боя.
большой прозрачной головой, внутри которой, как зародыш в икринке,
виднелась другая, белая с голубыми глазами и странным зрачком - словно
кто-то уронил в голубую лужу черное семечко. В руке у Павлыша была
короткая блестящая трубка, из которой только что вырывался луч света,
убивший Белую смерть. Жало не знал убьет он его, как и Белую смерть, или
помилует. И Жало опустился на колени и бросил копье, чтобы показать, что
он безоружен.
схожее на первый взгляд с человеком, но в то же время никак не человек.
Его темная синеватая кожа была покрыта редкой бурой шерстью, более плотной
на голове и груди. Бедра были обмотаны повязкой, с которой свисала
связанная в кольцо веревка. Кривые короткие ноги заканчивались
расплющенными ступнями и длинные когти на руках казалось росли прямо из
ладони. Но более всего Павлыша удивили глаза. Желтые зрачки их были
разрезаны вертикальной черной полосой, словно у кошки. Черная полоска
сужалась и расширялась, чутко реагируя на малейшую перемену освещения.
оказалось самкой.
взглянув в сторону своего спасителя, быстрым движением подобрал копье и
затараторил, обнажая редкие клыки.
информации. Пусть послушает, наберется грамматики и лексики. Тогда можно
будет объясняться. А пока Павлыш сказал, стараясь, чтобы слова его звучали
убедительно:
клочковатой шерстью, поморгал кошачьими глазами и сказал небольшую речь,
указывая копьем на каменную стену, солнце и различные предметы вокруг.
Речи Павлыш не понял. Переводчик тихо жужжал на груди, но из его черной
коробочки не выходило ни единого членораздельного слова. Все-таки Павлыш
предположил, что общий смысл речи сводится к тому, что они рады бы
подчиниться, да долг не велит им отпускать беглецов на волю.
натворили чего-нибудь дома. Съели, к примеру, свою бабушку и теперь им
грозит общественное порицание. Разгонишь карательную экспедицию - поможешь
росту молодежной преступности на этой планете. Хотя возможны и другие
варианты.
своим чередом.
возражал и оратор повысил тон. Наконец, Жало (это было первое слово,
которое удалось понять "лингвисту") понурил голову, подхватил совсем
ослабевшую девушку и поплелся к стене. Уходя он обернулся и, если Павлыш
правильно истолковал его взгляд, попытался внушить ему: "Идем с нами! Мне
так страшно!"
двуногие. Вряд ли путь очень далек - обе партии, и преследователи и
беглецы, шли налегке. Кислород есть. Вернуться обратно никогда не поздно.
И, в крайнем случае, можно всегда прийти на помощь желтоглазому беглецу.
Разум здесь в младенчестве. И вряд ли жизнь особи ценится очень высоко.
что-то.
Павлыша на языке аборигенов и воин даже споткнулся от удивления. Больше он
не сказал ни слова, повернулся и бросился догонять остальных.
редкую пегую шерсть на затылке просвечивала синеватая кожа. На спине
шерсть светлела, дыбясь гребешком вдоль позвоночника. В шерсти возились
букашки.
правее расщелины. У скалы остановились. Один из воинов быстро вскарабкался
на дерево и оглядел с него долину.
сверху. Воины отвалили одну из глыб и за ней обнаружился черный лаз.
глупость. Кто может жить в черной пещере?
вопросов. Вполне возможно, что его безопасность в какой-то степени зависит
от его репутации, как духа. Покажись он воинам безвредным, они могут
проткнуть его копьем, дабы не вмешивался в чужие дела.
глядел на них и думал, что они не похожи на ночного гостя на корабле.
Коридор был тогда достаточно освещен и гость показался Павлышу более
похожим на человека. И потом, Павлыш вспомнил, как гость бежал по песку и
кустам. Бежал он не сгибая спины, да и руки его были куда тоньше и короче,
чем у аборигенов. Впрочем, здесь может оказаться несколько племен. Жили же
на земле одновременно кроманьонцы и неандертальцы.
вытащить нижний и остальные засыпали бы вход в нее снова. Снаружи и не
догадаешься о его существовании. Павлыш отдал должное их
сообразительности. Затем двое забрались внутрь, повозились, выбивая искры
из камней и засветили заготовленные факелы.
Павлыша, словно угадав, что у того появились сомнения, стоит ли соваться в
темноту:
защищать. И он ответил, по возможности, тверже:
глыбы обрушились, отрезав солнечный свет и звуки утренней долины. Остался
лишь мрак, отступающий шаг за шагом перед зыбким мерцанием факелов.
фонаря. Впереди покачивались оранжевые пятна факельных огней. Клочья дыма,
схожие по цвету со стенами, отрезали порой Павлыша от согнутой спины
воина, шедшего впереди. И тогда рождалось странное ощущение - будто бы
замурован в горе и следующий шаг приведет к стене. Павлыш даже протягивал
вперед руку, чтобы пальцы, проникая сквозь податливый дым, изгнали из
мозга ложный образ.
им заметным и понятным признакам и Павлыш, который некоторое время
старался запомнить путь, вскоре понял, что если ему придется возвращаться
одному, он все равно заблудится.
искрились сталагмиты и где-то, невидимый, шумел ручей. Павлыш решил
сфотографировать зал, дал вспышку и спутники его пали ниц. Может решили,
что разверзлось небо. Пришлось подождать, пока они придут в себя, подберут
упавшие факелы.
лингвист передавать не умел.
приходилось нащупывать следующую башмаком и держаться за стену.
дверь. Первый воин постучал в нее древком копья.
свет. Когда Павлыш вошел внутрь, воин, шедший последним, запер дверь на
щеколду. А тот, кто впустил их, отступил к стене и спросил:
освещено плошками с жиром, стоявшими вдоль стен. Он увидел Павлыша и
спросил, отступая к стене:
невидимым барьером.