Чтение 12–й страницы книги ~Город наверху~

- А с чего я тебе верить должен?

- Ты уже на Мокрицу насмотрелся. Он тебя живым не отпустит.

- А ты отпустишь?

- Не знаю еще.

- Так я здесь останусь.

- Ну и оставайся. Я пошел.

- А Мокрице скажу, что ты знак взял и ко мне ходил.

Крони не успел мигнуть, как Спел завернул ему руку за спину, так что
трубарю пришлось согнуться вдвое, и толкнул к двери.

- Ты думаешь, буду с тобой церемониться? В любой момент могут войти.
Мне будет плохо. Тебе - наверняка конец.

- Я сам пойду, - сказал Крони. - Ладно, отпусти.

- Нет, номер не выйдет. Ты мне не веришь - я тебе и подавно. Если кто
встретится - я тебя веду на допрос.

У двери валялся мертвый охранник. Он был задушен - лицо синее, голова
свернута набок.

- Это ты? - спросил Крони. Смерть была такой жуткой, что начинала
кружиться голова.

- Нет, - сказал Спел. - Это ты его задушил. Ты задушил и удрал. И
теперь, что бы ты ни говорил Мокрице, никто тебе не поверит. Не я же его
задушил. Зачем мне?

- А потом ты меня так же, как этого, да?

- Все может быть. А ну, шевелись!

Они оказались на большой улице. Навстречу шел уборщик. Уборщик
отвернулся, опустил голову, чтобы не увидеть лишнего. Спел затолкнул Крони
в узкий проход между двумя домами, довел до дверцы. За ней была лестница в
скале. Такая узкая, что двоим не разминуться. Она вертелась спирально.
Один оборот, второй...

Спел закрыл дверь на засов, отпустил Крони.

- Считай, что ты спасся, - сказал Спел. - Здесь тебя искать не должны.

- Я у тебя дома? - спросил Крони.

- Нет. Ко мне он может заглянуть.

- Может, - согласился Крони. - Он знает, что ты взял опознавательный
знак.

- Ты уверен?

- Да.

- Я - дурак, - сказал Спел. - Как увидел имя - не удержался.

Спел зажег свет. Комната была невелика, но такой Крони еще не
приходилось видеть. Он не подозревал, что так может быть. Стены комнаты
были обтянуты материей с узорами. Если ее разрезать на платья, то хватило
бы всему кварталу. Толстая материя с торчащим ворсом устилала пол.

- Присаживайся, - сказал Спел.

Крони не решался. Сиденья были тоже покрыты материей.

Спел ушел. Было очень тихо, портьера, за которой скрылся молодой
офицер, чуть покачивалась. Потом оттуда донеслись приглушенные голоса.

Если когда-нибудь выберусь и расскажу об этом, подумал Крони, никто не
поверит. А кому расскажешь? Наверно, только инженер в таких домах бывал.

Портьера отодвинулась, и в комнату вошла высокая девушка.

Девушка была красива, и не с кем было ее сравнить. Такой он раньше не
видел. Женщины внизу не бывают молодыми и красивыми. Грань, отделяющая
детство, голенастое, крикливое, вечно голодное, от старости, узловатых
рук, обтянутых дряблой кожей, пронзительных голосов, корявых, из(r)еденных
стиркой или работой пальцев, шрамов от жестоких побоев мужа, - эта грань
внизу незаметна.

Девчонки росли, потом неожиданно переезжали в соседнюю конуру, а если
повезет, в конуру уровнем выше, и становились старыми женщинами. Они были
всегда немыты, оборваны, потому что жили в темноте, а мыла человеку
положено один кусок в сорок дней.

Крони мельком видел дочерей и жен торговцев и мастеров. Но, может, не
повезло, может, не приглядывался. Не было среди них такой, кого Крони
захотел бы увидеть еще раз. Он знал, конечно, что пройдет еще год, может,
три, квартальный или мастер скажут: пора тебе взять женщину, трубарь. Но
трубарю не просто найти женщину, потому что трубарь беден и грязен.

На вошедшей девушке было длинное платье, ниже колен, - внизу платья
короткие - так меньше материи уйдет. У нее были длинные волосы - внизу все
коротко стриглись - длинных волос не промоешь и не выгонишь из них
насекомых. На руке у девушки был блестящий золотой браслет. И если он был
и в самом деле золотой, то столько золота зараз Крони видеть не
приходилось - внизу девчонки таскали маленькие медные украшения, которые
ловкачи делали из старых гильз или меди, украденной на руднике. Девушка
была в сандалиях белого цвета - женщины внизу ходили босиком, и ноги их
опухали от сырости и ревматизма. Башмаки были роскошью, и их давали лишь
мужчинам, которым надо много ходить. Конечно, у госпожи Ратни есть
сандалии, но она их надевает, лишь когда идет в гости, наверх, к новым
родственникам или к соседнему квартальному.

Крони выпрямился и стоял в оцепенении. Удивительно, но сначала он
увидел одежду, а лишь потом лицо. Это было лучезарное лицо,
необыкновенное, доброе и прекрасное. Крони знал, что, будь это Дева
Бездны, лицезреть которую - значит встретиться со смертью, он согласен на
смерть - только посмотреть еще раз.

Голос у девушки был глубокий и спокойный. Она, наверно, вообще не умела
визжать. И где ей визжать? У квартального бассейна? Девушка была печальна
и не сразу заметила трубаря, она смотрела сквозь него, глаза ее блестели,
полные слез.

- Я так и знала, - сказала она словно сама себе, - я так и знала, что
он умер. Это странно, что я живу и ты живешь...

- Гера, - громко сказал Спел, - это тот трубарь, который был с Леменем.

- Да? - Девушка словно проснулась. - Как тебе удалось?

- Я ему велел каяться и незаметно вколол снотворного. Получилось, будто
он упал в обморок при виде орудий пыток. Даже Мокрица поверил.

- Поверил? Мокрица никому не верит.

- Я все ловко сделал.

- И что он еще тебе рассказал? - Девушка не смотрела на трубаря.

- Сама спроси, Гера.

Гера уселась во второе кресло. Крони остался стоять.

- Расскажи о Йемене. О том, у кого ты взял знак.

И тогда Крони вспомнил.

- Вы - Гера Спел? - спросил он.

- Только сейчас догадался, темнота, - ухмыльнулся Спел.

Гера закашлялась, вынула из широкого рукава белый платок, приложила к
губам.

- Значит, он говорил тебе о моей сестре? - спросил Спел.

- Говорил.

- Если говорил, был еще жив, - сказал Спел. - Ты слышишь, сестра?

- Он потом умер, - сказал Крони. - Он умирал, и я принес ему воды. Он
мне рассказывал. Потом умер.

- Когда это было?

- Вчера. Конечно, вчера.

- Где?

Гера поднялась с кресла и подошла совсем близко к трубарю. От нее
приятно пахло. Наверно, мылом. И глаза у нее были синие, а на платке,
который она все еще держала у рта, - красные пятна.

- Глубоко, внизу.

- В заброшенных секторах?

- Рядом с Огненной Бездной. У города Предков.

- Ты там был? - удивился Спел. - Врешь.

- А ваш Мокрица мне поверил.

- Он был жив вчера? - спросила Гера, словно не могла поверить.

- Он умирал, - сказал трубарь. - Я напоил его водой.

- Что он тебе сказал?

- Он мне показал путь дальше.

- Куда?

- Дальше, к привидениям. Привидения помогли мне найти библиотеку.

- Он говорил обо мне? - спросила Гера.

- Говорил.

- Почему он умер? - спросил Спел. - Ты его убил?

- Я никого не убивал.

- Врет, - сказал Спел своей сестре. - Он только что убил стражника.

- Неправда, - сказал Крони. - Стражника убил Спел. Задушил. Я никого не
убивал.

- Он сомневается в правдивости слов благородного офицера стражи, -
сказал Спел, глядя в потолок. - Мне придется вернуть его в камеру пыток.

- Погоди, брат, - сказала Гера. - А почему он умер?

- Он был худой и больной. Вы не были в нижних ярусах. Там нельзя
прожить и одного дня.

- А ты знаешь, когда он ушел отсюда? - спросила Гера.

- Нет.

- Больше трех десятков дней назад.

- А чего же вы его не выручили?

- Директора решили, что он должен умереть, потому что нарушил Закон, -
сказал Спел, кривя маленький красивый рот.

- Он был инженером, - сказала Гера. - Его бы не тронули, если бы не
Мокрица. Мокрица боялся Леменя. Тебе этого не понять.

- Не понять, ваша милость? - удивился Крони. - А меня здесь считают
чуть ли не за главного заговорщика.

- Не хвались, трубарь, - сказал Спел. - Ты - скот.

- Мы - скоты, - разозлился Крони, - потому что нас держат взаперти. Мы
грязные, вонючие, вшивые, с нами разговаривать не хочется, мы не видели
книг, и, если бы нас пустить в вашу прекрасную комнату, госпожа, мы
сорвали бы со стен всю эту материю и разорвали ее на платья нашим