донимами, - вслух подумал он. - Даже если они напечатаны на визитной
карточке.
горько усмехнулась женщина. - И словарный запас побогаче, чем у заводс-
кого парня...
дания.
нет абсолютно никаких инструкций. Как действовать, кого слушать... -
мертвенным тоном сказала Мария Петровна. - Но передайте там, у себя, что
я ничего не знаю и не представляю никакой опасности.
том коридор.
ноги и пытаясь переварить неожиданную информацию. Ему казалось, что он
вышел из душного прокуренного кинотеатра после длинного, двухсерийного
сеанса, когда одуревший от духоты, дыма и впечатлений мозг еще не разоб-
рался, где проходит грань между фильмом и жизнью. Так с ним случалось в
детстве, которое, оказывается, окутывал ореол большой и строгой тайны.
Была ли тайна в действительности? В отличие от других детей он никогда
не задумывался о родителях, приняв сиротское положение как данность, но
к дяде Леше его тянуло, он расспрашивал того о доме и семье и мечтал,
что когда-нибудь попадет к нему в гости, а может, чем черт не шутит, дя-
дя Леша его и усыновит. О таких чудесных случаях в детдоме ходило много
баек.
телях: ведь каждому ясно, что обычный пятилетний мальчик не может отли-
чаться от других детей настолько, чтобы вокруг него наверчивали столько
событий. Но если были родители и он жил с ними до пяти лет, то почему в
памяти ничего не осталось? Вон Вовка Игонин попал в детдом трехлетним, а
вспоминал, как мать однажды накормила его мандаринами и как отец бил ее
длинным красным ножом...
до несколько раз в день. Он выкарабкался из мешанины кинематографических
впечатлений в реальность и осмотрелся. Было семнадцать часов, сгустились
сумерки, он двигался по проспекту Маркса к Богатому спуску, ярко свети-
лись витрины, сновали озабоченные, оживленные, самодовольные и просто
довольные люди, словом, все было как вчера. И совсем по-другому. Этот
день был долгим как год, а может, как целая жизнь.
"Маленький Париж". Года полтора назад, проходя мимо. Лапин ощутил тонкий
аромат хорошего кофе и как загипнотизированный забрел внутрь. Там рабо-
тали два молодых армянина - беженцы то ли из Баку, то ли из Еревана.
Ашот варил настоящий кофе в песке, и его запах будоражил все существо
Лапина, будил какие-то глубоко скрытые воспоминания, вызывал волнение и
тревогу, но эти волнение и тревога притягивали с неотвратимой силой. Он
наскреб пять тысяч на крохотную чашку и, забившись в угол, смаковал гус-
той горьковатый напиток, отрешившись от гнусностей окружающей жизни и
перейдя в состояние блаженной прострации. Наверное, так убегает от
действительности курильщик опиума. И потом еще несколько часов, пока
сохранялись во рту тонкие вкусовые оттенки, он испытывал прилив бодрости
и хорошего настроения.
полумрак и наслаждался чашкой кофе, а если получалось, то и рюмкой вли-
того в черную жидкость коньяка. Выходящим отсюда его однажды застукал
Кружок, и он имел глупость рассказать про кофе и коньяк, после чего по
Богатяновке пошла гулять история об очередной выходке Чокнутого, и
Тонька, конечно же, узнала и закатила грандиозный скандал, но все это не
отбило порочной тяги к шикарной жизни.
летчик. Лапин скорректировал курс и через пару минут поднялся на две
ступеньки и нырнул в уютный зальчик с пятью небольшими столиками на
два-три человека и тремя кабинетами для компаний побольше. Это было спо-
койное местечко, вокруг не бычились крутые тачки - верный признак того,
что точка облюбована под штабквартиру одной из многочисленных крими-
нальных группировок, сюда заходили обычные, "с улицы", люди, ценящие по-
кой, хорошую кухню и тишину. И, разумеется, не испытывающие недостатка в
средствах.
келированную вешалку у искрящейся крошкой новомодной отделки стены, по-
хозяйски прошел к дальнему столику и сел вполоборота к зашторенному окну
и лицом к входу. На зеленой скатерти стоял стеклянный подсвечник с зеле-
ной же ароматизированной свечой, пока не горевшей. Кроме него, в зале
сидели две молодые пары за фруктами и шампанским, из-за тяжелой портьеры
кабинета доносились голоса еще нескольких человек.
ной кавказской внешности, в черных лаковых туфлях, черных отглаженных
брюках, белой рубашке и черной бабочке. Чиркнув по коробку, зашипела
спичка, а через пару секунд желтый огонек расцвел на зеленом столбике,
добавив в уютную атмосферу зала умиротворяющий аромат плавленого воска.
и не выгонял на улицу.
мысленным.
во. - Не станет простой бедняк на последние копейки заходить в ресторан
и пить кофе с коньяком! Раз человек это делает, он был совсем другим! А
потом его кинули, ограбили, разорили - как сейчас бывает... Вот он и
тоскует попрежней жизни и наскребает раз в две недели это несчастные
пятнадцать тысяч... Но мне казалось, вы все равно подниметесь!
поужинать.
сервированных устриц, бутылку "Шабли", уху из осетрины и радужную форель
горячего копчения. Немного подумав, добавил сто граммов водки и, конечно
же, чашечку кофе.
роваться.
- высказался он. - Мы все бросили, когда бежали, остались голые - босые,
нищие, да... А сейчас уже заработали кое-что... Даст Бог, свое дело отк-
роем... Потому за вас от души рады, да... - И не удержавшись, спросил: -
Хорошую работу нашли, да? Где, если не секрет?
Он улыбнулся Ашоту, и тот вернулся на свое место, пообещав сварить осо-
бый кофе и налить коньяк за счет заведения.
лял в рот, прихлебывал мелкими глотками "Шабли" и смаковал смесь вкусов
морепродуктов и терпковатого белого вина, твердо зная, что никакое дру-
гое, ни водка сюда не годятся. Затем приступил к горячей ароматной ухе,
в янтарной прозрачности которой томился толстый ломоть красной рыбы, на
самом деле не красный, а белый, с явно выраженной структурой волокон.
Здесь требовалась водка, и ничего, кроме водки, именно она расщепляла и
нейтрализовывала тяжелые молекулы рыбьего жира и очищала рецепторы сте-
нок желудка, повышая аппетит и тонус организма. Потом он ломал мельхио-
ровой вилкой действительно розовую форель и вновь пил вино, не боясь
"мешать", хотя Кружок, Кузьмич и другие богатяновские спецы всячески
предостерегали против этого.
как тогда, когда являлся единственным и основным блюдом, наверное, виной
тому стало обилие гурманских ощущений. Зато он способствовал переходу от
вкусовой созерцательности к аналитическим размышлениям - Лапин вытащил
из внутреннего кармана трудовую книжку, раскрыл ее, как неизвестный до-
кумент, хранящий ответы на многие непонятные вопросы.
щик" - были написаны перьевой ручкой, фиолетовыми чернилами и его
собственным юношеским неустоявшимся почерком. Когда они пришли на прак-
тику, в отделе кадров получили чистые бланки первого трудового документа
и самостоятельно их заполнили, освободив от наплыва работы толстых те-
ток-кадровичек. Дальнейшие записи выполнены округлым почерком писарейп-
рофессионалов.
ряда в цех N 8".
ся к главной проходной аллеям прилегающего к заводу сквера, потоки гус-
тели к семи часам, потом рассасывались, и наступало затишье, а с пятнад-
цати отработавшие заводчане устало двигались в обратном направлении, как
будто "триста первый" был гигантским спрутом, всасывающим утром безликую
рабочую силу и выплевывающим отработанный материал после финального гуд-
ка. Помнил восьмой цех с нравящимся ему дымком плавящейся канифоли, пом-
нил блестящие, но быстро мутнеющие капли пайки, помнил мешанину жгутов и
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Доценко Виктор
Афанасьев Роман
Прозоров Александр