еще, я напишу маме записку. Если ее не будет дома, оставь на столе.
этаж, нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Подождав немного, я
позвонила снова. Безрезультатно.
электрических счетчика. На одном из них, с неподвижной шкалой, было выведено
число семнадцать. Привстав на цыпочки, я заглянула за счетчик. Ключ лежал
там, и достать его было сложно. Хорошо, что у меня длинные ногти. Я
подцепила ключ и вытащила его наружу. Ничего не поделаешь, придется теперь
входить в чужую квартиру.
приоткрылась, и я услышала старческий голос:
моими действиями из-за приоткрытой двери. Дрожащей рукой она опиралась на
цепочку.
не удается.
делают, не вломишься. - Видимо, бабулька была русской тещей какого-нибудь
репатрианта.
что нет хозяйки - и лезть не надо, да побоялась. Такому ироду цепочку
порвать - раз плюнуть.
и говорит, что дружок соседкиного сына, проведать пришел. А сына-то
Леонориного поди уж с неделю дома нет. Уехал, наверное.
имя?
вниз по лестнице поскакал, прям козел какой-то.
перевернутая. Еврейская, кажись.
есть, легкая зеленая плащевка, и цепочка." От такого открытия моя рука
дрогнула, ключ легко повернулся в замке, и я чуть не упала, ввалившись в
квартиру семьи Геллер.
срочно забирать шмотки и мотать отсюда. Ох, не нравилось мне все это,
совершенно не нравилось! Встреча с бывшим мужем на квартире любовника совсем
не входила в мои планы.
из сумочки записку Дениса, положила ее на матовую поверхность комода и
придавила чугунной статуэткой Дон-Кихота, читающего книгу. Потом открыла
нижний ящик и увидела там пачку счетов, различные справки и удостоверения. Я
сунула руку поглубже, под ворох бумаг, и вытащила на свет божий черное
портмоне и старую папку. Отложив папку в сторону, я открыла портмоне. В нем
лежал красный паспорт на имя Кузнецова Дениса Сергеевича и две тысячи
долларов сотенными купюрами. Очень хорошо, одно дело сделано. Теперь надо
собрать вещи. Я прошла в комнату Дениса, знакомую мне с того единственного
раза, когда я была у него, открыла шкаф и быстро побросала в сумку белье и
рубашки. Прихватив пару джинсов, я двинулась к выходу. Тут одна мысль пришла
мне в голову. Я подошла к комоду и, достав из сумки ручку, приписала: "И
пожалуйста, не нужно открывать дверь незнакомым людям. Это очень опасно".
ней было написано по-английски: "Дело No...". Бросив ручку в сумку, я не
задумываясь сунула туда же папку и, быстро заперев дверь, спрятала ключ за
счетчик. Пока я стояла, дожидаясь лифта, сквозь запертую дверь напротив
ощущала на себе взгляд любопытной старухи.
валялись разбросанные газеты, телевизор орал что-то невыносимое. А вот
посуду помыть - мужикам в голову не придет. Будет убивать время любым другим
способом.
одежду и поспешил в ванную. Через несколько минут он вышел полностью одетый
и сказал:
Возьми, - я порылась в шкафу и достала куртку. Она была неопределенного
болотного цвета и чуточку велика мне. Главное, что она не выглядела женской.
- Держи. А в аэропорт я тебя сама отвезу.
Пошли.
совершенно забыла. Зайдя к Дашке в комнату, я сунула папку между
ученическими кляссерами и альбомами, грудой наваленными на полке.
аэропорт.
дороге.
Отец умер, когда мне было четыре года, и единственное четкое воспоминание о
нем - это мой день рождения. Я получил тогда великолепный подарок - две
шикарные заводные машины. Совершенно одинаковые.
и спросил. И знаешь, что он мне ответил?
узнать, что у машинки внутри. Ты ее разберешь, а если не сможешь собрать,
расстроишься и будешь плакать. Мама будет тебя ругать за то, что ты сломал
такую дорогую машину. Так вот, чтобы этого не произошло, я дарю тебе две".
случайно не евреем был?
губернии. Высокий, под два метра ростом, очень видный мужчина.
филологического факультета и проходила практику в Ленинке. Представь себе:
тоненькая девушка, черные глаза, длинная пышная коса. А папа как увидел ее,
сразу забыл, зачем он пришел в библиотеку. Да и разница в возрасте - ей
восемнадцать, ему сорок два. Кстати, он был тогда женат.
евреями-сионистами, в основном. И в библиотеку пришел, чтобы найти какую-то
редкую книгу из спецфонда. Мама рассказывала, что когда она передала
заведующей записку с названием книги, та зыркнула на нее и пошла обслуживать
отца сама. А маме сказала, что не ее это дело такие книги в руках держать,
не по ранжиру.
подъезде к Рамле. Денис, как Шахерезада, прекратил дозволенные речи, когда я
пробиралась по узким улочкам старого города между маленькими церквями
арабов-христиан и лавками с товарами, выставленными чуть ли не на середину
проезжей части. Когда мы наконец выбрались на трассу, он продолжил свой
рассказ:
он подумывал развестись, но ты представляешь себе, как тогда относились к
разводам? Они стали встречаться тайно. Но мама вскоре забеременела, и отец
тут же подал на развод. Он не хотел, чтобы я родился вне брака. И тогда
начались неприятности. Его жена и гэбэшное начальство воспротивились браку.
Она даже сказала, что евреи-диссиденты, делами которых занимался отец,
подсунули ему новоявленную Юдифь. Ты же знаешь эту историю про Юдифь и
Олоферна?
красавица с мечом, выставив изящную ножку, задумчиво глядит на отрубленную
голову тирана. И я представила на месте Юдифи молодую Элеонору. Ну какова!
Меня обличала, а сама-то, праведница...
в Чехословакии, тысячи отказников, несколько месяцев прошло после
шестидневной войны. И отец, который вплотную занимался всем этим, разводится
с русской женой, чтобы женится на еврейке! Естественно, от дела его
отстранили, а потом и вообще уволили из КГБ. Он жутко переживал, разрывался
между двумя желаниями: мама была уже на седьмом месяце, он не мог и не хотел
оставить ее, но он любил свою работу. Мама рассказывала, что однажды он
пришел домой совершенно пьяный, уселся на кухне и стал рыдать. Это страшно,
когда рыдает здоровый, полный сил мужик! Он обнимал какую-то папку и плакал
над нею, приговаривая: "Это же дело всей моей жизни, я хотел, чтобы страна
богатела, а эти сволочи..."
Лукьяненко Сергей
Белоусов Валерий
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Корнев Павел