Чтение 12–й страницы книги ~Серебряный вариант~

взгляд, чисто риторический вопрос: почему бы не разрешить создание
политических ассоциаций, которые могли бы участвовать в выборах наряду с
уже действующими партиями? Такие ассоциации, не ограниченные ни
численностью, ни направлением, способны были бы объединить
евангелистско-католические круги, студенчество, кое-какие прослойки в
обеих сенатских партиях, которым уже становится тесно в официальных
партийных рамках. Подтекст здесь был ясен. Билль о политических
ассоциациях расколол бы не "джентльменов", а популистов. Церковные круги,
получив самостоятельность, блокировались бы в сенате с правыми.
Студенчество - разномастное политически - вообще не смогло бы образовать
единой организации, а выделение трудовиков "джентльменам" ничем не
угрожало бы из-за малочисленности левого крыла. Но самое интересное было
не в этом. Газета не упоминала о Мердоке и его "реставраторах", а ведь
билль о политических ассоциациях именно ему и открывал путь в сенат.

Другая наводящая на размышление статья была опубликована в мердоковской
"Брэнд энд баттер". Говорилось в ней тоже о выборах, только в ином
аспекте: о шантаже и подкупе избирателей, о покупке голосов оптом и в
розницу в городских пивных, салунах и барах. Упрекнуть автора можно было
бы лишь в чересчур развязной и крикливой манере. Но писал он правду,
подтверждая то, о чем рассказывал Мартин, только не называя имен. Газета
обещала назвать имена и представить документальные доказательства подкупа,
если потребуют обстоятельства. Она выражала надежду, что обе сенатские
партии учтут все это в предстоящей избирательной кампании и сумеют
обойтись без мошенничества.

Настораживало само обещание "назвать имена и представить документальные
доказательства". Какие цели преследовал такой выпад? Скомпрометировать
популистов и "джентльменов"? Зачем? Ведь у Мердока еще не было партии.
Только популистов? Это имело бы смысл, если бы он рассчитывал на победу
правых: судя по осторожному выступлению "джентльменской" газеты, у него
были связи и в их лагере. Но почему обещание скомпрометировать
адресовалось деятелям обеих партий? Может быть, это - угроза возможным
соперникам, чтобы побудить их к принятию билля о создании политических
ассоциаций? Или Мердок заранее знал о "джентльменской" статье, и билль
этот уже кем-то придуман, отредактирован, и кто-то предложит его на одном
из заседаний сената?..

Кое-что я узнал чуточку позже.

В комнату ко мне постучался лифт-бой и пригласил спуститься к телефону
у стойки портье.

- Говорит Мердок, - услышал я знакомый любезный голос. - У подъезда
гостиницы ждет фиакр. Через четверть часа вы будете в моей городской
"берлоге". Я угощу вас нежнейшим вудвилльским полусухим и отпущу с тем же
кучером. Потеряете час, не больше. Удружите, мсье Ано. Не огорчайте
отказом.

Я не отказал и поехал.

"Берлога" оказалась уютным каменным особняком в глубине розового
цветника, окруженного декоративной жимолостью. Мердок, в элегантном
домашнем халате, встретил меня на крыльце и провел в кабинет.

- Садитесь, Ано, - сказал он, поставив передо мной бокал вина. - Есть
дело.

- Догадываюсь.

- Едва ли. Сегодня вы вместе с письмом от сенатора получили чистый
гербовый лист с его подписью и печатью. Туда можно вписать что угодно.

- Вы отлично информированы, Мердок.

Я вспомнил тихого старичка-управляющего с вкрадчивыми манерами. Только
он один знал о нашем с Мартином отъезде и знал все: и по какой дороге мы
должны были ехать, и то, что мы поедем верхом. И только через него Стил
мог отправить свое письмо с бланком.

- Мы можем лишить вас этого источника информации, Мердок, - добавил я.

- Охотно им пожертвую, - отмахнулся Мердок. - Слишком стар и не всегда
расторопен. Но у меня есть свои люди и в отеле "Омон". Скрывать от вас это
я не собираюсь - лишний раз убедитесь в моих возможностях. И, как вы сами
понимаете, я распорядился после вашего отъезда заглянуть к вам в комнату и
достать для меня этот чистый лист. Он мне понадобится скорее, чем вам. Но
не пугайтесь - другие документы я приказал не трогать. Все останется на
месте.

- Чистого листа больше нет, - сказал я.

Это было правдой. Прочитав статью "Брэд энд баттер", я вписал в него от
имени Стила просьбу к директору избирательных кампаний партии популистов
допустить молодого научного работника Питера Селби к партийной
документации по прошлым выборам: Селби, мол, пишет книги о популистской
партии и нуждается в изучении ее архивов. Ни один из документов не будет
вынесен из канцелярии директора, молодой ученый все просмотрит у него на
глазах.

- Та-ак, - протянул Мердок. - Вы переиграли меня, Ано. Что-нибудь вроде
доверенности на ведение дел во время отъезда сенатора?

- Допустим, - ответил я уклончиво.

- Зря вы не взяли пять тысяч, Ано, - как бы мимоходом заметил он.

- Почему зря?

- Вы могли бы информировать меня о покупке голосов популистами.

Я вспомнил статьи, опубликованные в "Джентльмене" и "Брэд энд баттер",
и понял, куда он клонит: скомпрометировать популистов и получить
необходимые кресла в сенате - вот что нужно Мердоку.

- Не будем хитрить, Мердок. Не вами ли инспирирована статья в
"джентльменской" газете?

- Я не столь влиятелен, Ано, - усмехнулся он, - но соглашусь: статья
работает на меня. Да и вам будет легче убедить Стила в поддержке билля о
политических ассоциациях, чем о легализации моей партии. Пусть-ка
потягается с церковниками из своего лагеря!

Я встал.

- А ответ? - спросил Мердок.

- Убедить сенатора в поддержке билля попытаюсь. Учтите: не обещаю, а
попытаюсь. Но об агентурной информации забудьте. Я привык работать честно.

- Учтите и вы, Ано: я человек опасный, - сказал он.

- Я тоже, Мердок. И если повторите что-нибудь вроде обыска в моей
комнате, я приму свои меры.

- Предложение принимаю.

Мердок улыбнулся скорее сочувственно, чем враждебно.

Простившись с хозяином, я вернулся в отель в экипаже, который ждал у
подъезда.

В номере сразу же обнаружил следы обыска. Газеты были небрежно
отодвинуты в сторону, одна из них валялась на полу. Заполненный мной
гербовый лист с подписью Стила лежал поверх других бумаг, прочитанных и
брошенных за ненадобностью.

Я спустился к портье.

- Кто-то был в моей комнате и копался в моих бумагах.

- Это невозможно, мсье, - ледяным тоном ответил тот. - Ключ все время
находился у меня.

- Поэтому я и обвиняю вас и вынужден обратиться к полиции.

- Дежурный полицейский здесь, мсье. - Портье был по-прежнему холоден и
невозмутим.

Как и следовало ожидать, ничего из этой затеи не вышло. Портье сумел
доказать, что в течение часа, пока меня не было в отеле, он не покидал
своего места за стойкой. Да и я сам не очень-то рассчитывал на успех
следствия. Серебро Мердока действовало и в отеле, и в полиции.

Потом ко мне пришел Питер Селби, я передал ему рекомендательное письмо
сенатора и объяснил, что с ним делать.

- Запомните, Пит, - сказал я, - вы - молодой ученый. Работаете над
историей партии популистов с момента ее основания - после победы
Сопротивления в десятом году. Большая часть книги уже написана. Сейчас вы
подходите к истории избирательных кампаний партии, но изучать документы
будете не с начала, а с конца, с последней предвыборной кампании - пять
лет назад. Просматривайте все, что вам покажут, но отбирайте только то,
что говорит о мошенничестве, шантаже или подкупе избирателей.

Через день Селби принес мне первые сведения. Оказывается, с текущего
счета партии дважды снимались крупные суммы. И каждый раз - без
вразумительных объяснений. Только в одном случае в ведомости сделана
краткая пометка: "для использования в привокзальном районе". Подозрения
Мартина подтверждались.

Но что знал Стил? Об этом я и собирался спросить его во время ужина в
сенатском клубе...

Клуб старомоден, как и "Омон", только все здесь роскошнее и дороже.
Если в "Омоне" бронза и медь, то в клубе серебро, если в "Омоне" плюш - в
клубе ковры редкой ручной работы, если в "Омоне" свиная кожа на диванах и
креслах - в клубе шелк, сукно и цветной сафьян. Камины топят не дровами, а
углем.

В ресторанном зале почти храмовая, величавая тишина. Метрдотель,
похожий на памятник, вынужденный сойти с пьедестала, подводит меня к
столику Стила. Стил в табачного цвета сюртуке, сидит не один, с ним
элегантный господин лет сорока пяти, в начинающей входить в моду черной
тройке с высоким, почти до горла, жилетом.

- Знакомьтесь, Ано, - говорит Стил, - это мистер Уэнделл, мой партийный
и сенатский коллега, от него у меня нет секретов.

Мы вежливо раскланиваемся.

- Много слышал о вас, - говорит Уэнделл. - Сенатор считает, что лучшего
советника ему не найти.

- Готов дать первый совет по службе. - Я решительно вступаю в игру. -
Увольте вашего управляющего имением, сенатор Стил.

- Шуаля? - удивляется Стил. - За что?

- Слишком многое, что он видит и знает, становится сейчас же известно
Мердоку.