потом поедем купаться на наше излюбленное место. Пусть твой эфеб едет за
мной до поворота, а там ждите!
самой, куда два года назад выплыл Птолемей.
ударами волн, как бронзовый лист в полу храма. С визгом и скрежетом
катилась галька с уходившего под воду каменного откоса. Благодатный ветер
нежно касался усталых от зноя тел. Гесиона сидела у самой воды. Обхватив
колени и положив на них подбородок, она напевала что-то неслышное в шуме
волн.
Таис, - он не простит нам.
Скорее всего он пришлет десяток своих учеников разгромить твой дом.
двух-трех вооруженных сторожей - это будет проще, только подобрать людей
похрабрее, - задумчиво сказала Таис. - Они мне надоели, мои афинские
друзья.
- твердо молвила Эгесихора, - ведь я уже решила плыть со спартанцами в
Египет. Об этом я и хотела сказать тебе на прогулке.
поняв нелепость своего упрека, рассмеялась. И через мгновение снова
озабоченно нахмурилась.
мной.
как и богини, которой он служит.
Эврипонтиду.
короток, хотя буду вместе с тобой до его конца.
трепещущие под ветром былинки. Эгесихора следила за ней, и странная печаль
углубила уголки полного, чувственного рта спартанки.
возьмет нас со всем имуществом.
песок с живота, бедер и локтей.
Гесиона подбежала к Таис с куском ткани, служившим для стирания соли,
обтерла ее. Почти не разговаривая, подруги доехали до Дома Таис.
Эгесихора, скрыв лицо под покрывалом, в сопровождении сильного конюха
пошла домой уже в сумерках.
Ликейской рощи. Афиняне, большие любители судачить и сплетничать,
изощрялись в описании случившегося. Число "покалеченных" неуклонно
возрастало, к полудню достигнув пятнадцати. Имя Таис повторялось то с
восхищением, то с негодованием, в зависимости от возраста и пола
говоривших. Но все почтенные женщины сходились на том, что надобно
проучить "та метротен Кресса", критянку по матери, в своей наглости не
постеснявшуюся нарушить покой обители великого мудреца. Гинекономы уже
послали своего представителя к Таис, чтобы вызвать ее в суд для дачи
показаний. И хотя сама Таис не обвинялась в серьезном преступлении и,
кроме денежной пени, ей ничего не грозило даже при несправедливом обороте
дела, ее подруга могла понести суровое наказание. Свидетели видели
женщину, несущуюся на колеснице, а весь город знал, что тетриппой -
четверкой лошадей, могла управлять только гетера Эгесихора. Ее покровители
задержали дело, но вскоре выяснилось, что один из сыновей влиятельного и
знатного Аристодема изувечен копытами и колесами. Еще три ученика
Стагирита требовали удовлетворения за поломанные ребра, руку и ногу.
посвященные умершим и подземным богам) к Таис ночью внезапно явилась
Эгесихора в сопровождении своих рабов и целого отряда молодых людей,
нагруженных узлами с наиболее ценным имуществом.
Что же, прорицатель оказался не прав и воля богов разлучает нас?!
радости о ее волосы.
оставлю его верному Акесию. И садовник с женой тоже останутся. Других
Клонарию, Гесиону и конюха - я возьму с собой. Нужно дня три...
тобой.
которые охотно и не привлекая ничьего внимания перевезут меня. Поспеши, мы
все решили.
моей печени.
своего импровизированного отряда.
над черными остриями кипарисов, сияли любимые созвездия, столько раз
выслушивавшие ее немые мольбы к Афродите Урании. Гетера почувствовала
небывалую тоску, будто она прощалась навсегда с великим городом,
средоточием могущественной красоты, сотворенной десятками поколений
эллинских художников.
соседству. Вооруженный кинжалом и медной дубинкой, он не раз сопровождал
гетеру, любившую иногда побродить ночью. Таис хорошо платила, и Талмид
неслышно крался позади, не мешая девушке чувствовать себя наедине с ночью,
звездами, статуями богов и героев.
камней, воздвигнутой далекими предками у основания Акрополиса. Может быть,
то был могущественный народ, чья Кровь текла в жилах полукритянки? Эти
камни всегда привлекали Таис. И сейчас она коснулась рукой глыбы,
прижалась всем телом к камню, ощущая сквозь тонкий хитон его неиссякаемую
теплоту и твердость.
черной ткани. Только в прозрачном и светоносном воздухе Эллады можно было
испытать такое ощущение. Ночь одевала все вокруг, как тончайшее покрывало
на статуе нагой Анахиты в Коринфе, - скрывая и одновременно открывая
неведомые глубины тайных чувств.
Пникса блеснул далекий огонек - лампада над Баратроном - страшной
расселиной, напоминавшей афинянам про гнев Земледержца Посейдона. Туда
низвергали жертвы грозным подземным богам и Эриниям. Таис еще не думалось
об Аиде, и она не совершила ничего, чтобы опасаться богинь мести. Правда,
боги завистливы! Яркая красота, веселье, успех и поклонение - все, чем
была избалована Таис с пятнадцати лет, могут навлечь их гнев, и тогда
последуют несчастья. Мудрые люди даже нарочно хотят, чтобы удачи
перемежались с неудачами, счастье - с несчастьями, считая, что этим они
предохраняют себя от более сокрушительных ударов судьбы. Таис это казалось
нелепым. Разве можно купить себе счастье, склоняясь перед богами и моля о
ниспослании несчастья? Коварные женщины-богини сумеют нанести удар
настолько болезненный, что после него любое счастье покажется горьким.
Нет, лучше, подобно Нике, подниматься на вершину утеса и, если уж падать с
него, то навсегда...
завтра надо испечь магис - жертвенный пирог Гекате - богине перекрестков,
далеко разящей и не пропускающей запоздалых путников. И еще жертву Афине
Калевтии - богине дорог. А там не забыть Афродиту Эвплою - богиню
благоприятного плавания. Об этом позаботится Эгесихора.
храма Нике Аптерос, на ступенях которого она посидела, глядя на крохотные
огоньки, кое-где, как разбросанные ветром светлячки, мерцавшие на улицах
милого города; на маяк в Пирее и два низких фонаря Мунихии. Наверное,
корабль с Эгесихорой уже вышел в Саронский залив, держит путь на юг, в
недалекую Эгину.
Ночи - Никтоона, сразу два "ночных ворона" (ушастые совы) пролетели с
правой стороны - двойное счастливое предзнаменование. Хотя и вокруг Афин,
и в самом городе водилось множество этих священных птиц богини Афины,
Маккэфри Энн
Жюль Верн
Контровский Владимир
Белов Вольф
Белогорский Евгений
Шилова Юлия