Чтение 12–й страницы книги ~Наемники~

Неожиданно вперед выступил Карс и негромко произнес:

– Господин полковник, у меня есть маленькая просьба. При обороне крепости понадобятся сильные и смелые воины. Я уверен, без рукопашной не обойдется. В подобных делах у меня богатый опыт. Позвольте чужеземцу сопровождать посыльных.

– Ты ведь не умеешь ездить на лошадях! – изумленно выдохнул Олесь.

– Не беда, – усмехнулся властелин. – С животными я всегда найду общий язык.

– Если есть желание ввязаться в драку, не вижу причин для отказа, – вымолвил унимиец. – Обратитесь к моему адъютанту. Он подберет самого выносливого коня.

– Благодарю, – с довольным видом сказал мутант.

– Какого дьявола? – едва слышно прошептал японец, дергая товарища за рукав куртки. – Мы ведь договорились не участвовать в сражениях и понапрасну собой не рисковать. У группы совсем иная задача. Возле Кростона развернется настоящее побоище. Уцелеют немногие…

– Значит такова судьба, – невозмутимо произнес Карс. – От исхода этой войны зависит успех нашей экспедиции. А потому я не хочу отсиживаться за чужими спинами, трясясь за собственную шкуру. Когда речь идет о жизни и смерти, инициативу лучше взять в свои руки.

Мутант не стал слушать возражений и быстро зашагал к двери. Аято ничего не оставалось, как в бессилии покачать головой. Если властелин принял решение, он от него уже не отступит.

– Замечательно! – язвительно заметил самурай. – Один оказывает давление на начальника штаба, второй – лезет в самое пекло. А мне что прикажете делать? Развлекаться в гостинице? Извините, я воспитан несколько иначе…

– Не нервничай, – хлопнул товарища по плечу русич. – Ведь мендонцы приняли твой план. В подобной ситуации у них не было другого выбора.

– Именно это меня и настораживает, – резко повысил голос Тино. – Тасконцы както подозрительно быстро согласились с моим предложением. Надменные, высокомерные дворяне вдруг прислушались к мнению чужака. Довольно странная уступчивость. Не помог ли ктонибудь унимийцам?

– Я тут ни при чем, – мгновенно отреагировал Храбров, – Видимо, мендонцы и сами понимали, что предпринятые генералом Хиллом меры не спасут страну. Вот и ухватились за соломинку. Кроме того, вся ответственность за принятие авантюрного решения ляжет на плечи Кидсона. Остальные при неблагоприятном исходе компании окажутся в стороне. Офицеры лишь выполняли приказы…

Между тем, события в штабе развивались с невероятной быстротой. Появившаяся надежда взбудоражила людей, и они до хрипоты обсуждали каждый вопрос.

Вскоре полковник Кидсон обернулся к союзникам и негромко вымолвил:

– Военный совет отклонил предложение полковника Освальда. Посылать к Кростону весь его полк чересчур рискованно. К форту двинутся два эскадрона из четырех. Кавалерия наверняка пригодится герцогу и в дальнейших сражениях.

– Возможно, – проговорил японец. – Мы стараемся помочь Мендону советами. Если они оказались полезными, значит, наше присутствие здесь не напрасно. А правильно вы поступили или нет, рассудит время.

Как только командир кавалерийского полка направился к двери, Олесь и Вацлав направились к начальнику штаба.

– Позвольте и нам присоединиться к армии, – произнес русич. – Мы отличные наездники и не станем обузой для эскадронов. О ходе битвы нужно постоянно сообщать в столицу. Штаб должен быть в курсе происходящих событий…

Унимиец с подозрением взглянул на землян. В мозгу Кидсона начали появляться сомнения в искренности чужаков.

Уж не хотят ли они таким способом убежать из города? О том, что путешественникам запрещено покидать столицу, офицер конечно знал. Тайная полиция часто умышленно распространяла подобную информацию, тем самым создавая вокруг жертвы атмосферу отчужденности.

Заметив колебания тасконца, Храбров с улыбкой сказал:

– Не волнуйтесь, это не попытка побега. Нами движет совсем иное чувство. Не хочется зависеть от случайных обстоятельств. Кроме того, в Мендоне останется Тино. Он отличный специалист по оборонительным сооружениям и неплохой тактик.

– Вот мерзавцы! – выругался японец. – Всетаки бросили мня одного.

– Хорошо, – кивнул унимиец. – Беру ответственность на себя. Присоединяйтесь к Освальду. Полковник лично возглавит кавалерийскую группу. Ваш товарищ будет находиться при штабе. Мои люди не спустят с него глаз. Осторожность сейчас не помешает.

Пока тасконцы разрабатывали планы мобилизации и переброски войск, друзья уединились в стороне. Несколько секунд Аято и Храбров молчали.

Первым не выдержал Олесь.

– Тино, так надо, – вымолвил русич. – Карс первым осознал всю серьезность положения. Мы просто обязаны взять под контроль ход войны. Вот почему я вызвался. У меня странное ощущение, будто вторжение бонтонцев – не простая случайность. Ты сам говорил: любое странное событие, происходящее рядом с группой, должно вызывать подозрение.

– Слова, слова… – возразил самурай. – А в реальности мы опять по уши вляпались в дерьмо. Группа вполне могла следить за развитием событий из этого здания. В крайнем случае, присоединились бы к полевому штабу. А что теперь? Карс, словно сумасшедший, будет драться в первых рядах защитников Кростона, а вы вступите в бой в самый разгар сражения. Но ведь мы не имеем дело с Тьмой! Обычная рядовая война, каких много. Разве нам нужны лишние потери?

– А как определить, где Тьма, а где нет? – ответил вопросом на вопрос Храбров. – Может, сейчас она и показывает свое истинное лицо… Два озлобленных ненавидящих друг друга народа сошлись в жестокой битве. Великолепная почва для Зла! И разве воины Света не должны останавливать кровопролитие?

– Миротворчество достается слишком дорогой ценой! – воскликнул Тино. – Вам ведь придется убивать солдат врага. А если бы мы оказались на противоположной стороне?

– Вряд ли, – проговорил Олесь. – Отряд идет по проторенной для нас колее, и выскочить из нее не может. Опять же, твои слова. Сейчас наш ход в игре. И я хочу сделать его сам. Рано или поздно фигурки на игровом поле превращаются в людей.

– Надеюсь, ты прав, – тяжело вздохнул японец. Аято подошел к русичу и крепко его обнял. Проделать ту же процедуру с Воржихой было гораздо сложнее.

Хлопнув Вацлава по плечу, самурай произнес:

– Удачи. В гущу сражения не лезьте. Один на один вы уложите любого противника, а от удара в спину не застрахован никто. Постарайтесь уцелеть.

– Не беспокойся, выживем, – заверил товарища Храбров. – Ты в свою очередь поторопи мендонцев. Кростон продержится не больше пятишести дней. Надо реально смотреть на складывающуюся обстановку. Враг быстро поймет важное стратегической значение форта и обрушит на него шквал атак. В тот момент, когда унимийцы создадут вторую линию обороны, мы отступим. Если задержитесь надолго, отходить будет некому.

– Я понял, – вымолвил Тино. – Тасконцы у меня спать перестанут. Сегодня же заставлю Кидсона отправить крестьян на строительство укреплений. Примерно в ста километрах южнее форта есть удобная высота. Более подходящего места для решающей битвы не найти.

– Полковник обязательно прислушается к твоим советам, – улыбнулся Олесь. – Он понял, что чужестранцы – не дилетанты и могут принести пользу. И еще… Заставь мендонцев собрать все огнестрельное оружие. У личной охраны дворян слишком много автоматов и карабинов. Зато его нехватка остро ощущается в действующей армии. Пусть решают судьбу государства на поле боя, а не в коридорах дворца.

Русич пожал на прощание японцу руку и зашагал к полковнику Освальду.

Унимиец их давно заждался и нетерпеливо топтался на месте. Сразу чувствовалось, офицеру хотелось побыстрее вскочить на резвого коня и устремиться на север.

Выйдя на улицу, кавалерист честно признался:

– Я искренне рад изменению плана. Какой толк от моих парней в городе? Им нужна свобода, простор, скорость. Теперь полк покажет свою истинную силу. Мы сметем бонтонцев со своего пути.

Вскоре земляне расстались с тасконцем и отправились в гостиницу. В распоряжении наемников был один час для того, чтобы подготовиться к длительному походу.

Впрочем, много времени на сборы не потребовалось. Проверив оружие и боеприпасы, Храбров и Воржиха двинулись к казармам кавалерийского полка.

Заботиться о воде и продовольствии не имело смысла. Эта прямая обязанность мендонских командиров.

Да и вряд ли подобные проблемы возникнут. Возле дороги немало деревень и поселков. В условиях войны местные жители отдадут защитникам страны последнее.

Уже издали возле зданий была заметна суета. Из стороны в сторону бегали солдаты и офицеры, громко ржали лошади, навзрыд рыдали жены и матери. Некоторые унимийки цеплялись за седла всадников, пытаясь оттянуть момент расставания.

Посреди всеобщего безумия с невозмутимым видом стоял полковник Освальд. Время от времени тасконец отдавал резкие лаконичные распоряжения. Выполнялись они неукоснительно.

Постепенно рядом с командиром полка выстроилась группа кавалеристов. Их насчитывалось около ста человек. Остальные мендонцы успокаивали плачущих родственников.

– А здесь не маловато бойцов? – спросил Олесь, подходя вплотную к Освальду.

– Половина эскадрона, – пояснил офицер. – Главные силы находятся за городом. Признаюсь честно, не думал, что будет так сложно сделать выбор. У меня в подчинении немало выскочек и наглецов, но сейчас все до единого изъявили желание участвовать в походе. Я удивлен таким проявлением патриотизма. Ведь мы отправляемся на верную гибель.

– Когда враг на пороге твоего дома, люди не думают о собственном благополучии, – произнес русич. – Забываются старые обиды, кажутся мелочными прежние проблемы. Речь идет не о защите собственной чести, а о спасении родных и близких.

– Чудеса, да и только, – развел руками полковник. – Герцогство, раздираемое интригами и склоками, неожиданно сплотилась. Пальцы крепко сжались в кулак.

Многое казавшееся еще вчера нереальным, осуществилось буквально в течение одних суток. Парадокс…

– И да, и нет, – вымолвил землянин. – Война – величайшее зло, но она заставляет нацию мыслить и переживать одинаково. Судьба отдельного человека неотделима от судьбы страны. В некоторой степени война – гигантское чистилище, словно сито, просеивающее чистые семена и отбрасывающее грязь и подлость.

– К сожалению, процесс очищения не обходится без крови и страданий, – добавил унимиец. – Я с горечью смотрю на моих солдат. Большинство из них назад не вернется. А ведь они неплохие люди. Где же справедливость?

– На острие клинка, – улыбнулся Олесь. – Выживет сильнейший. Историки восхваляют только победителей. А сели серьезно, то не пытайтесь искать справедливость там, где ее нет и быть не может.

В ожидании приказа командира тасконцы выстроились в колонну по четыре. Взглянув на чужаков, Освальд торжественно сказал:

– Пора. Прощание слишком затянулось.

Взмах руки – и горнист издал высокий протяжный звук.

К землянам тотчас подвели двух гнедых лошадей. Между тем, мендонцы вскочили на коней.

Плач женщин сразу усилился, но теперь на него никто не обращал внимания. Колонна начала медленно выдвигаться из столицы.

Она растянулась метров на триста. На всех улицах стояли горожане. Многие на прощание махали солдатам вслед.

Храбров и Воржиха ехали рядом с командиром полка в первом ряду. Следом за ними покачивались в седлах офицеры эскадрона.

Неожиданно у внешних ворот дорогу кавалеристам преградила группа вооруженных людей. Охрана стояла в стороне и в происходящие события не вмешивалась.

Судя по одежде и манере поведения, воины столкнулись с сотрудниками тайной полиции. Мужчины были настроены очень решительно и агрессивно.

Вперед выступил высокий молодой человек с орлиным носом и низко опущенной на глаза шляпой. Унимиец поднял правую руку вверх и громко выкрикнул:

– Я требую немедленно остановиться!

– Какого черта, барон Плинт! – выругался полковник, узнавший тасконца. – Мой полк выполняет ответственную задачу, и промедление чревато тяжелыми последствиями. Вы можете поплатиться за самоуправство.

На лице офицера тайной полиции появилась едва заметная презрительная усмешка. Барон абсолютно не боялся военных.

– Сожалею, маркиз Освальд, но я лишь выполняю приказ, – проговорил мендонец. – И хочу заметить, отдал его лично полковник Стонж. Следующие с вами люди – опасные государственные преступники. Они не имеют права покидать пределы столицы. Однако один из них два часа назад убил моего человека и ускакал в неизвестном направлении вместе с тремя предателями.

– При каких обстоятельствах произошел этот инцидент? – мгновенно отреагировал Олесь.

Плинт даже не повернул голову в сторону землянина. Тем самым унимиец демонстрировал полное пренебрежение к чужестранцам.

Поведение негодяя вывело русича из себя.

– Мне повторить вопрос? – резко повысил голос Храбров.

– Нам не о чем сейчас говорить, – ухмыльнулся барон. – Под пытками вы и так все расскажете. В тайной полиции немало хороших специалистов…

– Хватит болтать чепуху, – вмешался командир полка. – Либо ты представишь обвинение, либо я прикажу пришпорить лошадей. Терять время понапрасну у меня желания нет.

– Хорошо, – пожал плечами тасконец. – Правда, я сомневаюсь, что подобные поступки помогают карьере. За резкость часто приходится платить…

– Иди к дьяволу, Плинт! – гневно воскликнул кавалерист. – Ты же трус и бегаешь от дуэли, как последний подлец. Чем меня можно запугать? Смертью? Так она настигнет всех нас уже через несколько дней. Ситуация изменилась, болван. Идет война, и страх перед ублюдками, подобными тебе, уже исчез. Лучше побыстрее говори, и не вздумай врать. Я не поленюсь и опрошу охрану.

Лицо барона побелело. Без сомнения он был шокирован. Столь яростного отпора он не ожидал.

Привыкнув к безнаказанности, полицейский не сомневался в собственном превосходстве над другими людьми. На грешную планету его опустил обычный солдафон…

В первое мгновение унимиец совершенно растерялся. Но вскоре пришел в себя и зло выдавил:

– Пусть будет потвоему. Когданибудь сочтемся. А теперь о происшествии… Нам доложили, что чужак пытается покинуть город. Само собой, мы перекрыли все ворота. Вскоре появились четыре всадника. К удивлению стражников, у беглецов оказались бумаги с подписью герцога и полный пропуск. Но приказ есть приказ Сержант Торсон схватил лошадь мутанта за поводья. В ответ урод сбил его с ног ударом кулака. Группа сразу продолжила движение. Стараясь остановить их, сержант выстрелил из арбалета. Стрела ранила одного предателя в ногу. Чужак тут же развернулся и разрядил свой карабин в голову несчастного.

Полковник приподнялся в седле и жестом руки подозвал офицера охраны. Тасконец быстро подбежал к маркизу и лихо козырнул.

– Все так и было, лейтенант? – уточнил Освальд.

– Так точно, – отчеканил юный мендонец.

– А почему вы не вмешались? – спросил командир полка. – Ведь уничтожить отряд изменников для вас труда не составляло.

– Так точно, – подтвердил офицер. – Дело в том, что я знаю этих людей. Они посыльные штаба. В их преданности правителю никто не сомневается. Кроме того, предоставленные бумаги оказались безупречны.

– Вы допустили серьезный промах, лейтенант, – произнес кавалерист, – и будете сурово наказаны. Изза нерешительности охраны чуть не сорвалась важная операция.

– Я могу получить уточнения? – с дрожью в голосе сказал унимиец.

– Разумеется, – жестко проговорил полковник. – В стране объявлено военное положение, а какието вредители мешают штабу выполнять свои функции. Нужно было немедленно прикончить мерзавцев, как только они потянулись за оружием.

– Что? – истерично завопил Плинт. – Вы призываете убить сотрудников тайной полиции? Это государственная измена! Маркиз, вы арестованы. Немедленно следуйте за мной!

В наступившей тишине вдруг раздался громовой хохот Освальда.

– Бог мой, каких идиотов Эллис набрал к себе на службу! – произнес тасконец. – Стоит мне махнуть рукой, и мои парни изрубят тебя на куски. А теперь все слушайте внимательно. Чужеземец убил сержанта лишь в целях самозащиты, тем более при исполнении секретного задания штаба. Ни при каких обстоятельствах я не доверю смысл этого задания ищейкам Стонжа. Больших дураков мне встречать не доводилось.

– Я требую выдачи преступников, – пытался возражать барон.

– Заткнись, – грубо оборвал его офицер. – Эти люди продолжат путь. Они едут вместе с нами на верную смерть. Их поступок должен вызывать уважение. А какой прок от вас?

Полковник сделал паузу и с презрением продолжил:

– И вот еще… Передай Стонжу, что он – отменная сволочь. Я с удовольствием выпустил бы ему кишки, но сейчас не время.

По рядам всадников прошел одобрительный гул. Среди них было немало дворян, родственники которых пострадали от произвола тайной полиции. Мендонцы безоговорочно поддерживали своего командира.

Между тем Плинт буквально захлебывался от ярости. Надменность и высокомерие исчезли без следа. Руки предательски тряслись, лицо и шея покрылись багровыми пятнами, язык едва шевелился.

– Вы ответите за свою дерзость! – наконец выкрикнул барон.

– Возможно, – откликнулся кавалерист. – Но не в этом мире…

Пришпорив коней, эскадрон устремился на север. Гдето там располагались основные силы полка.

Проскакав километров пять, маркиз обернулся к землянам и, довольный собой, заметил:

– Черт подери, не думал, что для счастья надо так мало. Сколько лет я мечтал о подобной реплике. Не хватало решительности… За смелость приходится благодарить войну. Она позволила мне сбросить ненавистные оковы.

– Вы все сделали правильно, – кивнул головой Храброе. – Теперь тот юный лейтенант не будет терзаться сомнениями. Судьба Родины гораздо важнее интересов какогото Стонжа. Внутреннее самосознание проявляется именно в такие минуты.

– Красивые слова, – улыбнулся полковник. – Но интересно, как бы вы поступили, послушай я Плинта?

Олесь внимательно посмотрел на собеседника и спокойно поднял автомат.

– Так же, как и Карс, – вымолвил русич. – Разрядил бы в негодяев обойму. Расстрелять пять человек с восьми метров – большого умения не надо. А вот командир полка встал бы перед дилеммой – заниматься мной или выполнять поставленную задачу.

– Мне нравится ваша искренность, – сказал унимиец, натягивая поводья.

Впереди показался лагерь мендонцев. Известие о предстоящем походе кавалеристы уже получили. Эскадроны всадников лишь ждали новых распоряжений.

Война с Бонтоном вступала в решающую фазу.

Глава 7
БИТВА ЗА КРОСТОН

Посыльные штаба успели как раз вовремя. Майор Ленк с трудом удерживал своих людей от бегства. На протяжении последних тридцати километров то и дело попадались разрозненные отступающие подразделения мендонской армии. Среди солдат было немало раненых. Их моральное состояние оставляло желать лучшего.

Царила всеобщая паника. Воины любой ценой старались уйти подальше от фронта.

Как и следовало ожидать, не имеющий навыка верховой езды властелин пустыни начал быстро отставать. Впрочем, он оказался не одинок.

Несмотря на перевязку раненый тасконец чувствовал себя неважно. В сложившейся ситуации гонцы приняли единственно верное решение – разделиться.

Первая пара на свежих лошадях поскакала вперед, а вторая останавливала дезертиров.

Выполнить поставленную задачу было нелегко. Унимийцы с подозрением смотрели на мутантачужака. Лишь страх перед наказанием за предательство заставлял солдат возвращаться назад.

Не обошлось и без инцидентов. Какойто сержант попытался пикой ударить Карса. Стальной наконечник пробил куртку и слегка зацепил бок властелина.

Вождь не сдержался и с силой стукнул кулаком мендонца по голове. У бедняги не выдержали шейные позвонки, и он замертво рухнул на землю.

Два десятка бойцов тотчас выхватили оружие. От кровопролития тасконцев спас резкий, отрезвляющий окрик второго посыльного. Офицер сумел убедить разъяренных солдат применить свои силы в другом направлении.

Тем временем защитники форта готовились к предстоящему штурму. Получив приказ штаба, Ленк почувствовал уверенность в собственных силах и развернул кипучую деятельность.

Майор выставил многочисленные посты на дороге и в лесу. Скрытые дозоры отлавливали беглецов и приводили их в Кростон. За пять часов гарнизон крепости увеличился больше чем наполовину.

Проявляя жесткость и требовательность, командир форта сумел быстро навести порядок. С буйными паникерами офицер не церемонился. Четверых повесили на ближайших деревьях в назидание остальным.

Ленк совершено не делал различий по классовому признаку. Один из казенных был дворянином, но унимийца это не остановило.

Известие о расправе, равно примененной и к простолюдинам, и к знатному человеку, мгновенно облетело Кростон, и авторитет майора в глазах защитников поднялся на небывалую высоту.

Теперь все мендонцы подчинялись командиру гарнизона беспрекословно. До людей начало доходить, что война – не дуэль, и правил в ней не существует.

Ждать врага пришлось недолго. Если посыльные прибыли к вечеру второго дня вторжения, то бонтонцы появились к полудню третьего. И хотя это была лишь разведка противника, даже она представляла реальную угрозу.

Кавалеристы остановились на краю поляны и внимательно рассматривали форт.

Сто двадцать километров неприятель преодолел меньше, чем за трое суток. От такого успеха могла закружиться голова даже у самого осторожного военачальника.

Чуть помедлив, бонтонцы с ходу пошли в атаку. Видимо, они посчитали, что гарнизон давно разбежался, а оставшаяся охрана не в состоянии оказать достойного сопротивления.

Расплата за эту неосмотрительность последовала незамедлительно. Стоило всадникам приблизиться к Кростону, как со стен на них обрушился град стрел.

Первые ряды были сметены в одно мгновение. Испуганные животные, потеряв седоков, разбежались в разные стороны.

Осознав допущенную ошибку, враг попытался развернуться. Но тут из засады выбежали отряды пехотинцев, предусмотрительно оставленные Ленком в лесу.

Пиками и копьями солдаты без труда добили уцелевших кавалеристов. Мендонцы полностью уничтожили разведку противника. Не спасся ни один.

Эта маленькая победа воодушевила защитников крепости. В действиях людей появилась уверенность и слаженность.

Собрав оружие, отловив лошадей и спрятав трупы врагов, тасконцы приготовились к более серьезному сражению.

Через три часа на дороге показалась передовая колонна бонтонцев. Не слыша выстрелов и не получая тревожных донесений, наступающие действовали довольно беспечно.

Не обращая внимания на форт, неприятель неторопливо шел на юг. Расстояние до Кростона медленно, но неуклонно сокращалось.

Чтобы у врага не возникло никаких подозрений, начальник гарнизона приказал открыть ворота и опустить мост. Без сомнения, майор сильно рисковал, но рассчитал все верно.

Древнее шоссе пролегало примерно в шестидесяти метрах от крепости, и уставшие от длительного марша солдаты вряд ли будут заглядывать в брошенный форт.

Как только первые роты противника миновали Кростон, офицер дал сигнал открыть огонь.

Начался сущий ад. Сотни бойцов палили из арбалетов, луков, автоматов и карабинов. Ни патронов, ни стрел тасконцы не жалели. Защитники прекрасно сознавали – такой удобной мишени у них больше не будет.

Каждую секунду бонтонцы теряли десятки солдат. Обезумевшие от страха и боли люди метались из стороны в сторону, но везде попадали под прицельный огонь противника.

Единственный шанс спастись – это укрыться в лесу. Несчастные бросились к зарослям и наткнулись на спрятавшихся в них пехотинцев.

Столкновение было, ужасным. Мендонцы безжалостно убивали всех – и раненых, и сдающихся в плен. Крики, кровь, стоны вводят человека в боевой экстаз, и он перестает чтолибо понимать. В таком состоянии воины способны лишь колоть и рубить.