Чтение 12–й страницы книги ~Дорога скорби~

-- Каждый день.

-- Ты чуть ли не единственный меня понимаешь. Никто другой не может
понять, что слава не заменит риска.

-- Зависит от того, чем рискуешь.

Например, руками, подумал я. Можно рисковать руками.

-- Удачи, "горячая линия", -- сказал Эллис. Удача была нужна владель-
цам двухлеток. Мой телефон непрерывно звонил весь вечер и всю ночь, когда я
приехал домой после дерби, но все звонки были от людей, которые получали
удовольствие от своих страхов. Луна освещала тихие поля, на которых не было
ни одного чистокровного жеребца-двухлетки, ни пони, потерявших ногу.

Потом интерес схлынул и сошел на нет. Был двенадцатый день после дер-
би, последний вечер Королевских скачек в Эскоте, когда раздался сигнал тре-
воги.

ГЛАВА 4

В понедельник после дерби я занялся копанием в куче намеков и предпо-
ложений и, даже не поговорив с самой леди-нанимательницей (что вряд ли было
бы полезно), обнаружил достаточно, чтобы позвонить этому тренеру и дать ему
совет.

-- Она хочет избавиться от него, не рискуя навлечь на себя обвинения
в нечестности, -- сказал я. -- Он украл из ее дома какую-то мелочь, которая
прошла через несколько рук и вернулась в местный антикварный магазин. Она
не может признаться, что это ее вещи. Владелец антикварного магазина ску-
лит, что невиновен. Леди четко сказала, что не будет пытаться преследовать
судебным порядком своего слугу, если он уйдет сам. Ее рекомендация входит в
условия сделки. Слуга регулярно помещает местную букмекерскую контору и иг-
рает на скачках. Хотите нанять его?

-- Черта с два.

-- Я напишу рапорт и перешлю вам, -- сказал я ему. -- Занесите его в
раздел "Работа с персоналом". Можете получить за это налоговую скидку.

Он сухо рассмеялся.

-- Когда тебе понадобится рекомендация, я напишу ее под присягой.

-- Ну, это еще неизвестно, -- сказал я. -- Но заранее спасибо.

Я звонил из гаража станции техобслуживания по пути домой. Был уже
сумрачный вечер, но, когда я добрался до Пойнт-сквер, стало еще темнее. Ме-
ня ждали две переданные по факсу страницы, которые я прочитал, не присажи-
ваясь, и все мысли о стакане скотча растворились в недоверии и предчувствии
несчастья.

Факс был от Кевина Миллса. "Не знаю, зачем тебе нужны имена великих
мира сего, -- написал он, -- но поскольку я обещал, вот тебе список гостей,
которых "Топлайн фудс" пригласила на ленч в Эйнтри накануне Большого наци-
онального".

Как я и ожидал, в списке значилось имя гневного ланкаширского ферме-
ра. Но меня морально убило имя в начале списка.

Там значилось: "Почетный гость -- Эллис Квинт". Все сомнения, которые
я гнал от себя, нахлынули с новой силой. Я не мог поверить, что это Эллис
покалечил -- и тем заведомо убил -- пони и трех молодых скаковых лошадей.
Только не Эллис! Нет! Это невозможно.

Ведь должны были существовать десятки других людей, которые знали,
где найти всех четырех животных -- беззащитных, без охраны. Было глупо при-
давать значение невероятному совпадению. И все же я вытащил свою таблицу из
ящика и очень маленькими буквами, как будто хотел умалить смысл этого фак-
та, вписал в каждую клетку графы "Кто знал о доступности жертвы" немыслимые
слова -- "Эллис Квинт".

В графе "Мотивы" клетки оставались пустыми. Не было никакого видимого
рационального мотива. Зачем выкалывать глаза пони? Зачем выслеживать незна-
комого человека и писать письмо отравленными чернилами? Зачем мучить и уби-
вать детей, записывая на пленку их крики?

Я написал "самоудовлетворение", но этот мотив казался незначительным.
Сумасшествие? Психоз? Непреодолимая тяга к бесцельному, безжалостному раз-
рушению?

Это не походило на того Эллиса, которого я знал. На человека, с кото-
рым я состязался на скачках, с которым смеялся и с которым мы много лет бы-
ли близкими друзьями. Нельзя знать другого человека так хорошо и все же не
знать совсем. Или можно? Нет.

Неотступные мысли не давали мне уснуть всю ночь, и утром я отослал
Линде Фернс ее чек обратно.

"Я не продвинулся в расследовании, -- написал я. -- Весьма сожалею".

Через два дня тот же самый чек вернулся ко мне. "Дорогой Сид, -- пи-
сала в ответ Линда, -- оставьте эти деньги. Я знаю, что однажды вы поймаете
этих подонков. Я не знаю, что вы сказали Рэчел, но она повеселела, и после
вашего визита на прошлой неделе ей перестали сниться страшные сны. За одно
только это я должна заплатить вам вдвое больше. С любовью, Линда Фернс".

Я отложил чек в ящик, покончил с бумажной работой и пошел на свою
обычную тренировку по дзюдо. Дзюдо, которым я занимался, -- это тонкое ис-
кусство самозащиты, изменение равновесия за счет собственного движения на-
падающего, чтобы одолеть его. Дзюдо -- это ритм, рычаг, скорость и иногда
-- воздействие на болевые точки, но, насколько я знал, всегда штука тихая.
Крики и удары карате, хлопанье по матам ради выражения агрессии мне никогда
не нравились и были не нужны. Я не стремился к физическому превосходству и
не затевал драк. С покалеченной рукой, жокейским весом и ростом в пять фу-
тов семь дюймов мне нужно было только выживание.

Я проделывал привычные упражнения, думая о другом. В лучшем случае
мое знание дзюдо было моральной опорой. От многих опасностей нельзя спас-
тись умением бросить нападающего через плечо. Меня не оставляли мысли об
Эллисе. Я ошибся. Конечно же, я ошибся. Все знали его в лицо. Он не мог
рисковать, что увидят, как он крадется ночью к пастбищу, вооруженный чем-то
вроде мачете.

Но он устал от известности. Слава не заменит опасности, сказал он.
Ему было мало того, что он имел. И все-таки... он не мог.

Спустя неделю после дерби я поехал на четыре дня в Эскот, покрутился
там, повосхищался лошадьми и экстравагантными женскими шляпками. Я должен
был получить от этого наслаждение как обычно. Но вместо этого я чувствовал
себя так, как будто передо мной разворачивался бессмысленный фарс, танцы
над бездной.

Эллис бывал там каждый день и, конечно же, разыскал меня.

-- Как дела, "горячая линия"?

-- "Горячая линия" молчит.

-- Так, значит, ты здесь для того, чтобы напугать своего торговца ло-
шадиными ногами? -- с дружеской иронией спросил он.

-- Надеюсь на это.

-- А что, если он просто не сможет удержаться? -- спросил Эллис.

Я повернулся и посмотрел ему в глаза.

-- Я поймаю его.

Он улыбнулся и отвел взгляд.

-- Все знают, что ты ловко справляешься с такими делами, но готов
поспорить...

-- Не спорь, -- прервал его я. -- Не спорь, это не к добру.

Кто-то подхватил его под руку, требуя обратить внимание. Он хлопнул
меня по плечу и сказал с обычной приветливостью:

-- До встречи, Сид.

Его увлекли в сторону, а я не мог поверить, я не мог поверить, что он
сказал мне зачем, даже если не сказал как.

"Что, если он не сможет удержаться ?" Можно ли совершать бессмыслен-
ные жестокости помимо собственной воли? Нет...

Да, можно, и да, так часто бывает. Но только не Эллис. Нет, не Эллис.
Алиби, подумал я, отыскивая рациональный выход. Я выясню, где был Эллис в
те ночи, когда происходили нападения на лошадей. Я смогу подтвердить к сво-
ему удовольствию, что это не он, что у меня нет подозреваемых вообще, и я
никогда не отыщу этих подонков. И со спокойной душой запишу себе поражение.

В пять тридцать на следующее утро после Золотого кубка в Эскоте я
проснулся от телефонного звонка и услышал в трубке взволнованный высокий
женский голос, который сказал:

-- Я хочу поговорить с Сидом Холли.

-- Вы с ним говорите, -- сказал я, заставляя себя сесть и щурясь на
часы.

-- Что?

-- Вы говорите с Сидом Холли. -- Я сдержал зевоту. Черт побери, пол-
шестого!

-- Но я звонила в "Памп" и просила "горячую линию"!

Я терпеливо объяснил:

-- Они переадресовывают звонки прямо мне. Так что вы разговариваете с
Сидом Холли. Чем могу вам помочь?

-- Боже, -- растерянно выдавила она. -- У нас жеребец с отрезанной
ногой.

У меня перехватило дыхание.

-- Где вы?

-- Дома. Ох... то есть в Беркшире.

-- А точнее?