— Расскажи хотя бы в общих чертах, — жалобно попросила я, дуя на исписанный пергамент. Корчмарь подскочил от изумления и снова согнулся над стойкой, прожигая взглядом блудную чернильницу. Боязливо подтолкнул ее пальцем, выждал пару секунд, а затем схватил обеими руками и унес в подсобку.
— Попробую. Сколько младенцев может произвести на свет человеческая женщина? — издалека начал вампир.
Я пожала плечами:
— В селянских семьях бывает от четырех до десяти детей, не считая умерших во младенчестве. А что?
— То есть каждые двадцать лет число людей удваивается-упятеряется, — подсчитал вампир.
— Теоретически. На деле большая половина детей до совершеннолетия не доживает, плюс моровые поветрия и войны. Официальная перепись населения говорит об удвоении через семьдесят — сто лет.
— Даже если так, нам за вами не угнаться. Несмотря на долгую жизнь, большинство вампирок становятся бесплодными уже после третьего, а бывает, и после второго ребенка. Правда, младенческой смертности нас почти нет, дети редко болеют и до десяти лет регенерируют не хуже Повелителей, при этом обладая немалой силой. Но ни о каком удвоении тут и речи не идет — разве что за одну-две тысячи лет, и то если исключить случайную смертность. Вот этим Повелители и занимаются.
— Страховкой от несчастных случаев?
— Вроде того. Если вампир погиб во цвете лет, смерть наступила мгновенно и тело относительно цело, оно начинает защитную, непроизвольную трансформацию, не регенерируя, а словно переплавляясь.
— В волка?
— Да, это проще. К тому же какая-то часть плоти неизбежно теряется из-за пролитой крови или разорванного в клочья органа, а звери легче переносят истощение и быстрее приходят в форму. Ты видела наше национальное оружие — гворд? У него три лезвия, часто зазубренных, чтобы нанести как можно более обширную, рваную рану.
— Видела. А разве вы воюете между собой?
— Сейчас — нет, но еще тысчонку-другую лет назад — доводилось.
— А почему волк не может превратиться обратно в вампира, когда опасность миновала?
— Все не так просто, — криво и невесело усмехнулся Ролар. — Вы, люди, верите, что после смерти душа отлетает в небесные кущи или проваливается в преисподнюю. Насчет кущ и преисподней у нас несколько иное мнение, но в одном мы сходимся: тело без души мало чего стоит, все равно, вылезает ли оно из могилы разлагающимся зомби или бегает в волчьем обличье. Посему ее, душу, необходимо как можно скорее вернуть на место, не позднее двенадцати дней с момента смерти. В этом и заключен смысл обряда. Активируя Ведьмин Круг — как у нас говорят, “замыкая”, — Повелитель воссоединяет душу с телом. Вот почему в каждой долине должно быть хотя бы по одному Кругу и одному Повелителю.
— А что будет, если убить волка? — заинтересовалась Орсана.
— Похороны, — мрачно буркнул Ролар. — То же самое, если сжечь или расчленить тело после смерти. Если нет желания возиться с топором и дровами, достаточно вбить в тело несколько кольев и подождать пару часов, пока оно полностью не омертвеет. Как только Вольха вытащила меч, Арр'акктур перевоплотился, но, став волком, не узнал ее, верх одержали звериные инстинкты.
— Потом все-таки узнал, — неуверенно возразила я, припоминая боль и удивление, скользнувшее в желтых глазах стоявшего передо мною зверя.
— Да, но не тебя, а реар, — поправил Ролар. — Когда Повелитель отдает свой амулет — любимой женщине, лучшему другу или советнику, — это означает безграничное доверие, в жизни и посмертии. Мало кто из вампиров, не говоря уж о людях, удостаивается столь высокой чести, потому-то я с вами и разговариваю, хотя по правилам должен был прирезать вас обеих и зарыть в ближайшем овраге, чтобы никто в городе не узнал о моем существовании.
— Цю, вы только подывицеся на цього злыдня-подлюку! — профессиональная гордость Орсаны была задета. — Еще неизвестно, над кем бы по осени осот зацвел!
— А откуда ты мог знать, что я не сняла реар с трупа убитого мною врага? — тоже не без обиды поинтересовалась я.
— Это исключено. — Ролар откинулся на спинку стула, меча короткие тоскливые взгляды в сторону кухни, где бесследно растворилась Милетта с нашим заказом. — Если реар не был отдан добровольно, спустя какое-то время он полыхнет огнем не хуже дракона, разделив вора на обгорелые верх и низ, а сам развеется в пыль. По тебе же видно, что ты носишь его не меньше года.
Я спрятала амулет за воротник, с замиранием ожидая взрыва, но пронесло.
— Что значит — видно? А почему никто до тебя не замечал?
— Так уж и никто? — прищурился вампир.
— Дракониха! — сообразила я. — Вот на что она намекала! И Магистр Травник какие-то дурацкие вопросы задавал, и Келла со Старейшиной так уставились, словно впервые увидели. Но ведь видели, всего неделю назад!
— Изменения происходят постепенно, — подтвердил Ролар, — окружающие могли их не заметить или не придать значения.
— А что изменилось-то? — подозрительно спросила я.
— Так сразу и не скажешь, — развел руками вампир, — выражение глаз, что ли?
“У тебя крас-с-сивые глаза. С-с-слишком крас-с-сивые...”
Все-то эти драконы знают!
Ну, выражение еще куда ни шло. А то я уж испугалась — не ровен час, клыки растут. Так дело в реаре, а не во мне! Вероятно, в нем заключен источник силы, необходимой для проведения обряда, а я неосознанно ею пользуюсь. Странно, я ощущала реар как совершенно инертный камешек, более того — скорее отталкивающий магию, чем излучающий. Как он защищает от телепатии, я еще могла понять, но откуда берется все остальное — ночное зрение, мгновенно заживающие раны, быстрое восстановление резерва? И почему я не могла пользоваться его силой раньше, на том же экзамене, когда пришлось-таки бежать к источнику в актовый зал? Или когда я здорово обгорела на солнце? Впрочем, эти вопросы могли подождать.
— Хорошо, а зачем нужны Хранители?
— Видишь ли, погибший может и не захотеть воскресать. Мало ли при каких обстоятельствах он скончался, или по ту сторону Круга ему понравилось больше. Вампиры слушаются Повелителей беспрекословно, но самим Повелителям никто не указ. У него должно быть веское основание вернуться — дружба, любовь, долг. Поэтому один Повелитель не может замкнуть Круг для другого, а у обычного вампира это не получится, вот и приходится готовить Хранителя заранее. Желательно — за пять—десять лет, хотя тут, конечно, не угадаешь.
— А у одного Повелителя может быть несколько Хранителей? — с надеждой спросила я. Не мог же Лён просто так, с бухты-барахты, после трех недель знакомства отдать мне настолько важную для него вещь, даже не намекнув о ее ценности! Дешевый, можно сказать, бросовый камешек на тонком кожаном шнурке не соблазнил бы самого опустившегося грабителя, для украшения тоже не годился, а защищаться от телепатии я научилась уже и сама. Мне он был дорог как память, и только. Кто мог поручится, что я, весьма неаккуратная особа, не потеряю его — например, купаясь в речке или случайно стянув вместе с ночной рубашкой, — или кому-нибудь не подарю?
— Единовременно — только один, — разочаровал меня Ролар. — Извини, Вольха, но открутиться тебе не удастся.
Откручиваться я и не думала. Напротив, убедившись, что обратного пути нет, пришла в лихорадочное, но предельно собранное и деятельное состояние:
— Значит, у меня осталось не больше шеста дней. Дорога до Арлисса займет четыре-пять, но мне необходимо разыскать волка, а значит, вернуться назад. Тогда уж лучше провести обряд в Догеве.
Ролар покачал головой:
— В этом нет нужды. Если волк жив, то где-то поблизости.
— Здесь, в городе?! — не поверила я.
— Или в перелесках возле городских стен, что вероятнее всего. Реар притягивает его, как магнит, и если бы вашей первой встрече не помешали разбойники, он признал бы свою Хранительницу и беспрекословно ей подчинился. Сейчас волк сбит с толку, но рано или поздно объявится. А искать его бесполезно, разве что облаву устроить, и то вряд ли что путное выйдет — он умнее и хитрее обычного зверя, заляжет под кустом и не шелохнется, даже если загонщик с трещоткой наступит ему на хвост.
Милетта наконец-то прекратила кокетничать со стражниками, вспомнила о нашем заказе и уставила стол дымящимися тарелками. Ролар и Орсана накинулись на еду, как изголодавшиеся бродяги, мне же от волнения кусок в горло не лез.
— В таком случае, мой план предельно ясен. Я еду в Арлисс; надеюсь, волк последует за мной. Ролар, я буду тебе очень благодарна, если ты дашь мне рекомендательное письмо к Повелительнице или кому-нибудь из Старейшин.
— Не дам. — Вампир, жмурясь от удовольствия, вгрызся зубами в долгожданную баранью ляжку.
— Почему?! — опешила я.
— Ы-ы-о а иу в аиссс с а-ой.
— Что?!
Ролар неодобрительно глянул на меня поверх ляжки, вынужденный проглотить непрожеванный кусок, чтобы ответить на мой вопрос более членораздельно.
— Потому что я еду в Арлисс с тобой.
— А твоя служба?
— Возьму о-ук. — Ролар снова занялся ляжкой, но на этот раз я догадалась, что он хотел сказать.
— Отпуск? Хорошо, но зачем тебе в это ввязываться? Я слыхала, что между Арлиссом и Догевой довольно натянутые отношения.
Ролар сообразил, что нормально поесть ему не удастся, и со вздохом отодвинул тарелку, дабы не подвергаться соблазну.
— Не между Арлиссом и Догевой, а их Повелителями. Арр'акктур и Лереена примерно одного возраста, помолвлены чуть ли не с самого рождения, и их монарший долг — оставить в обеих долинах по наследнику. К сожалению, ни он, ни она не испытывают друг к другу ни малейшей приязни, но, если Лереена принимает текущее положение дел как должное и относится к продолжению рода серьезно и обстоятельно, то Арр'акктур упирается руками, ногами и крыльями. Лереена несколько раз приезжала в Догеву, но на своей территории Арр'акктуру успешно удавалось ее избегать, а его первый и единственный визит в Арлисс закончился “похищением”.
— Но Лён говорил, что никогда не покидал пределов Догевы, — вспомнилось мне, — по крайней мере, до знакомства со мной.
— Он и не солгал. Переезд между долинами в закрытой карете вряд ли можно расценивать как увлекательное путешествие. Тогда его сопровождали вампиры из догевского гарнизона, и они не посмели ослушаться приказа своего Повелителя: высадить его на границе Арлисса, а самим несколько дней пожить в ближайшем городе, не давая о себе знать. Вот Лереена и поступила хитрее — прислала свое посольство, чтобы на сей раз горе-женишок прибыл по назначению. Меня личные дела Повелителей не касаются, но, когда жизнь одного из них в опасности, я не могу оставаться в стороне.
— Но это же не твой Повелитель, — заметила я.
— Что значит “не мой”? — удивился и даже как-то обиделся Ролар. — Повелитель — это не преходящий титул короля, которого могут свергнуть в любой момент, а кастовое звание. Любой Повелитель может рассчитывать на помощь любого вампира.
— Даже если эта помощь потребуется вопреки желанию другого Повелителя? — подумав, спросила я. — Лереене может не понравиться твое рвение. Лён как-то пошутил, что может убить любого из своих подданных одним словом: “Умри”.
— Я надеюсь, до этого не дойдет. И потом… Мне уже все равно, — Ролар нахмурился своим мыслям, и мне подумалось, что он рассказал нам далеко не все.
— Ролар, а какая она?
— Лереена? Красивая. Умная. Расчетливая. Самоуверенная и надменная. В общем, неплохая. Для Повелительницы.
— Но в первую очередь — красивая? — иронически уточнила Орсана.
— Красота эльфийской розы. — Ролар, не выдержав, отщипнул кусок хлеба и обмакнул в натекшую с мяса подливу. — Необычная. Завораживающая. Но, увы, чужая и холодная. Дадите вы мне наконец поесть, люди?
— Ладно, ешь, — смилостивилась я. — Орсана, а ты? Когда состоится твой экзаменационный турнир?
— Успею, — отмахнулась наемница.
— Что успеешь?
— Съездить в Арлисс и вернуться.
— Зачем?
— Ты еще спрашиваешь?! — возмутилась Орсана. — Что я, по-твоему, наемница какая-то: выполнила свою часть работы — и катись на все четыре стороны? Нет уж, дорогая подруга, сначала я удостоверюсь, что тебя не слопали волки и не растерзали вампиры, а потом, с чистой совестью, приступлю к легионерской службе.
— Ты так уверена, что тебя возьмут в Легион? — Ролар коварно ткнул ножом в Орсанину тарелку, поддев кусочек телятины.
— Ну, если туда даже вампиров берут, то мне уж точно волноваться нечего. — Девушка успела сорвать мясо с ножа перед самым носом Ролара и, обворожительно улыбаясь, положила отвоеванный кусок себе в рот.
ГЛАВА 15
Ролар настоял, чтобы мы двинулись в путь немедленно. Только подождали, пока он переоденется (вампир снимал жилье неподалеку), соберет вещи и черканет пару строк — мы думали, прошение об отпуске своему десятнику, но оказалось, что Ролар этим самым десятником и является, а письмо для домохозяйки, чтобы не смела сдавать его комнату и распродавать пожитки. Кольчугу и меч Ролар оставил при себе, но форменную куртку сменил, а коня переседлал. “Иначе я буду слишком бросаться в глаза и возникнут ненужные вопросы, что витягскому стражнику понадобилось в Озерном Крае и Арлиссе” — пояснил вампир.
До темноты мы успели отмахать около двадцати верст. Проехали бы и больше, ночь выдалась ясная, лунная, а кони не устали, но дорогу перегородил один из притоков реки Ласки, неширокий, но с довольно быстрым течением, так некстати подмывшим мост. “Третий раз за месяц, — уныло пояснил нам бригадир королевских строителей, заново вбивающих опоры, — а ведь добротно ставим, на совесть. Прям чудеса какие-то!” Форсировать незнакомую реку в темноте мы не рискнули. Купеческие подводы сворачивали с тракта на объездную дорогу, указатель при которой гласил: “Троллий мост. Медяк с пешего, пять — с конника, серебрушка — с подводы”. И я живо представила десяток дюжих троллей, в поте лица расшатывающих бесплатный мост по ночам.
За рекой начинался Озерный Край, занимавший всю восточную область страны. В его центре лежало Дриво, огромное озеро с десятками островов и сотнями заводей, кишащее русалками и оттого закрытое для рыбного промысла — опрометчиво заброшенная сеть возвращалась с водорослями, корягами, лягушками или с весьма несвежим, специально припасенным для такого случая утопленником. Самыми заядлыми браконьерами занимался кракен, гигантский водяной змей со щупальцами вместо плавников, способный наставить на путь истинный кого угодно — правда, посмертно... В Дриво впадали шесть крупных рек и бессчетное число мелких, ветвящихся и переплетающихся. По весне оно разливалось, превращая Край в одно огромное озеро с частыми островками, так что особого зверья там не водилось, селения встречались редко, зато птицам и всякой водяной живности было раздолье.
Пропавший волк тревожил меня больше всего, за время пути я не заметила его даже краем глаза, хотя это еще ни о чем не говорило — впритык к тракту лес не подступал, но непрерывной полосой темнел поодаль, к вечеру окутавшись голубоватой дымкой тумана Возможно, днем волка отпугивали тянувшиеся по тракту люди, а теперь — шабашившие неподалеку строители, чье вдохновенное, но не слишком трезвое и складное пение могло уморить излишне впечатлительных живых и поднять из могил мертвых.
— За Лаской от Витягского тракта ответвляется Арлисский, — сообщил Ролар. — Он забирает чуть севернее, и если мы спустимся на две версты вниз по течению, то утром после переправы я выведу вас на него короткой тропой.
Голосистые мужички отбили охоту возражать даже у Орсаны, которая всю дорогу ехала между мной и вампиром, ясно давая понять, что он не вызывает у нее доверия. Впрочем, виноват в этом был сам Ролар, которому, казалось, доставляло удовольствие запугивать бедную девушку, красочно пересказывая или на ходу выдумывая жуткие легенды о вампирах и заканчивая их клятвенными заверениями —мол, все это поклеп и вымысел, происки гнусных ведьмаков, к которым, надеюсь, мы с Орсаной не относимся? И выразительно облизывался. Я держалась чуть в стороне и пропускала этот бред мимо ушей, а вот наемница то и дело огрызалась на болтливого вампира, мало-помалу начиная подумывать о карьере ведьмака.
Ехать оказалось удобнее узкой глинистой отмелью, тянувшейся вдоль заросшего кустами берега, который потихоньку подымался и на исходе второй версты достиг уровня конской груди, а дальше переходил в откровенный обрыв, серебрившийся под луной. Орсана уже начинала бормотать себе под нос: “Ось, так я и знала, завел в якусь овражину, зараз засмокча та утопит”, а Ролар смущенно озираться по сторонам, когда я совершенно случайно обнаружила удобный спуск к воде, полускрытый низко свесившимися плетями ивы.
На берегу нас встретила прекрасная полянка, даже с кострищем и обугленными остовами толстых поленьев. Лошадям было где пощипать травку, а окружавшие поляну деревья позволяли развести костер, не опасаясь, что его заметят с воды или тракта.
На растопку сучьев хватало, но хотелось бы иметь их запас на всю ночь, и вампира, как самого зоркого, погнали в лес за дровами. Орсана, сняв кольчугу и пояс, но не расставаясь с клинком, перекинула через плечо длинное полотенце и спустилась под берег. Я же занялась обустройством ночлега, то есть неуверенно подступила к ближайшей ели, похлопывая по ладони своим мечом — как всегда, тупым (владела я им из рук вон плохо и не точила специально, опасаясь порезаться). Ломать ветки было хлопотно, рубить — громко, разбойники услышат, а магия могла привлечь внимание нежити. Впрочем, эту пакость привлекало все подряд, в том числе неурочные лесорубы, так что я решила вопрос в пользу магии и быстренько ощипала несколько елочек, щелкая пальцами по основанию сучьев.
Лежаки вышли роскошные, оставалось только разжечь костер, когда далеко в лесу, а может, на пойменном лугу за лесом, завыли волки. Смолка спокойно пощипывала траву, насторожив, впрочем, уши, — видимо, считала каких-то там волков не стоящими ее, Смолкиного, внимания. Венок и рыжий Роларов жеребец по кличке Карасик следовали ее примеру, философски рассудив, что голодные волки не станут тратить время на серенады.
А вот я затосковала, впервые позавидовав оборотням. Плохо тебе, грустно — перекинулся зверем, выплеснул горе в шальном беге сквозь лесную чащобу, жалобном вое... ну, задрал там кого-нибудь, не без этого. Шляются тут всякие, лезут под руку... Зато утром весел и свеж, как огурчик, никаких проблем, никаких терзаний! Может, и мне попробовать? Превращаться я, конечно, не умею, но если опуститься на четвереньки и...
— Уа-уууу!!!
Волки озадаченно притихли, Смолка поперхнулась и раскашлялась, мотая головой. Я сама не ожидала такого эффекта — вой больше напоминал вопль, причем предсмертный, гулкое эхо всполошило воронью стаю, ночевавшую в еловой кроне, птицы с истошными криками закружились над поляной, а вся окрестная нежить наперегонки с разбойниками кинулась либо к нам, либо наутек.
— Чтоб вас всех! — Я вскочила и раздраженно швырнула в костер сгусток синего пламени. Часть веток разметало по поляне, остальные полыхнули чуть ли не до макушек деревьев.
— Шо то було?! — Орсана, одной рукой удерживая спадающее полотенце, а второй сжимая рукоять обнаженного меча, выскочила из-под берега, дико озираясь по сторонам. — Хто верещав?
— Может, какая-то птица? — неуверенно предположила я.
— Ее заживо потрошили, что ли? — Девушка неохотно, недоверчиво опустила меч и потуже обернулась полотенцем, подоткнув верхний угол. — Нет, ты как хочешь, а мне это место не нравится! Нехорошее оно, проклятое! Волков прорва, а теперь еще какая-то одичавшая гарпия соизволила продрать луженую глотку!
— Что это было?! — Ролар с треском выломался из кустов, мечом расчищая вокруг себя широкую просеку. — Кто кричал?
Гарпия, — угрюмо повторила я. — Пролетом…
Вампир со вздохом облегчения убрал меч в ножны, окинул наемницу взглядом и восхищенно присвистнул: — Орсана, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя прелестные вены?
Наемница с отвращением покосилась на вампира, сплюнула и молча спрыгнула под берег, не забыв прихватить меч.
— Я хотел сказать прелестные ноги, — смущенно признался Ролар в ответ на мой немой упрек, — но она так бурно реагирует на мои шуточки, что меня словно кто-то тянет за язык! — и шепотом добавил: — Вольха, ты не могла бы держать себя в руках? Я понимаю, от тебя это не зависит, но все-таки постарайся, иначе...
— Иначе — что?
Внезапно где-то совсем рядом, в кустах, откликнулся волк. Не завыл, а коротко и низко рявкнул, словно кнутом хлестнул.
— Лён! — Я без колебаний бросилась вперед, но вампир успел цапнуть меня за воротник.
— Ты уверена?
Я опомнилась. Различать волчьи голоса я не умела, с тем же успехом мне мог ответить здешний вожак, удивленный не меньше моих спутников. Сколько мы с Роларом ни прислушивались, продолжения не последовало, даже ветки не зашуршали.
— Нет, а ты? — По Догеве я знала, что застать вампиров врасплох практически невозможно, они издалека чуют приближение любого живого существа, будь то зверь, человек или другой вампир, причем безошибочно их различают.
Ролар покачал головой:
— Повелителя не может засечь даже Страж Границы, пока не увидит. В кустах был какой-то зверь, но теперь ушел, так что предлагаю перекусить и лечь спать, а я покараулю.
— Я могу поставить магическую защиту.
— Поставь обязательно. Но перестраховка не помешает, а для сна мне хватит двух-трех часов. Как, кстати, эта твоя защита действует? Она не обернется против меня, если посреди ночи мне приспичит в кустики?
— Нет, даже если тебя проберет жесточайшее расстройство, и ты будешь бегать туда-сюда ежеминутно. Все, кто находился на поляне в момент установки, считаются “своими”. Если же черту переступит чужак, его ударит по ногам, отбросит назад и раздастся громкий звук.
— Какой именно?
Я неопределенно пожала плечами:
— Чаще всего — нецензурный. Но может быть просто удар о землю.
— Веселенькое же нас ожидает пробуждение, — усмехнулся Ролар, — особенно если разбойники бросятся в атаку одновременно. Я все-таки покараулю, а перед рассветом схожу на разведку. И, если все будет спокойно, немного посплю.
Я понимала его опасения. Вампиры спят очень крепко — как мертвые, в прямом смысле слова — легко перепутать. Ролару понадобится не меньше трех минут, чтобы прийти в себя, а до тех пор оборону придется держать нам с Орсаной. Возможно, этим и воспользовались разбойники, напавшие на посольство глухой ночью, иначе шесть вампиров во главе с Лёном без труда положили бы всю банду, даже будь в ней не двадцать, а тридцать человек... скорее всего, человек, с горечью подумала я. Правда, разбойничьих трупов я не видела, что очень странно, — ведь они утверждали, будто потеряли семерых. Может, успели закопать? Времени у них было не так уж много, два часа от силы. Скорее всего, просто оттащили в кусты и закидали ветками, но зачем? Боялись, что их кто-то опознает?
Додумать мне помешала Орсана, которой вампир предложил два кладня за “один малюсенький глоток, в лечебных целях”, а получил пощечину. Наемница как раз переплетала косу и теперь, разгневанная, встрепанная, сама здорово смахивающая на упырицу, громко требовала прекратить “знущання над честной дивчиной”, а не менее возмущенный Ролар саркастически интересовался, с каких это пор укус за деньги считается неприличным предложением. Не смутили их даже внезапно пропавшие голоса, несколько минут они успешно переругивались знаками, но потом опомнились и недоуменно уставились на меня.
— Не расколдую, пока не помиритесь, — устало сказала я. — Или жребий бросайте, кто едет со мной дальше, а кого мы придушим, чтобы спать не мешал.
Оба пристыжено потупились и развели руками — мол, никаких проблем, даже смотреть в его (ее) сторону не буду, и я сделала вид, что поверила.
Проснулась я сама, без всяких звуков и ударов. Только-только начинало светать, Орсана спала, а Ролар задумчиво разглядывал маленькую летучую мышку, висящую на его указательном пальце. Стоило мне шевельнуться, как она разжала сухонькие лапки и клочком серого дыма исчезла в лесу, затерявшись среди листвы.
— Старая приятельница? — сонно спросила я.
— Приятельница, да не моя, — вздохнул вампир. — К сожалению, побеседовать с ней как положено я не могу, а не помешало бы. Летучие мыши — глаза и уши Повелителей, с их помощью они могут контролировать всю долину, не выходя за порог своего дома. Если хотят, конечно.
— Если?
— Арлисская Повелительница недолюбливает летучих мышей. Подозреваю, что она их просто-напросто боится, как любая женщина.
— Всю долину, говоришь? — Я уважительно присвистнула. Маги тоже умеют вести наблюдение чужими глазами, но получить четкую картинку на расстоянии больше чем треть версты мало кому удается. Со звуком немногим лучше — верста максимум. — Но мыши летают только по ночам, а зимой и вовсе впадают в спячку.
— Поэтому большинство краж в Догеве происходит именно зимой, — усмехнулся Ролар, — чтобы Повелитель не стал их случайным свидетелем. Насколько я знаю, Арр'акктур частенько прибегает к услугам мышек, и не только ради любопытства. — Ролар понизил голос: — Семь лет назад пришлый тролль убил и ограбил двух одиноких вампирш, кистенем снес голову Стражу, пытавшемуся его задержать, и пересек границу, так что догонять его было поздно и бесполезно. Другой Повелитель затеял бы долгую и, скорее всего, безрезультатную тяжбу с тролльим кланом, требуя выдать преступника, но только не Арр'акктур. Мыши настигли убийцу уже в Камнедержце, посреди центральной площади, в самый солнцепек, и заживо разодрали на мелкие кусочки — на глазах у сотен людей. Был жуткий дипломатический скандал, чуть ли не до объявления войны, потому что тролли соглашались взять виру за убийство соплеменника, а Повелитель и слышать о ней не хотел. Как ни странно, в конце концов тролли признали его правоту и даже зауважали — у них, в сущности, очень простые нравы, и старинный обычай “кровь за кровь” процветает на вполне законных основаниях. Но после этого случая Лёна стали побаиваться даже собственные Старейшины, не говоря уж о людях.
Если бы враг, убивший трех моих друзей, должен был вот-вот ускользнуть, мне было бы глубоко наплевать, что обо мне подумают. Но вслух я сказала:
— С человеком или вампиром он никогда бы так не поступил, я уверена. Есть ведь и другие способы, не такие... зрелищные. Наемники, например. — Я поглядела на мирно спящую Орсану, но представить ее в темном переулке, хладнокровно втыкающей отравленный кинжал под ложечку проходящему мимо троллю, не смогла.
— Верно. Тролли признают только грубую силу, и он им ее показал. Беда в том, что ее увидели не только они, и мало кто знает Арр'акктура настолько хорошо, чтобы называть его Лёном.
— А он не появлялся?
— Нет, хотя волки всю ночь бродили неподалеку и облизывались на наших лошадей. Ладно, буди свою подругу, будем завтракать и собираться.
Разбудить Орсану оказалось не так-то просто. Обычно наемница вскакивала от легкого прикосновения к плечу, а тут пришлось чуть ли не пинать ее ногами.
— Ты не заболела? — озабоченно поинтересовалась я.
— Не-а, — широко зевнула девушка, массируя предплечье, на котором отпечаталась рукоять меча, почему-то лежавшего под одеялом. — Не выспалась...
— Караулила, — с удовольствием наябедничал Ролар, — я — вас, а она — меня. Всю ночь глаз не спускала! Я, смеху ради, подыграл — прошелся вокруг костра, пооблизывался, крылья размял...
— Ради смеха, как же... — проворчала смущенная, но ничуть не убежденная девушка, — только и ждал, пока я усну!
— Но под утро все равно уснула, — веселился вампир, сооружая себе толстенный бутерброд с сыром и ветчиной. И тут же поплатился за свою жадность, намертво увязнув в нем клыками — ни туда, ни сюда. Орсана ничего не говорила, но наблюдала за ним с таким злорадством, что вампир одним отчаянным рывком выдрал бутерброд, едва не оставив в нем всю челюсть.
— Ну и толку с тех клыков? — пошутила я. — И есть мешают, и девушку толком не поцелуешь.
— Вот еще, целовать... зато кусать удобно. — Ролар ощупал клыки, успокоился и снова взялся за бутерброд.
Когда мы залили костер и вышли на отмель, солнце уже показалось над горизонтом, пустив по реке золотистую дорожку. Из-за безветрия вода казалась неподвижной, о течении напоминали лишь проносившиеся мимо щепки да частая рябь у камышей.
— Денек сегодня будет — загляденье! — бодро заявил вампир, трогая воду босой ногой. — У, тепленькая, как парная кровь! Сейчас быстренько переправимся на тот берег — благо, он пологий, — и поедем дальше.
— Ага, сплетем утлый челн из камыша и коры и отдадим себя на волю стихии, — мрачно поддакнула Орсана.
— Какая, к лешему, стихия? — фыркнул Ролар. — Навьючим лошадей одеждой и переберемся вплавь, тут от силы двадцать саженей. Ты что, плавать не умеешь?
— Умею, — обиделась наемница. — А вдруг там пиявки? Меня вчера кто-то за ногу начал кусать, едва стряхнуть успела!
— Может, это был кракен? — вкрадчиво поинтересовался вампир.
— Нет, пиявка, — сквозь зубы процедила наемница. — И она там наверняка не одна!
Мы с Роларом удивленно переглянулись.
— Орсана, а как же ты в бытность свою младой селянской девой белье в реке стирала? — не выдержала я.
— Так и стирала, с мостков, — проворчала девушка, но отговариваться пиявками прекратила. Быстро раздевшись и свернув одежду в аккуратный тючок, она приторочила его к передней луке седла, подхватила поводья и, в блестящем облаке брызг пробежавшись по мелководью, с визгом окунулась. Плавать она и в самом деле умела, не цеплялась за конскую шею и не отставала от Венка, так что вскоре они стояли на противоположном берегу, десятью саженями ниже по течению.
Прежде чем войти в воду, Ролар поманил меня пальцем и заговорщически прошептал:
— На твоем месте я не стал бы ей доверять. По-моему, она что-то от нас скрывает.
— Возможно, — я пожала плечами. — Но то же самое можно сказать о любом из нас, верно?
— Я и не говорю, что она предатель или враг, — поправился Ролар. — Просто я постоянно чувствую какую-то фальшь, когда она рассказывает о себе.
Черепнин Владимир
Роллинс Джеймс
Бажанов Олег
Курылев Олег
Шилова Юлия
Браун Дэн