Чтение 12–й страницы книги ~Поверишь этому

- Не мешай мне, я занята, - резко оборвала она меня, продолжая медленно
щелкать на машинке. - О, черт! Опять ошибка.

Зазвонил телефон. Так как я копошился у телекса, к аппарату подошла Вал.

- Да, - нетерпеливо сказала она. - Он здесь, а кто это?..

А... не кладите трубку. Это тебя, - шепотом сказала она. - Твоя жена!

Я взял трубку.

- Рода? Что ты хотела?

- Когда ты будешь покупать булочки с кремом, купи миг, пожалуйста, две
пачки сигарет.

Я посмотрел на неразобранную кучу бумаг на столе, а затем на часы. Было
17.45.

- Извини, но я не смогу. Задержусь допоздна... придется тебе сделать это
самой. Вернусь не раньше девяти - десяти часов вечера, - и, не дожидаясь ее
протестов, я положил трубку.

- Как ты думаешь, она узнала мой голос? - спросила Вал.

- Не знаю, мне сейчас на все наплевать! Давай работать.

В 18.30 Вал, наконец, закончила печатать оформление ливийской заявки.

- Слава богу! Теперь мне нужно бежать, а то я опоздаю.

- Ты уходишь?

- Мне нужно торопиться.

- Но еще осталось оформить три заявки, Вал!

- Ничего, подождут. Мы даем обед в честь Бернстайна.

Не могу же я не прийти.

- Ладно. - Я был слишком подавлен всем, чтобы спорить. - Раз нужно - иди.

- Не сердись, дорогой! Завтра все пойдет лучше.

- Будем надеяться, что это так.

Она быстро прошла мимо, поцеловав меня в щеку, и исчезла.

Взявшись руками за голову, я понял, что это следовало предвидеть. Нужно
было оставаться в своем АТС.

Через несколько минут, немного успокоившись и придя в себя, я устало
посмотрел на то, что успела напечатать Вал. Все пестрело ошибками. Но теперь
мне уже на все было наплевать. Пусть Видаль краснеет за работу своей жены.
Оставшиеся заявки я стал печатать сам. Все было закончено к двадцати двум
часам.

Роду я застал дома за телевизором.

- Поздновато, - заметила она, не отрываясь от экрана.

Я направился на кухню и огляделся. Никаких признаков еды.

- Ты что-нибудь купила? - спросил я громко.

- Нет, забыла. Не мешай смотреть.

Смешав себе огромную порцию виски с содовой, способную свалить лошадь, и
открыв банку консервированных бобов, я съел все это, даже не разогревая.

Наконец, программа закончилась, и Рода появилась на кухне.

- Что же это твоя миссис Видаль отвечает за тебя по телефону? Браво. Ты
достиг успеха.

Я этого ожидал, так как всегда правильно оценивал проницательность Роды.

- Она случайно зашла в кабинет. Я передавал по телексу сведения, ну и она
взяла трубку.

- Так, так. Значит, случайно оказалась в кабинете? Кого ты дурачишь? Ты
же говорил, что этой суки там нет!

- Не будь такой вульгарной, Рода. Я имел в виду, что миссис Видаль часто
разъезжает с мужем, но, конечно, не все время. Сейчас они дома. Она зашла
спросить, понравился ли мне кабинет.

- Это ты мне говоришь - не будь вульгарной? Да это же она вульгарна, твоя
потаскушка, со всеми ее деньгами и драгоценностями.

- Говори что хочешь, а я пошел спать. Я чертовски устал.

Я хотел выйти, но она загородила проем двери.

- Ах, устал! Еще бы! - завизжала она. - Ты думаешь, я верю тому, что ты
до сих пор работал? Да, но только в постели с этой шлюхой. Со мной что-то ты
так долго не работаешь, все время ссылаешься на усталость. Теперь понятно,
откуда она у тебя.

Мне не следовало пить так много виски. То, что я сделал, было совсем не в
моем характере. Я ударил ее с размаху по лицу так сильно, что она,
зашатавшись, отлетела в комнату и там грузно свалилась на пол. Я прошел мимо
нее в спальню, сел на кровать и закрыл лицо руками. Через несколько минут
она вошла и начала раздеваться. Время от времени у нее прорывались глухие
рыдания. Подавленный собственным отчаянием, я этого совсем не замечал. Роды
не существовало. Реально существовала только мысль, что мы не сможем быть с
Вал вместе в доме Видаля, что нужно придумать какой-то план и вырвать ее
оттуда.

Вдруг до меня, как бы издалека, донесся голос Роды:

- Я не должна была говорить так с тобой. Клей. Я вполне заслужила это.

Возможно, она думала, что меня проймут ее извинения, что я обниму ее. Но
я этого не сделал, а только сдержанно сказал:

- Ладно, забудем.

Позже, когда мы молча лежали рядом в темноте, она дотронулась до меня, но
и отстранил ее со словами:

- Не сейчас, давай спать. Я действительно устал.

В 6.30 я соскочил с кровати, стараясь не разбудить ее. Побрившись и
умывшись, я вышел на кухню и сварил кофе. Хлеба не было, но сигареты она все
же не забыла купить. Через пару минут появилась она сама:

- Почему ты встал так рано?

- У меня много работы. Постарайся вспомнить о продуктах, когда будешь
возвращаться вечером домой.

- Клей! Я хочу, чтобы ты бросил эту работу. Я очень прошу тебя об этом.
Ты сделал ошибку.

Внутренне почувствовав, что она права, я все же сказал:

- Тебе ведь нравится твоя машина? Значит, мне нужно работать. До вечера,
- и я ушел.

Вал пришла на работу в 10.15. Она, видимо, чувствовала за собой вину,
потому что смущенно сказала:

- Извини, дорогой, за опоздание. Поздно легли спать, и я проспала.

Я же работал уже с 7,30. Обработал шесть заявок, отпечатал маршруты,
договорился о рейсах и билетах. Оставалось оформить только четыре визы.

- Опять все упирается в задержку с получением виз. Вал.

Попробуй ты поговорить с Лукасом о рассыльном.

- Я не могу это сделать, он меня не послушает.

- Тогда мы обойдемся без него. Я уже связался с агентством по найму. У
них есть студент на каникулах, который готов работать рассыльным за
шестьдесят долларов в неделю.

Сказав это, я тотчас же передал по телексу условия и просьбу Видалю.

- Теперь с этим покончено, - сказал я. - Если твой муж откажется платить,
тогда я буду делать это из своего жалованья. У нас нет другого выхода.

- Ему это не понравится.

- Очень жаль... Скажи мне. Вал, кто все эти люди, путешествующие за его
счет?

- Это его сотрудники. Они собирают для него информацию самого различного
экономического и политического характера. Он ее обрабатывает и выгодно
использует.

- А ты знаешь, что его кредиты снижены повсюду с шести месяцев до одного?
Это вызывает беспокойство и говорит о неустойчивости его положения. Отсюда и
недоверие к нему. Говорят, что он накануне краха. Пока, правда, это только
разговоры.

Она провела кончиком языка по пересохшим губам.

- Да, но он ворочает миллионами.

- Это еще ничего не значит. У него ничего нет под этими миллионами. Вам
ведь почти ничего не принадлежит. Все это крайне неустойчиво. Я думаю о
тебе. Вал. Что ты будешь делать в случае краха? А похоже, что дело идет к
этому.

- Не может быть. Он слишком проницателен и хитер. Нельзя перехитрить
дьявола: он видит дальше всех.

Зажужжал коммутатор, и голос Дайера произнес, что нам направлено еще три
заявки на поездки. Когда девушка принесла их. Вал уселась за пишущую машинку
и снова стала дергать мои нервы своим сбивчивым и медленным печатанием.
Больше невозможно было это выносить.

- Вал! Так больше нельзя. Ты совсем утратила навыки печатания. Ты сама
видишь, дорогая, что мы не справляемся. Я не хочу тебя обидеть, но...

Она прислонилась к машинке, и тело ее затряслось от рыданий.

- Вал, прости меня, я не хотел расстраивать тебя. Успокойся. Давай поищем
выход из создавшегося положения.

Она выпрямилась. Затравленный взгляд ее и невыразимая мука на лице
потрясли меня.

- Неужели ты не понимаешь, что происходит? Ты думаешь, что я разучилась
печатать? Разве ты не видишь, какая борьба происходит на твоих глазах?

- Борьба? Прости, но я не понимаю тебя.

С жестом отчаяния она опустила руки на колени.

- Да я ведь тебе все время пытаюсь объяснить, но ты ничего не желаешь
понимать. Это же его гипноз. Он терзает меня. Когда я опускаю руки и начинаю
печатать, как тут же что-то действует на меня, парализует мои пальцы,
вынуждает делать ошибки. Каждое прикосновение к клавишам и к каретке - это
борьба с ним, с его злой волей. Из-за этого я сегодня и проспала. Это тоже
его чары. Он постепенно подавляет мою волю, снижает мою работоспособность,
уничтожает меня...

Снова те же Трильби и Свенгали - зло и добро, о которых она уже упоминала
раньше. Те же таинственные, потусторонние силы. Я смотрел на нее и ничего не
мог понять.

- Но почему, Вал? Зачем ему так терзать тебя?

Она вздрогнула, и пальцы ее сжались в кулаки.

- Я противлюсь его ласкам и не живу с ним. После той, первой ночи, я с
ним не спала. Ах, Клей! Я не могу об этом говорить. - Она закрыла глаза
рукой и прошептала: - Какой ужас!