талей и с точностью до минуты события, давно минувшие. Настя очень наде-
ялась, что Мише удастся установить время, когда Солодовников звонил сво-
ему приятелю по институту Борису Карташову. Это поможет более точно
очертить временной интервал, в котором раздался тот исчезнувший с кассе-
ты звонок.
ровался Карташов. Это я должна сделать сама.
беседы и, чтобы выявить противоречия в показаниях, с врачом должна раз-
говаривать тоже я. Во всяком случае, то, что мне поведал Карташов, до-
вольно сильно отличается от того, что записано в протоколе допроса док-
тора Масленникова.
верку двух первых ушли три недели. Я согласна, те две версии были самые
трудоемкие. По данным ОВИРа, никто из иностранных клиентов Ереминой в
конце октября в Москве не был, за исключением того последнего голландца,
но Ольшанский доверяет его алиби. Немотивированные действия в состоянии
острого психоза до конца проверить все равно невозможно. Все, что было в
наших силах, мы сделали. Остается ждать, что случайно выплывет какая-ни-
будь информация, но ждать этого можно до самой пенсии. А вот история с
болезнью Ереминой кажется мне подозрительной. Виктор Алексеевич, у меня
есть основания думать, что она не была больна и ее украденный сон -
сказка про белого бычка.
Чернышевым, поэтому дело двигается медленно.
Все пробуешь, проверяешь, тыкаешься, как слепой котенок, а толку - чуть.
С отделением милиции по месту жительства Ереминой контакт поддерживаешь?
мался капитан Морозов, поэтому сотрудничать с группой, расследующей
убийство, поручили тоже ему. В первые дни Настя пыталась подключить его
к делу, но Морозов довольно популярно объяснил ей, что, кроме этого
убийства, совершенного, между прочим, неизвестно где, возможно, в другом
районе города и даже в области (а он, Морозов, обязан заниматься только
преступлениями, совершенными на его территории), на нем еще восемнадцать
краж, два десятка угонов, грабежи, разбои и парочка нераскрытых убийств,
по которым ему Петровка не помогает и он крутится сам. Даваемые Настей
поручения он выполнял неохотно, спустя рукава, особо не торопился, зато
очень ловко прятался от нее, и найти его было очень и очень непросто.
Через три-четыре дня Настя вообще перестала его искать и тащила всю ог-
ромную работу на себе и Чернышеве.
начальника промычала что-то невразумительное.
отделение, проведу воспитательную работу. Подключай Морозова, нечего с
ним церемониться. Можно подумать, у него нагрузка больше, чем у Черныше-
ва. Послезавтра стажер придет, возьмешь к себе в помощь. И не стесняйся
использовать наших ребят. Только делай это через меня. Поняла? Обяза-
тельно через меня. Я как начальник даю поручение - и точка. При этом мо-
гу ничего никому не объяснять. А ты ведь не сможешь им не ответить, если
они начнут задавать вопросы, верно?
опять на несколько секунд выключился из разговора.
мотрел на Настю и очень тихо произнес: - Будь осторожна, Стасенька. Ты у
меня одна осталась.
улыбчив, но большинство Настиных предложений встречал в штыки. И Настя
догадывалась отчего. В первую неделю после возбуждения дела об убийстве
Ереминой со следователем работали Миша Доценко и Володя Ларцев. Если к к
оценке Константин Михайлович был равнодушен, то Ларцев числился у него в
любимчиках, вполне, впрочем, заслуженно. Ольшанского с Ларцевым связыва-
ла и личная дружба, они ходили друг к другу в гости, а их жены стали
добрыми приятельницами. Когда полтора года назад при родах умерли жена
Ларцева и новорожденный ребенок и Володя остался с десятилетней дочкой
на руках, именно Ольшанские помогли ему справиться с горем и как-то на-
ладить жизнь.
и на его работе. Володя уже не мог безраздельно отдаваться служебным де-
лам и пахать с утра до глубокой ночи, как это бывало раньше. У него при-
бавилось забот и головной боли, он стал успевать делать гораздо меньше,
потому что в течение дня старался решить кое-какие хозяйственно-магазин-
ные проблемы, заскочить домой проверить, все ли в порядке, вечером по-
раньше уйти, чтобы проконтролировать дочкины уроки и приготовить ей еду
на весь следующий день. Коллеги относились к беде сочувственно и многое
Ларцеву прощали, тем более что его хлопоты отразились в основном на
объеме выполняемой работы, но не на ее качестве. Однако Константин Ми-
хайлович Ольшанский, принимая близко к сердцу все, что касалось его дру-
га, болезненно воспринимал любой намек на то, что Володя иногда недора-
батывает. По-человечески все это можно было понять. Но Насте неприятно
было, что в этой ситуации она оказалась "стрелочником".
она переступила порог.
дыдущие, на которых были сообщения, исходящие несомненно от самой Вики,
и попросила следователя задать эксперту вопросы о природе непонятной па-
узы и о том, есть ли на последней кассете запись голоса, идентичного об-
разцам номер четыре, одиннадцать и сорок шесть, отмеченным на двух дру-
гих кассетах. Если уж не верить Карташову, решила она, то не верить во
всем. Стало быть, надо проверять все и опять с самого начала. Услышав,
что заключение экспертов еще не готово, она огорченно вздохнула.
разрабатывать Карташова.
и врача-психиатра. Потом еще раз побеседовать с родителями Карташова и
вообще со всеми, кто был допрошен в первые дни. - Она чуть было не ска-
зала: "Со всеми, кто был допрошен Ларцевым", но вовремя прикусила язык.
такие вопросы ты им всем задашь, кроме тех, которые уже были заданы?
мысленно ответила Настя, но снова сдержалась.
нового в нем не появляется, а ты все время пытаешься изобразить види-
мость работы и переделываешь одно и то же по нескольку раз. Где твое
хваленое мышление? Уж сколько мне про тебя рассказывали, уж так тебя
превозносили, а я что-то не вижу твоих необыкновенных способностей.
Обыкновенный серенький сыщик, таких тысячи. Так что давай-ка начистоту,
Каменская. Я сейчас тебе обидные вещи говорил, но они основаны на том,
что я вижу. А если я чего-то не вижу, то это уже твоя вина. Я ведь тебя
предупреждал, чтобы ты не вздумала темнить. Признавайся, ты что-то от
меня утаиваешь?
- В актрисы не гожусь. Я могу быть только самой собой, больше пяти минут
притворства не выдерживаю". Она решила сказать правду.
понимаю, как неприятно вам это слышать, я знаю, что Ларцев ваш близкий
друг. Поверьте мне, мы с ним знакомы не один год, я его очень уважаю и
отношусь к нему с доверием и теплотой. Но в нынешней ситуации наши с ва-
ми эмоции мешают нормальной работе по делу. Давайте признаем, что Ларцев
спешил, хотел сделать все побыстрее, а получилась халтура, которую надо
за ним переделывать. В результате упущено время, которое можно было бы
использовать более толково. Ну что теперь, рвать на себе волосы? Что
случилось, то случилось. У Володи трудная жизнь, сделаем ему скидку и
постараемся поправить то, что еще можно поправить. Хотя кое-что попра-
вить уже нельзя. Прошу вас, не закрывайте глаза и не делайте вид, что
все в порядке. Вы же сами видите, что протоколы допросов сделаны плохо.
Вы опытный следователь, вы просто не можете этого не видеть. Хотите при-
мер?
Анастасия, пусть это пока останется между нами. Не обещаю, что у меня
хватит мужества поговорить с Ларцевым, но если уж кто-то должен это сде-
лать, то лучше пусть это буду я. Не жалуйся на него Гордееву, хорошо? Я
должен был сам всех допросить, когда увидел эти проклятые протоколы, но
я понадеялся на Володьку, черт бы его подрал. Думал, не может быть, что-
бы он упустил что-то важное. Ты знаешь, сколько у меня одновременно дел
в производстве? Двадцать семь. Ну куда мне еще повторные допросы прово-
дить!
в голосе слышалось отчаяние.