перед глазами у него крутился, крутился, крутился на черном асфальте,
как на льду, автомобиль Дервиша и летел с дороги в белую пустоту
операционной...
он, память цепко держала все с ней связанное - разговоры, встречи,
города, выражение лица, дождь.
равно не было ничего привлекательного в езде по мокрой дороге - и
укрылись на веранде крохотного пансиончика. Хозяйка, как догадался
Полковник, почему-то приняла их за молодоженов и не докучала. Изредка
в небе погромыхивало, с веранды открывался прекрасный вид, мокрые
сосны выглядели свежо, и мутно-серая клочкастая туча, не в силах
подняться выше, обволокла вершину не такой уж высокой горы.
не только нас, но и всю страну. Мы которую сотню лет где-то
посередине. Нейтральные, никакие. Давно нет войны и разного рода
противостояний, а мы - нейтральны. По отношению к кому? К чему? Даже в
ООН мы соизволили вступить пятнадцать лет назад, когда оттягивать
далее было бы просто глупо. И все равно остались никакими. Утешаем
себя тем, что нашли-де идеальное решение - сидим себе на обочине,
отгородившись от шума планеты...
хотелось. А может быть, очень уж он привык отгонять и намертво
блокировать в подсознании мысли, над которыми не считал нужным
задумываться, - никто не виноват, что жизнь сложилась так, а не иначе.
поколения предков, видевших смысл жизни в том, чтобы отсидеться и не
встревать в какую бы то ни было драку - за что бы ни дрались. Ну,
разумеется, что-то делали и мы - невозможно совсем уж ничего не
делать, полностью отгородиться от планеты. И все же наш вклад в жизнь
Земли был крайне невелик, все мало-мальски значительное делалось без
нас. Мы... мы большей частью бессмысленны, как дождь над океаном.
Нельзя все время стоять посередине.
серебряный с чернью перстень. Совсем ему не хотелось думать, он был в
отпуске и намеревался не думать обо всем, что сложнее вопроса, сколько
будет дважды два.
Разведка, которую, чтобы не отстать от других, завел себе когда-то
мирок на обочине...
в старинном университете и после долгих бесед, временами переходивших
в споры, увел-таки за собой. Очено уж заманчивой показалась идея.
Генерал мечтал, отталкиваясь от специфики работы нейтральной
разведывательной службы, создать на базе разведки нечто среднее между
футурологическим центром и новой наукой, объединяющей десятка два
прежде разобщенных дисциплин - от эвристики до космологии. Схожие
попытки предпринимались в других местах и в другое время, но Генерал
размахом и фанатизмом превосходил всех своих предшественников. А
Полковник не был тогда полковником и был гораздо моложе. С годами он
смог понять, что Генералом в значительной мере двигало и желание
преподнести миру плод своих трудов именно как откровение, родившееся
не где-нибудь, а в том самом мирке на обочине, сторонившемся всяких
схваток. Но не было уже дороги назад, хотя и не оказалось у них таких
уж значительных достижений, и попытки удивить мир мудростью своих
открытий, похоже, провалились...
ушла: не к кому-то другому - просто ушла.
Четыре туза и джокер. Он готов разбиться в лепешку, но доказать, что
инопланетный агрессор уничтожен лишь благодаря их усилиям. Но, может
быть, ООН справилась бы лучше? И агрессор ли это?
проанализировать, бесцельно рыскали по дорогам, и пострадали только
те, кто неумышленно или нарочно оказывался поблизости...
недоступны) обязательно преследуют какую-то цель устанавливать
контакты, собирать научную информацию, искать какие-нибудь паршивые
полезные ископаемые, наконец, интересно проводить отпуск. Но разве все
наши поездки по Земле имеют цель? Разве нам никогда не случалось
бесцельно мчаться неизвестно куда, чтобы потом выйти из машины,
плюхнуться в траву на обочине и бессмысленно смотреть в небо.
Наверняка, дикарю, впервые в жизни увидевшему автостраду с оживленным
движением, непременно показалось бы, что все эти сверкающие машины
имеют ясную и конкретную цель - а ведь многие гонят просто так, от
скуки или от тоски, несутся вдаль только потому, что еще тоскливее
стоять на месте...
образы и слова тоска гнала его сквозь холодную черную пустоту, а
потом, когда на его пути оказалась планета, он так же бесцельно
носился по ее дорогам, и боль его, тоска его обладали такой силой, что
передавались встречавшимся на пути, и те, кто был похож на него,
становились его невольными жертвами? Может быть, это и есть разгадка?
Что нам известно о нервном шоке или душевной болезни непостижимого нам
инопланетного существа? Может быть, то, что он разделился на несколько
объектов - и есть следствие болезни, стресса?
стойко терпит укусы и улетает наконец, избавленная муравьями от всех
ютившихся на ней паразитов. Исцеленная. Может быть, мы вылечили его?
Ведь я же не пострадал, и Эвридика не пострадала, может быть,
наступает улучшение?
отключил его и с удивившим его самого спокойствием смотрел, как алая
линия на голубом экране становится широкой и четкой.
землю и отошел от машины метров на десять. Светало, скоро должно было
взойти солнце.
пошевелился. Великан с округлыми бочкообразными боками, короткими
толстыми ручищами, без шеи, с маленькой головой, ушедшей в покатые
плечи. Толем какой-то, подумал Полковник. Есть у него какая-то
изначальная форма, или нет?
говорить вслух не нужно, достаточно подумать.
как нельзя было и осознать это, понять, сопережить. Словно все
радиостанции мира вдруг обрушили свои передачи на крохотный
транзистор, не способный справиться с этой лавиной. И все же
угадываемая в океане чужих мыслей тоска, горе и боль сжали мозг
ледяными ладонями.
копировали поведение людей. Впрочем, их, больше нет".
Контакта не получится, питому что не нужны ему степенные беседы с
седовласыми академиками, контакт с чужими не нужен, потому что он и
своих-то покинул, быть может, навсегда. Взявшись судить его по законам
земной юриспруденции, мы угодим в жуткий лабиринт из сплошных тупиков.
Контакт без контакта..."
опять не понял) подействует только там".
обернулся рывком.
пулемета, а над ними белело лицо Эвридики.
Якубенко Николай
Прозоров Александр
Акунин Борис
Никитин Юрий
Березин Федор
Шилова Юлия