворил дверь в соседнюю комнату. Это была спальня императора. Маргарита вошла. Золотая статуя Фортуны стояла возле ложа. Маргарита замерла. Будто она проникла в святая святых императора и узнала самую важную его тайну.

А Гет тем временем рылся в шкафу и кидал на постель одежду Постума. Марго стала переодеваться. И тут мелькнула шальная мысль. А что если оставить тунику на постели Постума? Бросить небрежно и... Что он подумает? Нет, Гет утащит с собой. Ну тогда... Она засунула тунику под подушку. Прощай, Фортуна! Может, ты и мне подаришь кусочек счастья?!

И лишь когда вышла из спальни, Маргарита сообразила, что из замысла с туникой ничего не выйдет: одежка эта из гардероба Туллиолы или Хло. Постум не поймет, кто побывал у него в спальне.

Император и Философ уже подходили к воротам Палатина, когда Меченый выскочил им навстречу. То есть не Меченый, конечно, а Квинт, старый, преданный друг Элия.

- Они исчезли! - почти выкрикнул он.

- Кто исчез?

Квинт покосился на преторианцев, несущих караул, и шепнул:

- Маргарита и Гет. Я не сразу заметил. А потом меня как под ребра толкнуло: загляни в карцер. Смотрю, старого змея нет. И в карцере никого. Весь дворец обегал - никто их не видел. То есть Гета видели два часа назад в термах, а потом он как будто в Тартар провалился.

- Не в Тартар, а в вентиляцию, - поправил его Август.

- Да, но девчонка не могла залезть в вентиляцию вместе с ним.

- Кто их знает? Может, уединились и предались Венериным удовольствиям.

- Он же змей! - нахмурился Элий.

- Гет - гений. А женщины от гениев без ума.

Постум прошел к себе в таблин и сразу же заметил папку на столе. Перелистнул страницы. Лицо его перекосилось.

- Скорее! Крот, заводи "трирему"! - заорал он и, когда Крот кинулся вон из таблина, прошептал: - Кто их просил? Два идиота... - И побежал вслед за телохранителем.

Исполнители напрасно перерыли дом сверху донизу - Кассий Лентул и Роксана исчезли, добыча ускользнула. В ярости исполнители принялись крушить все подряд. Били зеркала и фарфор, ломали мебель. Веселье было в самом разгаре, когда в атрий вошел мальчишка в темном плаще.

- Мама! - выкрикнул мальчишка и замолчал, увидев, как человек, одетый в черное, топчет кальцеями осколки любимой вазы Роксаны. - Ах! - только и выдохнул он и метнулся назад, к двери. Но второй исполнитель заступил ему дорогу.

Мальчишка попятился, оглядываясь по сторонам и лихорадочно отыскивая, чем бы оборониться. На глаза попалась отломанная ножка стула, и паренек ухватил ее двумя руками.

- Не подходи! - закричал срывающимся голосом.

- Да это ж девчонка Кассия! - догадался исполнитель. - А я-то думал, что за пацан к нам пожаловал!

- Где мой отец? - спросила Маргарита дрожащим голосом.

- Хотим спросить тебя о том же! - отвечал исполнитель, надвигаясь.

Маргарита ударила. Исполнитель легко увернулся и заехал ей кулаком в лицо. Девушка растянулась на полу. Охнула. Превозмогая боль, попыталась подняться. Исполнитель ударил ее ногой в бок.

- Лежать, сука! Ты узнаешь, как писать пасквили на исполнителей!

Он вновь замахнулся. Маргарита попыталась отползти в сторону и тут же скорчилась от невыносимой боли в боку. Она закричала - не от боли, от ужаса, ожидая удара.

- А! А! А! - выкрикнула троекратно и следом униженно: - Не надо...

- Что - не надо? - ухмыльнулся исполнитель. - А?

Она вновь закричала. И тут огромный змей взвился в воздух и кольцами обернулся вокруг исполнителя, прижимая могучие руки к телу. Тот захрипел, дернулся, но не мог даже пошевелить рукой - разжать кольца Гета никому не под силу. Маргарита смотрела на Гета и не могла двинуться с места.

Огромная голова змея повернулась к ней. Желтые горящие глаза уставились на девушку.

- Беги! - выдохнул змей.

Маргарита не шевелилась. Раскрыла рот, будто вновь собиралась закричать. Но не закричала.

- Беги!

Держась за стену, девушка поднялась. Тут же боль в боку заставила ее согнуться.

- Вон отсюда! - прошипел змей.

Она шагнула к выходу, споткнулась, упала. Поднялась. Обернулась.

Второй исполнитель кинулся на помощь первому. Взмах кинжала - и лезвие по самую рукоять погрузилось в огромное тело змея. С громким треском лопнула змеиная кожа. Брызнула кровь. Странная кровь - алая и вроде как будто с белыми переливами. Но Гет, казалось, и не почувствовал удара.

- Беги! - вновь прошипел он и взмахом хвоста припечатал второго исполнителя к полу. Новый удар - и еще один громила отлетает к стене.

- Гет, миленький!

- Вон!

Она не помнила, как выскочила в дверь. Слезы душили ее. Держась за бок, согнувшись, она побежала по улице.

- Помогите, помогите! - выкрикивала она. - Сюда!

Вновь упала. Ухватилась за колонну соседнего вестибула, поднялась. Желтые фонари тлели в ночном небе. Окна горели. Так много горящих окон. Сотни, тысячи окон. И никого вокруг - черный мир, холодные огни.

- Кто-нибудь... кто-нибудь... - шептала она.

Маргарита не знала, кого звать на помощь - жителей бесполезно, вигилов - тоже. Но ведь кого-то надо звать! И она звала.

- Кто-нибудь! - Она прошла еще несколько шагов.

И тут из-за поворота вылетела открытая "трирема". В свете уличного фонаря сверкнул пурпур.

- Постум! - закричала она. Как она обрадовалась ему - будто родному!

Авто взвизгнуло тормозами и остановилось подле. Император выпрыгнул на мостовую. Следом - Квинт и Философ. Гепом тоже хотел выпрыгнуть, но потом передумал и остался сидеть рядом с Кротом.

- Что с тобой! Тебя ранили? Что? - спрашивал Постум и тормошил ее.

Он провел ладонями по ее плечам, по лицу, почувствовал кровь на лице.

- Ничего, ничего, все нормально. - Она боялась, что ее стошнит, и с трудом подавила спазм. - Там... Гет... в моем доме... они убьют его. Скорее!

Он все понял.

- Философ! - крикнул. - Постереги свою любимицу.

Постум и Квинт запрыгнули обратно, и пурпурная "трирема" рванулась дальше.

- Ты ранена? - Элий точно так же, как Постум, провел ладонями по ее плечам и голове. Схожесть жеста поразила Маргариту.

- Ерунда. - Она вся дрожала. Но ужас прошел. Ужас, который заставлял ее истошно орать минуту назад, растаял. Стало стыдно. - Губу разбили. Да еще бок болит. Но уже легче. Исполнитель меня ударил. А потом на помощь явился Гет. Я выскочила из дома. А он... Он остался...

Философ погладил ее по голове:

- Зачем ты убежала? Ведь я сказал: на Палатине ты в безопасности.

- Философ, миленький, я нашла у Постума папку. Случайно. И там список. И в списке - мой отец и моя мать. И написано - арестовать до майских Календ. Представляешь? Если их арестуют, то я уж не увижу их до Греческих календ [То есть никогда.]. Я хотела их предупредить. Я не виновата. Мне очень плохо. Я, наверное, умру... сейчас. - Ей в самом деле хотелось умереть. Сейчас она вдохнет и не выдохнет. И все, смерть. Потому что если с Гетом что-то случится - как она переживет. Август ей такого не простит. И она сама себе - тоже.

- Потерпи чуть-чуть. Далеко до твоего дома?

- Не знаю, шагов сто. - Она решила пока не умирать.

- Дойдешь?

- Дойду, конечно. - Было уже не так уж и больно. Она даже чуточку притворялась. Чтобы ее жалели. И для себя. Чтобы была надежда, что она может умереть. Глупо... да. Надежда умереть. Но у Маргариты все мысли глупые.

Элий взял ее за руку. Сто шагов. Оказывается, сто шагов - это очень много. Ей казалось, что они никогда не дойдут до открытой "триремы" Августа, что стояла у вестибула ее дома. Наконец дошли. В доме слышался грохот. Философ до боли сжал ей руку, будто хотел сломать запястье. Почувствовав боль, она и очнулась от своих дурацких мыслей.

Дверь в дом распахнулась. На пороге показалась странная фигура. Какая-то огромная, бесформенная. Передвигаясь с трудом, она направилась к машине. Наконец свет фонаря упал на идущего. И тогда Элий понял, что это Постум. Постум, несущий на руках Гета. Маргарита хотела кинуться к ним, но Элий крепко держал ее за руку. Квинт топал сзади, поддерживая хвост змея. В огромном теле гения зияли две раны. Кровь - алая с платиной - лилась струей на мостовую, будто где-то внутри гения открылся маленький краник. Постум залез на переднее сиденье, бережно придерживая Гета. Хвост змея перевесился через спинку сиденья. Квинт сел сзади, и гениальный хвост лег ему на колени. Крот, вырвавшись следом из дома, вскочил на место водителя. Квинт и Гепом запрыгнули уже на ходу.

- В "Эсквилинку"! Мчи! - приказал Постум.

Машина рванулась.

- Обвяжи его чем-нибудь! - Элию почудились в голосе Постума слезы.

Элий стащил с себя верхнюю тунику, обмотал тело змея. И ткань, и ладони тут же сделались мокрыми от крови.

- Нужен жгут, - сказал он. На своем веку он повидал много ран. Раны Гета выглядели ужасно. Гепом протянул свою тунику. Кое-как они перевязали вторую рану. Стараясь унять кровь, Элий зажимал рану еще и руками.

- Зачем эта дура убежала! - в ярости выкрикнул Постум. - Куда тебя понесло? - обернулся он к Маргарите.

Девушка невольно сжалась.

- Она не виновата... - прохрипел Гет. - Я... не устерег...

- Молчи! - заорал император.

- Она в самом деле не виновата, - подтвердил Элий. - Нашла папку с именами своих родителей и с резолюцией: "арестовать". И хотела их предупредить. Любой на ее месте поступил бы так же.

- Кто пустил ее ко мне в таблин?!

- Я... - выдохнул Гет.

- Эта папка украдена из Бенитова стола. Я предупредил всех, кто был в списке. А твоих родителей - лично! Они уехали! Надеюсь, они уже в Альбионе!

- Но она же этого не знала! - напомнил Элий.

- А как я ей мог это сказать?! Она ж дуреха. Она бы первая меня и подставила под удар.

- Просто сказать, и все. Почему ты ей не доверяешь?

- А может, она шпионка и подослана Бенитом? Если бы я всем доверял, то давно бы был трупом. Ты хоть думаешь иногда, Марго, прежде чем что-то сделать? Что ты молчишь, а?

"Хорошо бы умереть, - вновь подумала Маргарита. - Тогда бы Постум меня пожалел. Сейчас, прямо в машине, потерять сознание. Говорят, Диоген задержал дыхание и умер..."

Ей невыносимо захотелось, чтобы Постум ее пожалел. Она попыталась задержать дыхание и... Ничего не вышло. Губы сами собой открылись, и она судорожно вдохнула.

- Что с ней? Исполнители оттрахали?

Какой злой у него голос. Или не злой? Или он только пытается быть злым?

- Один из исполнителей ударил ее в бок.

- Только и всего? Она же живучая, как кошка. Такие не погибают.

Да, шансов у Маргариты на жалость не было: сейчас Гет был куда достойнее жалости, чем она.

Потому что Гет умирал. Он и сам понимал это.

- Я думал... бессмертие - это долго... а все кончилось... в один миг... - пробормотал змей. - Я был неважным воспитателем... Август... Но старался. Я даже открыл тебе пару гениальных тайн. Гении для того и созданы, чтобы сообщать людям подслушанные у богов тайны. Что будут делать люди, когда все гении вымрут? Кто откроет им тайны этого мира? Прости, мой мальчик... у меня не было пальцев, чтобы погладить тебя по голове. Поэтому все, что я мог сделать, это треснуть тебя хвостом пониже спины. А сейчас и этого не могу... хвост не слушается.

- Гет... - Постум одной рукой поддерживал голову змея, а другой зажимал себе рот, чтобы не разрыдаться.

- А вот это глупо. Все-таки мы неплохо провели кое-кого... А? Только чуть-чуть перемудрили. Но, к сожалению, гении не могут отличить предателей от друзей. В этом мы схожи с людьми. Я еще должен покаяться перед тобой. Рассказать об одном обмане. На самом деле я соврал, что убил Крула. Он сам окочурился - подавился ветчиной и окочурился. Такие подлецы почему-то всегда умирают сами. Просто боги никому не хотят уступить удовольствия с ними поквитаться.

Гет помолчал немного. Собирался с силами. Подивился, как мало сил осталось в его огромном теле.

- У меня одна просьба к тебе... мой мальчик... когда я умру, сделай из моей платины себе амулет... и тогда я буду рядом с тобою. Всегда. Буду твоим гением... я прежде ревновал к Гэлу. Потому как Гэл - проходимец. А я... идеалист, несмотря на всю свою толщину. Старый идеалист, Постум, ведь ты это знал! Я только притворялся киником. Поверь, мой мальчик, с высоты прожитых лет могу сказать точно: киником быть просто. А идеалистом - трудно. То есть глупым идеалистом еще проще, чем киником, а вот умным идеалистом - куда как тяжело. Знаешь, я начал диктовать Хлое свои философские заметки. Я их озаглавил "Заметки гения". Написал семь страниц. Эх, если бы я меньше времени пропадал на кухне, то успел бы надиктовать куда больше. Но ведь я думал, что спешить некуда. А оказалось - времени-то уже и нет.

Глаза Гета вновь затянуло пленкой. Он еще дышал. Его огромное тело еще пыталось бороться со смертью.

Еще целую минуту он здесь... еще минуту... и еще... Такие минуты Элию всегда представлялись бесполезным состязанием жизни и смерти. В этих минутах весь парадокс жизни. Как в погоне Ахиллеса за черепахой. Черепаха - жизнь. Ахиллес - смерть. Жизни только кажется, что Ахиллес не может ее догнать. Она ползет и ползет, уверяя себя, что Ахиллес никогда ее не настигнет. Потому что она выбирает точкой отсчета себя. А это неверно, неверно, неверно. Шаг - и Ахиллес догнал черепаху. Хрясть - и раздавил мощной пятой.

VII

Пурпурная "трирема" затормозила возле приемного отделения Эсквилинской больницы. Медики уже спешили к ним.

- Это мой личный гений! - заорал Постум, выскакивая из машины. - Если спасете, я подарю миллион.

- Миллион? - простонал Гет, пытаясь приподнять плоскую голову. - За что?..

Императора узнали. Уже все, кто был свободен, суетились возле его "триремы". Гета уложили на носилки и повезли. Освещенные голубоватым светом двери приемного отделения казались вратами в Аид.

Постум побежал за носилками Гета. Медики его отстранили. Стеклянные двери захлопнулись. Элий приковылял следом и остановился рядом с сыном. Пурпурная туника императора была покрыта пятнами платины и крови. Впрочем, кровь на пурпуре почти не заметна - просто ткань сделалась чуть темнее. А следы платины образовали причудливый узор. Будто кто-то час за часом вышивал белой сверкающей нитью тунику императора. Почудился Элию в этом узоре какой-то совершенно невозможный пейзаж - горы на горизонте, пропасти, облака, и растения, которых-то и в природе нет, свивают ветви друг с другом. Чем-то напоминает наряд триумфатора. Элий всмотрелся, и иллюзия пропала. Но тут же вдруг возникла в платиновом оттиске усмехающаяся фантастическая харя, похожая на морду самого Гета. Элий посмотрел на свои ладони. Они тоже были все в крови и в платине, как и его нижняя туника. И ему досталась частица этого кровавого триумфа.

Их провели внутрь - не в операционную, конечно, а в небольшой атрий рядом.

Постум расхаживал взад и вперед, изредка бросая взгляды на Маргариту, что свернулась калачиком в углу на ложе. Та всякий раз ежилась под взглядом императора. Кто-то из медиков дал ей пакет со льдом, но все равно скула распухла, и глаз заплыл от удара исполнителя.

Стеклянные двери распахнулись, и вышел медик. На его зеленой тунике - кровь и сверкающая платина. Следом к ним вышла медичка, принесла чистые туники и полотенца.

- Пройдите в бани и смойте с себя кровь, - попросила она.

- Я должен узнать, что с Гетом, - запротестовал Постум.

- Операция будет длиться долго. Вы успеете.

VIII