Чтение 12–й страницы книги ~Мертвое небо~

- Боишься монахов? - осведомился светлорожденный.

- А ты?

Данил молча положил на стол перстень, добытый в схватке на дороге.

- Знак Отца-Взымателя? - однорукий поднял бровь. - Опасно ходишь, человек! Я куплю его у тебя.

- Скорее всего, так и будет, - Данил убрал перстень в карман. - Значит, "черные повязки" работают на монахов?

Однорукий одарил имперца долгим взглядом, затем изрек:

- Так думают монахи. И мы не мешаем им так думать. Но лично мне они кое-что задолжали... - он задумчиво поглядел на обрубок правой руки. - Я помогу тебе. Но предупреждаю: в тюрьму тебе не проникнуть.

- Тогда как ты мне поможешь?

- Узники не всегда сидят в тюрьме, - усмехнулся однорукий. - Иногда их вывозят в город. Например, чтобы казнить.

- А если - нет?

- На нет суда нет. Сладится - ты мой должник. Не сладится - я твой. По рукам?

- По рукам.

Левая рука хуридского татя шлепнула по левой руке благородного сына Империи. На обеих ладонях - мозоли от оружия.

- Я - Сожри-Всё! - сказал вожак. - А братство мое - Пять Левых! - И сжал кулак. - Пойдем, имперец, укрою тебя в таком местечке, где ни один монах не отыщет!

Глава третья

Надежное местечко оказалось ветхой пристройкой прямо под могучей стеной обиталища Кариомерского Братства. Чуть подальше, на уровне земли - узенькие забранные решетками щели - продухи тюремных ям. Туда бросали всякую мелочь вроде карманных воришек. Оказалось, Сожри-Всё и светлорожденный Данил пользовались одним и тем же правилом: кто смотрит на огонь - видит только огонь.

Мимо затянутых мутной пленкой окон пристройки день и ночь таскались стражники, монахи, просители. Друзья и родственники узников толпились и горланили у зарешеченных щелей, в десяти шагах, как положено по тюремному уставу. Впрочем, Данил не раз видел, как за мзду стражники подпускали и поближе. Но ни Руджа, ни Ниминоа в ямах не было. Их преступление не относилось к числу мелких.

В полдень Сожри-Всё принес хорошую еду и плохие новости. Друг Данила и дочь Гривуша обвинялись в колдовстве и убийстве членов Святого Братства. Оба преступления карались смертью, но обвинение в колдовстве перевешивало, поэтому оно и считалось основным.

- Когда будет суд? - спросил светлорожденный.

- Суд? - однорукий расхохотался. - Суд над чужеземцем и дочерью купчишки? Отец-Наставник Крун судит такие дела за завтраком, между двумя блюдами. Пока слуга меняет тарелки. Скажи мне, чем ты так прогневал Брата-Хранителя Дорманожа?

- Кого?

- Да ладно! - Сожри-Всё подмигнул. - Со мной можешь не темнить. Брат-Хранитель Риганского монастыря Дорманож, из любимчиков Наисвятейшего, специально притащился, чтобы из ловить светлорожденного Данила. Кто бы мог поду мать, что я войду в дело с благородным имперцем, а? - черноповязочник хлопнул Данила по плечу.

- И все-таки я не знаю этого монаха, - недовольно проговорил Данил. - Брат-Хранитель - это как?

- Большая шишка. Крун готов ему всю задницу вылизать. Это собачий хрен Дорманож травил тебя здесь, в Кариомере. Кто-то дважды настучал на вас лично Брату-Хранителю. Да так по-тихому, что даже мои люди у Круна ничего не пронюхали.

- Твои люди у Круна?

- Ну да. Думаешь, это святоши заправляют городом? Хрен! Они только сдирают с людишек последние штаны. Я-то могу в любой момент про ткнуть жирное брюхо Отца-Наставника, а вот он доберется до меня не раньше, чем луна станет солнцем! - черноповязочник хохотнул. - Половина сотрапезников Круна стучит на него мне и моим корешкам. Да что там, сам Крун отстегивает нам за разные услуги. Например, чтобы нашли тебя! - Сожри-Всё снова расхохотался. - И вишь, не зря платит: я-то тебя нашел, а он - хрен собачий! Вот так-то, благородный Данил! Кабы не мы, Хурида давно бы на уши встала! - Черноповязочник так и лучился от самодовольства. - Это когда-то у монахов настоящая сила была. А теперь святоши разжирели и обленились, гадят прям под себя. Их шпионы работают на нас, их солдаты хапают и пьянствуют, а начальники, окосев от дури, блюют друг на друга. Поверь, я отлично знаю монахов!

- Откуда же?

- Сам был монахом! - Сожри-Всё сплюнул на пол. - Молодой был. Дурак! Вот вишь, руку оттяпали да выкинули вон!

Атаман так расстроился, что минуты две молчал, прихлебывая пиво.

- Так что же будет с моими друзьями? - спросил Данил.

- Известно что. Вздернут за ноги на рыночной площади. Уже и приказ дан убрать палатки и мусор. И деньги уже принесли Смерть-Бочке, чтоб порядок был. Его банда рынок держит.

- Они могут нам помешать, если мы захотим освободить приговоренных? - спросил Данил.

- Они точно нам помешают! - с удовольствием подтвердил Сожри-Всё. - Но ты же такой лихой боец, благородный Данил! Почему бы нам не наведаться нынче вечером к Смерть-Бочке и не поковыряться у него в желудке большим куском железа?

Данил изучил довольную рожу черноповязочника.

- Похоже, не очень-то его любишь?

- Не люблю, - охотно согласился однорукий. - Рынок - жирный кусок. А я здорово проголодался!

- Допустим, мы устраним Смерть-Бочку,- сказал Данил. - Но сумеем ли спасти моего друга и девушку?

- Слушай меня! - Сожри-Всё наклонился вперёд и обдал светлорожденного кислым запахом пива. - Их вздернут часа через четыре после восхода. Потом святоши отправятся обедать - казнь всегда возбуждает у них аппетит. А с ними уйдет и большая часть солдат. Некоторое время твои друзья повисят вниз головой. Неприятно, но можно перетерпеть. При них останется человек двадцать охраны да парочка палачей для пригляду. И люди Смерть-Бочки. Убедил?

- Говоришь, человек двадцать солдат? А не за хотят ли они прикончить повешенных, если мы по пытаемся их освободить?

- Солдаты? - пренебрежительно бросил черноповязочник. - Оставь! У солдат есть жены, детишки. И все они хотят жить. Да и кушать тоже хотят. Возможно, они и прикончили бы пленников, кабы ты был один. Но ни один корномерский служивый не станет усердствовать, если увидит вот это! - однорукий дотронулся до черной ткани на своей голове. - А Крун в следующий раз будет знать, кому платить, чтобы был порядок.

- Как-то легко у тебя получается... - усомнился Данил.

- Ну, есть и трудности. Например, тот же Смерть-Бочка. По прозвищу отвечает, не сомневайся! [Смерть-бочка - начиненный горючей смесью бочонок, с помощью баллисты бросают на вражеский корабль]. Или парни Дорманожа. Риганцам здесь не жить, следовательно, и бояться меня ни к чему. Что ж, поработаем железом.

- А потом?

- Потом я вас укрою. Твой дружок Дорманож, конечно, будет искать. И Крун, ясное дело, попытается другие ночные братства против меня настропалить. И пусть. На мою территорию атаманы не сунутся, а кто рискнет... - Сожри-Всё сделал недвусмысленный жест. - Дорманож, ясное дело может и помощи запросить из Воркара... Но до Воркара далеко, пока суд да дело - вас и след простыл. Ладно, заболтался я! Пора двигать. Значит так, благородный Данил, как стемнеет - будь готов. А пока отдыхай. Может, девочку тебе прислать?

- Обойдусь. А этот Смерть-Бочка... Много у него людей?

- Хватает.

- Может, проще ему заплатить?

- Трусишь, благородный?

Данил промолчал.

- Нет, - сам себе ответил Сожри-Всё. - Не трусишь. Совесть у тебя зашевелилась. Так пусть притихнет. Смерть-Бочка, пока на атаманство не сел, в Межземном море пиратствовал. Твой, можно сказать, исконный враг. А за людишек его не думай. Половина их с удовольствием войдет в Пять Левых. И вторая половина тоже войдет. Без удовольствия. Когда мы с тобой отправим в Нижний Мир дюжину самых буйных. Сожри-Всё имеет вес в Кариомере, сам увидишь. Так что отдыхай, сил набирайся!

И убрался.

Заявился атаман, как и обещал, после заката. С ним еще четверо.

- Черный Палец, - представил он одного. Остальным внимания не уделил. - Ты готов?

Данил кивнул и встал. Меч уже был пристегнут к поясу, а кольчугу он теперь не снимал даже на ночь.

- Вот, - назидательно сказал Сожри-Всё. - Человек!

Кто-то из его подначальных хихикнул, но под пристальным взглядом вожака осекся и смущенно уставился в пол.

- Мыслю так, - заявил атаман, когда вышли на улицу. - Смерть-Бочкина братва сейчас в разброде.

Проходивший мимо стражник из тюремных вежливо поклонился атаману:

- Здравия, почтенный!

Сожри-Всё небрежно кивнул и продолжал:

- С ним - лбов двадцать.

- А сколько всего? - спросил Данил.

- Сколько их, Черный?

Помощник атамана прикинул:

- "Больше-веселее" - крепкое братство. Сотни две выставит, я думаю.

- Им голоса не дадут! - перебил Сожри-Всё. - Главное - Смерть-Бочка и пара его ближних корешков. Задерись и, как его...

- Бам-Сразу, - подсказал Черный Палец.

- Управимся, - сказал атаман. - Я своих поднял полных пять дюжин. Задавим. Главное - Смерть-Бочка. Здоровый кусок. В наскок не возьмешь, пробовали.

- Теперя этих пробовалыщиков черви жрут, - с опаской сказал один из черноповязочников.

- Просуши штаны, - пренебрежительно бросил Сожри-Всё. - Наш друг его завалит. Завалишь?

Данил усмехнулся:

- Есть сомнения?

- Ну вот. А остальных мы попластаем в смак. Чтоб у прочих тоже штаны намокли! И рынок - наш. А корешок твой и девка считай на свободе. Все понял?

- Понять-то понял... - задумчиво проговорил Данил.

- Ну? - насторожился вожак черноповязочников.

- Мне твой план не нравится.

- На попятную решил? - Сожри-Всё даже остановился.

Со второго этажа кто-то выметнул на мостовую бадью помоев.

- Ты, драный пес! - заорал, задрав голову, один из чернорубашечников.

- Нишкни, - гаркнул атаман. - Так что, благородный?

- Я от стали не бегаю, - Данил усмехнулся. - Дом, где прячется Смерть-Бочка, хорошо охраняется?

- Прячется? - Сожри-Всё хохотнул. - Чего ему прятаться? Он на своей земле.

- Ты не ответил.

- Дом-то? Обычный. Кабак как кабак. Дверь там, ясное дело, окна, столами можно, значит, за городиться изнутри... Да не станет он городиться! У себя-то!

- Сделаем так, - решительно произнес светлорожденный. - Возьмешь с собой семерых. Самых нешумных. Если там пара десятков, - больше и не потребуется. Арбалеты у них есть?

- В схоронках, если поискать, найдутся. У меня тоже есть парочка.

- Сейчас у них есть арбалеты?

- Навряд ли.

- Добро. Отбирай пятерых - и пойдем.

- Эй, - вмешался Черный Палец. - Ты что, сдвинулся? Сказано же - их два десятка! Да один Смерть-Бочка дюжины стоит. Ты б его видал!

- Увижу, - сказал Данил. - Придется глянуть, раз вы хотите, чтоб я его убил. Его и прочих тоже. Может, оставлю вам с полдесятка, чтоб не скучно было! - Данил засмеялся, и от этого смеха даже Сожри-Всё стало не по себе. За про шедшие сутки у светлорожденного осталось только одно желание - убивать всех, кто станет у него на пути.

- Как скажешь, - согласился атаман, поразмыслив. - Ежели мы их всемером погасим, так крепче этого дела и быть не может. Но смотри, благородный, если они нас прижмут - живьем к Смерть-Бочке лучше не попадать. Хуже магхара тварь!

- Магхара? - белые зубы Данила блеснули в темноте. - Ну, уж магхаров я перебил достаточно!

Из пяти приготовленных к драке дюжин Сожри-Всё придирчиво отобрал четверых, пятым взял Пальца. Теперь Данил был спокоен. Семь человек - обычная компания для Кариомера. Иное дело - шесть десятков. Тут уж и беспечный забеспокоится. И прощай внезапность.

Притон "Больше-веселее", точно, смахивал на обычную таверну. Но в отличие от обычной таверны дверь тут была прикрыта и двое молодчиков, подпиравших ее снаружи, выглядели очень недружелюбно.

- Открывай давай! - приказал Сожри-Всё. - С Бочкой поговорить надо.

- С задницей своей говори, - равнодушно ото звался охранник.

- Да ты знаешь, кто перед тобой?! - взвился Черный Палец.

- Да хоть кто, - охранник поднял дубину. - Проваливайте.

Данил решительно отодвинул Пальца.

- Время, - сказал он.

Его клинок выскользнул из ножен, описал плавную дугу, и оба охранника осели, булькая перерезанными глотками.

Смахнув кровь с клинка, Данил бросил меч в ножны и распахнул дверь.

Места для хорошей драки здесь хватало. А народу было совсем немного: одиннадцать женщин и двадцать шесть мужчин. Но принимать в расчет следовало только девятнадцать. Прочие - не бойцы.

Смерть-Бочку Данил опознал сразу. Не мудрено. Этакая гора мяса. И восседал грамотно - лицом к двери. Увидел Данила - открыл щербатую пасть. И закрыл, когда из-за спины светлорожденного возник Сожри-Всё.

С силой, грохнув кружкой по столу, атаман "Больше-веселее" поднялся. Громадный, лысый, багровый от жара очага. Две оглаживавших атамана шлюхи осыпались с бывшего пирата, как солома с проснувшегося парда.

- Ом-ма! - взревел Смерть-Бочка. - Культяпый пожаловал! Требухой своей пол мне марать!

И в могучих руках его появилась дубина. Размером с небольшую мачту. Толстый конец дубины скреплял железный обруч с шипами.

Сожри-Всё выхватил из-за спины арбалет.

Бум! Арбалетный болт воткнулся в подставленную Бочкой дубину. Великан захохотал - словно камни перекатывались в пустом трюме.

Данил оценил его быстроту. Сожри-Всё - тоже. И ему это совсем не понравилось. Он бросил встревоженный взгляд на светлорожденного, жалея, что послушался и распустил бойцов. Остальные его люди тоже застыли в нерешительности.

Количество налетчиков привело Смерть-Бочку в полный восторг. Он смеялся так, что слезы выступили на глазах.

- Задерись! - рявкнул Смерть-Бочка, отсмеявшись. - Приволоки мне этого недорезанного. Поглядим, не осталось ли у них дурмана и для нас.

Задерись, хоть уступающий размерами своему атаману, но ненамного, вылез из-за стола, разматывая стальную цепь с шаром на конце.

Данил прикинул расстояние. До Смерть-Бочки - шагов двадцать. И десяток вооруженных головорезов. Вполне приемлемо. Короткий разбег - прыжок - сальто - и Данил приземлился на один из столов.

- Ты чё, акробата с собой привел? - удивился Смерть-Бочка. - Ух-ха!

Данил промчался по столам между опешившими черноповязочниками, выхватил меч, полоснул неудачно вставшего на пути бандита и оказался на столе перед Смерть-Бочкой. Но тот исхитрился пнуть столешницу снизу, стол опрокинулся. Данил успел соскочить, аккуратно приземлился на ноги, отрубил потянувшуюся к нему руку с ножом, пригнулся, пропуская над головой мачтоподобную дубину.

- Задерись! Бам-Сразу! - заревел Смерть-Бочка. - Культяпого держать! - могучим пинком от швырнул тяжеленный стол и бросился на Данила.

Собственные люди атамана шарахнулись в стороны. Дубина летала в воздухе, не разбирая своих и чужих. Отчаянно заверещали женщины.

Данил еще раз отметил проворство Смерть-Бочки, и решил, прежде чем вступать в поединок, немного расчистить место. Прыжок на стол, взмах меча влево, назад, вправо - и три бандита повалились с разрубленными головами. Данил перепрыгнул на следующий стол - и еще двое отправились в Нижний Мир.

Смерть-Бочка, расшвыривая мебель, ломил за светлорожденным, как краурх из Гибельного леса. Но Данил действовал проворней. И ему не мешали люди и обстановка. Клинок взлетал и опускался. Бандиты умирали, не успевая даже подумать о сопротивлении. Еще один прыжок - и Данил встал в кресло, где только что сидел Смерть-Бочка, оглядывая поле боя.

Девки попрятались, у дверей люди Сожри-Всё дрались с черноповязочниками "Больше-веселее" - силы примерно равные. Вокруг столов валялись порубленные Данилом. Кое-кто еще цеплялся за этот мир, но большинство уже отправилось к Кале. Ни одного боеспособного не осталось.

Кроме Смерть-Бочки. Атаман пер вперед, ревя взбешенным кугурром. Данил прыгнул с кресла навстречу врагу. Огромная дубина упала сверху, Данил метнулся навстречу, выстрелил мечом прямо в центр толстого брюха... и впервые за много лет недооценил противника. Палица перевернулась в руках Смерть-Бочки, как тросточка в пальцах жонглера. Нижний конец дубины отбил меч Данила... и самого Данила. Подброшенный ударом, светлорожденный треснулся спиной о кирпичную стену у самого очага, едва не угодив в огонь. Дыхание пресеклось, внутри разлилось пламя, и черная пелена застлала глаза. Смерть-Бочка был уже рядом. Дубина с треском врезалась в стену. Оглушенный, ослепший от боли, Данил ничего не осознавал, но успел откатиться в сторону. Новый удар. Ожег щеку осколок кирпича, выбитый стальным шипом, однако Данил уже пришел в себя. Смерть-Бочка, пыхтя, словно рассерженный бык, гвоздил дубиной, но светлорожденный успевал уворачиваться. Он даже не пробовал пустить в дело меч. Дубина втрое длиннее, а парировать ее - все равно что сбить кулаком прыгнувшую харсу. Но рано или поздно эта громадина устанет... Толстый живот подпрыгивал над широким кожаным поясом, вздувались буграми мышцы. Смерть-Бочка работал мастерски со всех направлений, не теряя маха и скорости. Зажав Данила между очагом и углом, хуридит гонял его вдоль стены, но прилегающая стена и выступающий край очага мешали и ему. Удивительно, но огромный, обросший салом хуридит лишь на полмгновения уступал в скорости владеющему Мангхел-Сёрк Данилу. Какой воин! Светлорожденный получал бы искреннее удовольствие от боя, если бы ставкой была его собственная жизнь. Только его собственная.

Громадная туша атамана заслоняла от Данила дерущихся у дверей. Но и у Смерть-Бочки не выросло глаз на затылке. А оглянись он - и Данил тут же выскользнет из ловушки. Смерть-Бочка нервничал. Он вовсе не хотел получить стрелу в спину, прикрытую только слоем сала. А проклятый акробат оказался северянином и вдобавок обученным вагарским приемчикам. Смерть-Бочка перетопил множество имперских кораблей и перебил немалое количество моряков-воинов. Он сталкивался почти со всеми боевыми школами мира. Когда он добивался своего места в Кариомере, он давил соперников, как боевой пес помоечных крыс. Культяпый видел это, поэтому приволок с собой бойца из Империи. Но Смерть-Бочка давил и имперских мастеров меча. Ха! Этот действительно хорош!

Атаман размышлял, а руки продолжали работать.

"Ветряная мельница, - подумал Данил. - И здоров, как сам Нил Биоркит!"

"Йа-ха!" - прорезал воздух вопль Сожри-Всё. Ликующий вопль.

Смерть-Бочка на миг отвлекся, а Данил, который только и ждал этого мига, выбросил меч в колено хуридита.

Короткий конец палицы тут же описал полукруг, но Данил удержал выпад, перебросил меч в левую руку, - и еще один бросок. Вот так! Есть!

Дубина Смерть-Бочки с невероятной силой обрушилась на кирпичную кладку, развалила ее. Котел с похлебкой опрокинулся, комната наполнилась вкусным пряным запахом. От страшного удара стальная обручка соскочила с палицы, сама палица треснула. Смерть-Бочка крутнулся на месте... Опоздал. Меч Данила полоснул по боку атамана - ниже подмышки, и еще раз - по предплечью, разрезал мышцу, заскрипел по кости. Хуридит завыл. Данил прыгнул высоко вверх - треснувшая Дубина просвистела под ним - в воздухе вонзил меч в толстую шею Смерть-Бочки. Хуридит выпустил дубину, здоровой рукой схватил правое запястье Данила раньше, чем тот успел выдернуть меч, а раненой рукой нанес светлорожденному страшный удар... который Данил отбил боевым браслетом, располосовав шипами кулак хуридита. И с маху ударил - браслетом же - по локтевому сгибу Смерть-Бочки. Пальцы атамана разжались, светлорожденный повернул застрявший в ране меч, выдернул его, обхватил эфес двумя руками и с расстояния трех шагов нанес удар, называемый в Мангхел-Сёрк "две ладони". Клинок пропел песню, и сквозь грудь атамана, наискось, на глубину двух ладоней, прямо через могучее сердце пролегла кровавая борозда. Смерть-Бочка рухнул навзничь... Но он еще жил.

Сожри-Всё, Черный Палец и еще один уцелевший из Пяти Левых, опустив арбалеты, взирали на происходящее с благоговейным ужасом.

Повинуясь скорее наитию, чем разуму, Данил вновь вскинул меч. Кровавые брызги полетели из-под клинка. Проломленная грудная клетка, фонтан густой алой крови. Клинок Данила вырвал комок разрубленной плоти, сердце Смерть-Бочки, - и, описав дугу, кровавый ошметок упал к ногам Сожри-Всё. Меч еще раз повернулся в ране... и второе сердце шлепнулось на пол рядом с первым. А, упав, сократилось еще четырежды, прежде чем остановиться.

- Магхар, - бросил Данил побледневшему однорукому, вытер куском подвернувшейся ткани меч и отправил его в ножны.

- Пойдем, - сказал он. - С этим всё.

Глава четвертая

В ту последнюю ночь Рудж так и не уснул. Да он и не пытался. Надежда, которую пробудил в нем напоследок Дорманож, выбор, который он якобы предоставил кормчему... И еще то, что Ними где-то здесь, в лапах монахов... Это было похуже, чем пытки, которым его подвергли по приказу риганца. Кормчий готов был отдать за Ними и жизнь, и состояние. Но кто поручится, что их не казнят, когда золото отправится в сундуки Братства? И что хуже для его любимой - умереть или стать рабыней монахов?

"Богиня, сохрани ее!" - взмолился он.

Если Ними будет жива, а сам Рудж - на свободе, он ее вытащит. И заставит Хуриду заплатить за все. Сожженный корабль убедит Совет Империи, что время бездействия кончилось. А если Советникам этого покажется мало, Рудж обратится прямо к Императору. Позор, если держава позволяет безнаказанно убивать своих подданных!

Ярость сменяли сомнения, а сомнения - снова ярость. Но под полом все так же возились крысы, и ни один лучик света не проникал в каменный мешок. Кончилась ли ночь? Что сейчас - утро или уже вечер?

Когда за Руджем пришли, он так и не принял решения. Единственная надежда - Данил на свободе. Данил их не оставит, а для светлорожденного Данила Руса невозможного не существует.

Серое хуридское небо очистилось. Солнце сияло ярко и весело, словно не на грязные мостовые Кариомера падали его лучи, а на белый мрамор глорианских колоннад.

- Пей, - солдат протянул чашку с мутной речной водой.

Кормчий неловко (цепи оттягивали запястья) взял чашку и проглотил пахнущую болотом жидкость. Отдал, посмотрел на небо, оглядел двор. Ноги подгибались от слабости, но когда кормчий попытался присесть, один из солдат сердито дернул цепь:

- Не велено!

Спустя четверть часа упряжка волов вкатила во двор закрытую повозку.

А еще через четверть часа появилась группа монахов.