деревянным столом, пили чай и вино, ели арбуз и вели всякие разговоры.
Напитки и арбуз ее мало привлекали, гораздо интереснее было послушать
разговоры, всякие жизненные истории, анекдоты. И кроме того, там был Вадик,
высокий, черноволосый, темноглазый, до того похожий на Марика, что Наташа
глаз с него не сводила. Вадик приехал с родителями из Мурманска, он впервые
в жизни оказался под южным солнцем, непривычная к загару кожа его сразу же
обгорела, и ему приходилось сидеть на пляже в рубашке с длинными рукавами.
Наташа его от души жалела, он казался ей таким несчастным! Возможно, днем
так и было, но вечером Вадик оживал, распрямлялся и уже ничем не напоминал
того юношу, который тоскливо сидел на пляже в тени, закутавшись в рубашку и
прикрыв ноги полотенцем (обожженная кожа чутко реагировала даже на те жалкие
остатки солнечных лучей, которые просачивались сквозь тонкие реечки длинного
навеса). Его родители шутили, что их сын - истинное дитя Полярной ночи, и
хорошо чувствует себя только в темноте, ведь поженились они в начале марта,
когда полярная ночь еще не кончилась, а родился Вадик в декабре, когда ночь
уже наступила.
из-за стола, где проходили вечерние посиделки, обогнул его и подошел к
Наташе.
с ней всю жизнь, - чего с ними сидеть.
не против погулять с этим мальчиком, так похожим на Марика, только гораздо
моложе.
Галины Васильевны и что-то тихо говорил ей. Мама улыбалась и кивала, потом
повернулась, поискала глазами дочь, снова улыбнулась ей и кивнула.
Разрешение получено.
собой калитку и ступили на дорогу, ведущую к центру города.
она бы меня не отпустила с тобой гулять? Думаешь, я еще маленькая?
отвечать за свои поступки. Раз я тебя пригласил, я должен нести за это всю
ответственность. Меня так отец учил, - ответил Вадик совершенно серьезно.
взрослым, и разговаривает, как взрослый, и ведет себя соответственно.
задавать вопросы, хотя ей очень хотелось выяснить, чем отцы-морские офицеры
отличаются от всех остальных отцов и почему воспитывают своих сыновей не
так, как те отцы, которых Наташа знала.
своих школьных друзьях, обменивались впечатлениями о виденных кинофильмах и
о прочитанных книгах. Про кино Наташа знала куда больше, ведь она не только
фильмы смотрела, но и журнал "Советский экран" чуть не до дыр зачитывала, и
могла со знанием дела рассказывать про Василия Ланового и Татьяну Самойлову,
Алексея Баталова и Наталью Варлей, и не только про них, но и про Жана Марэ и
Милен Демонжо, которых все знали после "Трех мушкетеров" и "Фантомаса". А
вот по части книг Вадик явно превосходил ее, и Наташа во время этих ставших
ежедневными вечерних прогулок не раз вспоминала Бэллу Львовну. Ну и Марика,
разумеется! О нем она никогда не забывала.
ей руку.
темной лестнице - тем более.
не в моде. Это у вас в Мурманске женщины - неженки, которых надо за ручку
водить, а у нас в Москве женщины сильные и самостоятельные. Понял?
никогда даме не помогут, им это просто в голову не приходит. Давай руку и
пошли вниз, и под ноги смотри, а то споткнешься.
держась за сильную руку, вовсе не противно, даже приятно. А ведь до центра
города таких лестниц еще пять. И все длинные. И по всем шести придется еще
подниматься на обратном пути.
и оставшиеся до отъезда несколько дней Наташа отчаянно скучала по нему,
одновременно радуясь тому, что скоро, вот уже совсем скоро увидит Марика.
Она сама чувствовала, что сильно изменилась за эти две недели, Вадик
сумел-таки каким-то образом внушить ей ощущение собственной женственности и
прочно внедрил в ее сознание мысль о том, что быть слабой и нежной и
принимать помощь мужчины не только не стыдно, но и во всех смыслах
правильно. И не только правильно, но и приятно.
юбку и кофточку, Наташа посмотрела за себя в зеркало и осталась более чем
довольна. Рита Брагина сделала ей хорошую стрижку, правда не тогда, в июне,
а перед самым отъездом на юг, когда удалось наконец уломать маму с папой и с
кровью вырвать у них разрешение на то, чтобы расстаться с косами. Марик уже
уехал с Бэллой Львовной во Львов и новой прически Наташиной не видел. За
двадцать четыре дня, проведенных у моря, Наташа не только обрела шоколадный
загар, но и похудела, теперь она сама себе казалась тоньше и изящнее. И
появилось еще что-то неуловимое, мягкость какая-то, которой раньше не было.
прогулок с сыном морского офицера из Мурманска. Она хотела скорей попасть в
Москву, в свою квартиру. Она хотела увидеть Марика. Если он отправился в
поход, как планировал, то должен был к этому времени вернуться.
квартире пахло по-другому.
дверь комнаты, - навела мужиков. Я знал, что этим кончится.
Непохоже, чтобы у Люси были гости.
сидел на табуретке в голубой майке и в трусах и курил, стряхивая пепел в
банку из-под консервов "Бычки в томатном соусе".
Сочи.
отвернулся, погрузившись в свои мысли.
Нину Нинкой, и слышать такое было непривычно. Неужели и свадьба уже была?
Как жалко! Опять Наташа все самое интересное пропустила. Хотя Ниночку понять
можно, гораздо удобнее праздновать, когда соседи разъехались, никому не
мешаешь, можно по всей квартире гулять, танцевать, петь песни и не бояться,
что кто-то уже лег спать.
состоится только в сентябре, но поскольку вопрос решенный, то Николай не
стал тянуть с переездом и заблаговременно переселился к будущей жене. Через
несколько дней для Казанцевых стало очевидным, что сбываются некоторые
неприятные пророчества их прозорливой соседки Бэллы Львовны. Ниночкин жених
оказался как раз таким человеком, соседства с которым они стремились
избежать. Во-первых, он страсть как любил выпить, но при этом категорически
не желал употреблять в одиночку и настырно приставал с предложением "принять
на грудь по чуть-чуть" сначала к Наташиному отцу, потом к Марику, а потом,
не добившись успеха у мужской части обитателей коммунальной квартиры,
переключался на женщин, начиная обычно с Галины Васильевны, следом за
которой шли Люся (если была дома и соизволяла открыть дверь) и Бэлла
Львовна. Но это происходило только в тех случаях, когда дома не было ни
Ниночки, ни ее мамы Полины Михайловны, которые с удовольствием составляли
ему компанию. Во-вторых, у Николая был громовой голос, который он включал в
полную силу, выясняя отношения со своей новой семьей. Вся квартира, замерев
от ужаса, слушала буквально через день длинные тирады о том, что "Нинка -
лахудра та еще" и что "пусть она спасибо скажет, что я ее такую взял" и с
сегодняшнего дня пусть помнят, кто в доме хозяин. Соседи перешептывались,
бросая недовольные взгляды на дверь комнаты, из-за которой доносился крик,
но понимали, что сделать ничего не могут. Николай кричит не на общей кухне и
не в общем коридоре, а у себя дома. Конечно, пока что он здесь не прописан,
но это вопрос всего нескольких недель, зарегистрирует брак с Ниной и тут же
пропишется. Александр Иванович, Наташин отец, пытался поговорить с новым