молчание.
объяснил ему Джим.
тебе верили? Чтобы нам верили, нам нужно начать жизнь заново и прожить ее
совсем не так. К тому же, мы чуть не на каждом концерте бунтуем против
чего-нибудь, а после - расходимся по домам...
мало на репетицию, вот и вышла халява...
те времена. Это лет десять-пятнадцать назад ходили на концерты, чтобы
набраться новых идей - запрещенных, "подпольных". Вот тогда нам верили. А
теперь все, что можно сказать - сказано. Люди ходят развлечься. И платят
за это. А ты знаешь ведь, какая жизнь сейчас. И мы от них же еще чего-то
требовать начали...
это мы - свиньи, а не они.
его Смур, - вопрос только, кто в этом виноват? Не мы ли, в числе прочих?
мы расположились в креслах и закурили.
твоей личной безопасности... Зря ты дядю Севу еще там не придушил.
лабораторию и найдут там Севостьянова. Не знаю уж, как он будет
выкручиваться, но, я уверен, выкрутится. И вскоре снова начнет охотиться
на меня. Не сам, скорее всего, а внедряясь в каких-нибудь обколовшихся
торчков. А может и управляя очередным трупом.
телефон. В четыре утра. Я выругался, подошел к столику и снял трубку:
будет жить", а потом ответил ему:
вас минут через сорок.
машины, развеял все наши затруднения. Вот что он нам рассказал. Связанного
дядю Севу еще в полдень обнаружил вахтер. Но даже не стал развязывать, а
сразу позвонил в милицию. Прибывшие на место происшествия сотрудники
патрульно-постовой службы были лично знакомы с двумя погибшими позапрошлой
ночью милиционерами (район-то тот же). И они были в курсе, что убиты их
коллеги музыкантом Романом Хмеликом (разве такое можно утаить?). Знали они
и то, что подобными делами занимается прокуратура. Потому-то, обнаружив
при беглом осмотре подозрительной лаборатории папочку с надписью "Роман
Хмелик" на обложке и с несколькими страничками испещренными цифрами (это
были параметры его нервной системы для настройки транслятора), они на
всякий случай брякнули дежурному прокуратуры. А тот позвонил Гридневу.
нежданно-негаданно попал кончик ниточки, потянув за который, можно
распутать весь клубок. Он примчался в лабораторию и, после короткого
разговора с ее заведующим (прибывшим туда в связи с ЧП) о предназначении и
возможностях биотранслятора, после разговоров с вахтером и самим
Севостьяновым, окончательно утвердился в мнении, что напал на след. Дальше
- дело техники. Уже через каких-то полтора часа в его кабинете сидел
перепуганный Тоша Пташкин и кололся вдоль и поперек.
находились под стражей, а Гриднев разыскивал меня. Разыскивал вот зачем.
Все связанное с этим делом в экстренном порядке объявлено государственной
тайной, и ему поручено взять с меня (а теперь и с остальных) подписку о
неразглашении оной.
обеспечена вышка, и Тоша тоже схлопотал немалый срок, мы, крови жаждущие,
на радостях ознакомились с содержанием предложенной нам бумаги и поставили
свои автографы.
вечером - напились как сапожники: за упокой души Романа и за здоровье
товарища следователя.
невразумительном состоянии, на пороге - Томка-пацанка.
пошла.
что-то надо было?
Знаешь, кем я буду после школы?
поступаешь...
лампочки.
снаряд выпустила. И, хлопнув дверью, застучала по лесенке.
жуткая, по-моему, история. Был я на Настиных похоронах, а вот тело Рома,
сброшенное людьми Севостьянова в Москву-реку, найти так и не удалось.
"Дребезги" свое существование, естественно, прекратили, а ребята
расползлись по разным командам и почти напрочь исчезли из моего поля
зрения. Прошло уже несколько лет с тех пор. Ни о Тоше Пташкине, ни о дяде
Севе я больше никогда и ничего не слышал, хотя Гриднев и сказал в ту нашу
последнюю встречу, что меня вызовут свидетелем по делу. Но я был только
рад, что никуда меня не дергают.
к его родным, и там только впервые услышал о глупой и бессмысленной смерти
Кости Кленова. Я попытался найти Эдика, но не сумел: он давным-давно
поменялся с кем-то квартирами, и никто из наших общих знакомых его уже сто
лет не видел. Через горсправку я его тоже не вычислил. Где он? Жив ли?
целенаправленно уничтожают. Лично я после всего этого стал таскать во
внутреннем кармане плаща "трофейный" севостьяновский пистолет.
образом освободиться и процветает? Мафия? Органы безопасности? Да, но
почему тогда я - настоящий участник событий - до сих пор жив? Может быть
потому, что ныне я - скромный заведующий отделом культуры небольшой
подмосковной газетки; существование мое размеренно и просто (работа -
семья, и снова - работа) и вычислить меня сложнее, чем их - музыкантов,
вся жизнь которых - сплошной бардак и непредвиденные обстоятельства?
Евгений Валерианович у них давно уже не работает. И в поисках его ничем
мне помочь не смогли.
Но что я могу сделать? Пока я придумал только одно - последовательно
изложить эту историю и попытаться опубликовать ее. Хотя бы под видом
фантастической повести.
уже не поверили - когда рок-н-ролл, впервые по-настоящему понадобившийся
нам, оказался мертвым. А может быть, это он и тянет за собой в могилу
своих самых доблестных рыцарей и самых истовых жрецов?..