оцепенении, он слегка встревожился. - Вы чего, ребята?
себя наложил.
попятился.
голову о батарею. В квартире такой кавардак, словно стадо носорогов в жмурки
поиграло. Он рехнулся, это точно.
и мы, и потом милиция... Дверь изнутри на два замка закрыта. Все чисто. Он
сам это сделал.
нас удивленно. Видимо, мы как-то не так себя вели.
стоит, и из соседнего окна видна кухня. Утром соседи увидели, что подоконник
весь в крови. Ну и...
зашли, как отдохнете.
отработавшего свой хлеб. Я смотрел на него и думал: сейчас он вперед нас
доложит о двух психах на крыше, которые вздрагивают, таращатся друг на
друга, того и гляди сами спрыгнут.
меньше, чем мы. Вот и не выдержал. Давай пока повременим с докладом. Хотя бы
до завтра. Мы должны сами попытаться понять что-то, прежде чем в нас начнут
копаться другие.
равно выходной, а завтра - прямо с утра встречаемся и идем к шефу. Боюсь,
расколет он нас, сразу поймет, что темним. Ну да ладно.
какого-то смежного сектора. Каждый тащил автомат или карабин, наверно,
возвращались со стрельбища. Мне пришла в голову неожиданная мысль. Отдадут
ли мне теперь мой пистолет? Вообще, состоим ли еще мы с Петькой в списках
Ведомства, доверяют ли нам по-прежнему, или отныне все кончено?
беспрекословно. Я протянул в окошко карточку, и через минуту мой пистолет
лежал передо мной. Все прошло, как обычно - без задержек, без уточняющих
звонков и недоверчивых взглядов. Я почувствовал холодную испарину. Черт
возьми, кажется, я стал неврастеником...
одним человеком. Его зовут Роман Петрович, ему около семидесяти. За нашу
дружбу меня на работе по головке бы не погладили, это точно. По всем
правилам, я обязан был сразу завести на него наблюдательное дело, разослать
по секторам поручения и в конце концов оформить и поставить на учет как
аномала. Со всеми вытекающими. С надомным контролем, ежемесячными
проверками, с тестами и исследованиями.
оставляет один из конфискованных у бандитов пистолетов себе "на черный
день", так и я приберег Романа Петровича для себя. Это мой личный
внештатник. Про него не знает никто. На него не заведена ни одна бумажка.
побывать в комнате находок на железнодорожном вокзале. Узнав, кто я есть,
сотрудницы сначала забросали меня вопросами о Бермудском треугольнике, а
потом сказали: кстати, есть интересная история. Я настроился слушать
заурядную байку про какую-нибудь старуху с "дурным глазом", но они поведали
про Романа Петровича.
важными документами. Настолько важными, что он даже организовал объявления
на стенах, где обещал награду нашедшему.
вознаграждение, тепло попрощался со всеми и удалился.
котором оказались две очень дорогие старые иконы. Вновь было объявлено
вознаграждение. Опять появился наш герой и сообщил, по какому адресу
находится чемодан, а где искать иконы. Возвращали все это с милицией. Позже
выяснилось, чемодан был просто украден привокзальной шпаной. Роман Петрович
получил свой гонорар и больше не появлялся.
адрес человека, узнал кое-что, как говорится, по своим каналам. И выяснил,
что после этого Роман Петрович уже трижды находил в разных районах города
краденые машины. Но делал это только в тех случаях, где фигурировало
вознаграждение. Так он зарабатывал себе на жизнь.
аристократическими манерами. Даже узнав, кто я такой, и догадываясь о
грозящих ему переменах в жизни, он не изменил доброго отношения ко мне.
разговаривали. Он был начитанным и умным человеком, я мог получить у него
ответ почти на любой вопрос или хотя бы хорошо обсудить свою проблему и
сделать верные выводы. А такая нужда у меня была нередко.
Леркиных подруг, благодаря чему та похудела на тридцать килограммов и вышла
наконец замуж.
агентом.
мне зверски хотелось есть. Но я был так поглощен собой, что не удосужился
зайти даже в столовую. Роман Петрович открыл дверь и, как всегда, тепло
улыбнулся. Поздоровался, пригласил в дом.
препаратов, растворителя, каких-то сухих трав, прокисших настоев и еще бог
знает чего. Эти ароматы не выветриваются отсюда никогда. У Романа Петровича
очень чистая, уютная, ухоженная квартирка. Но есть в ней одно грязное
отвратительное место - кухня. Таков же и сам Роман Петрович. На фоне всех
его прекрасных черт выделяется качество, с которым трудно смириться.
и колет - единственный смысл его жизни. Так как лишь наркотики дают ему силу
видеть мир Настоящим зрением. "Настоящее зрение" - его собственный термин.
Он открыл его у себя только после сорока лет.
соломку, выращивает кристаллы, пропитывает сигареты, осаждает свои пакостные
порошки. Там всегда грязь и вонь, почерневшие алюминиевые тарелки,
закопченные кастрюли, покрытые черным налетом черпаки, липкие столы и
подоконники.
наркотиков, я привел бы его сюда. Здесь все становится понятным без слов.
скрывать дрожь в пальцах, мгновенные, но нередкие помутнения рассудка,
рассеянность, сонливость. Я удивляюсь, почему только теперь стал замечать
это, ведь, по моим прикидкам. Роман Петрович живет "под кайфом" уже
семнадцать лет.
порог.
товарищу. А сейчас, я вижу, вы в смятении и ждете от меня помощи совсем
другого рода. Не исключено, даже покровительства. Я прав?
наползали одна на другую и все больше походили на банальности из плохого
романа: "помогите себя понять", "как выбраться" и так далее. Я решил
оставить эмоции при себе и держаться официально.
приняли участие в экспедиции в зону ранее неизученного природного явления, -
тихо проговорил я. Мой собеседник спокойно кивнул. - Мы подверглись, судя по
всему, какому-то психологическому удару. Один из нас после этого даже
покончил с собой. У него, кстати... Он был такой, как вы, Роман Петрович. С
нами же стали происходить странные вещи. Моего товарища посещают видения
остаточной памяти. Он знает то, что видели и испытали его предки. Я тоже
вижу некие картины, но такие, которых не было ни в моей жизни, ни в жизни
моих предков. Уверен в этом. Я вспоминаю... или просто вижу какой-то другой
мир. И знаете... Мне кажется, я не чужой там.