не посещенную ни одним геологом. Только Потанин и спутники Козлова
пересекли котловину по старой караванной тропе, но не оставили никаких
примечательных описаний этой местности.
русла. Она внезапно возникала где-то под скалой у правого склона,
пробегала наискось, отмечая свой путь свежей зеленью низкой травки,
около ста метров и исчезала в рыжей глинистой почве с выцветами соли,
за которой вниз, в котловину, насколько хватал глаз, тянулся тот же
бесплодный и мертвый серый песок.
радиаторы. Теперь до хорошей воды могло быть очень далеко или же
колодцы могли оказаться недоступными для машин - поэтому нельзя было
пренебрегать ни одним лишним литром запаса. Форсируя моторы, мы
поднялись на крутой склон долины и выбрались на бэль северного склона
хребта Хана-Хере, образовавшего южный борт котловины Нэмэгэту. Грозный
рев машин, впервые проникших в котловину, пронесся по безжизненным
кочковатым пескам, рытвинам и увенчанным шапками темно-зеленых колючек
буграм далеко, к центру впадины, занятому барханами движущихся песков
и зарослями векового саксаула. Второй массив, еще более высокий,
зубчатый и угрюмый, показался левее, то есть западнее Гильбэнту. Это
был Нэмэгэту, у подножия которого где-то находилось большое кладбище
"костей дракона".
виднелись сквозь туманную дымку в размывах и обрывах у подошвы
Гильбэнту и Нэмэгэту. Еще далеко было до полудня, но котловина
встретила нас тяжелым зноем. Не верилось, что вчера в лобовые стекла
наших машин бил снег. Однако в тени за машиной в моменты остановок
чувствовался холод, не позволявший снимать ватник. В чистом осеннем
воздухе котловина просматривалась на большое расстояние. Бэль, по
которому мы ехали, полого спускался к центру котловины. Там
неправильными пятнами желтели бугристые пески с порослью древних
саксаулов, на расстоянии казавшихся едва различимой темной щетинкой.
ровное плато Алтан-улы ("Золотая гора"), западной оконечности хребта.
Широкое понижение отделяло от Алтан-улы невысокий гребень, а из-за
него кулисообразно выдвигалась, простираясь к востоку до середины
длины всей котловины и господствуя над ней, грубо зазубренная, крутая,
но более ровная, по очертаниям похожая на опрокинутую лодку Гильбэнту.
Там, где сходились борта котловины, далеко на востоке высокой
пильчатой дугой высился массив Сэвэрэй и светло-голубой полоской чуть
виднелся Цзолэн.
котловиной на высоких бэлях, сплошь покрытых черным щебнем и
задернутых дымкой струящегося воздуха от сильного солнечного нагрева.
северной гряды хребта Тосту-нуру ("Маслянистый"), не спускаясь к
желтым полям песков на дне котловины.
Местами уступая им, мы поворачивали вниз, в котловину, и выезжали на
длинные гряды, тянувшиеся почти по дну котловины. Эти высокие гряды
были покрыты красным мелким щебнем и галькой и хорошо держали машины,
позволяя ускорять ход.
Хугшо ("Памятник") - огромной пирамидой выдвинувшейся в котловину.
Между геологами - Громовым и мною - разгорелся спор, вулкан ли это. Я
отрицал утверждение Громова, ссылаясь на усложненный второстепенными
отрогами нехарактерный для вулкана цоколь горы. Два года спустя
выяснилось, что я был не прав - с высот Нэмэгэту мы усмотрели в трубу
теодолита явственный кратер на западном склоне Хугшо. Скалистые
длинные гряды черных пород тянулись параллельно друг другу вдоль
южного края котловины, похожие на исполинские ребра самой
матери-Земли. Это были все те же песчаники, конгломераты и углистые
сланцы с базальтами и порфиритами, покрытые сплошным пустынным
загаром.
около машин, а медленно бродили вокруг, разминаясь. Холодный ветер
мешал нашему отдыху. Орлов первый обратил внимание на блестящие мелкие
камешки, изредка попадавшиеся среди черного щебня и очень ярко
светившиеся на темной почве. Это были мелкие халцедоны, отполированные
песком и ветром и похожие на кусочки льда, крупные слезы или жемчужины
- в зависимости от поэтических вкусов собирателя. Все устремились
искать красивые камешки. Это занятие увлекало, как сбор грибов, и
сделалось нашим главным развлечением во время странствования по
Монголии.
находка профессором Громовым первобытного кремневого орудия -
маленького скребка из стекловатого, прозрачного халцедона, такого же,
как и те, что мы собирали между щебнем.
подошве скал на южном краю котловины. Огромная сквозная долина
прорезала хребет, раздвинув горные гряды и разделив их плоским
промежутком изрытой и рыхлой поверхности бэля. Мы в(r)ехали в небольшое
сухое русло, обрамленное низкими серыми скалами. Проводник остановил
машины, а сам отправился пешком вверх по руслу, и мы вслед за ним.
Запах мочи и навоза возвестил о том, что поблизости стоянка скота и
юрта, под(r)езжать к которой на машинах проводник не стал, чтобы не
распугать скотину. Из юрты выскочили две женщины и девочка,
сообщившие, что хозяин будет к вечеру.
для исследования на этом унылом бэле не было. Мы с Громовым
отправились к горам, осмотрели геологическое строение первой цепи и,
не найдя ничего интересного, засветло вернулись в лагерь.
давно, мы говорили, что каждой машине надо присвоить название - это
будет гораздо удобнее в экспедиционном обиходе. Сейчас настал для
этого удобный момент. Тайком от шоферов Эглон и Данзан подобрались к
машинам и написали на потемневших от монгольского солнца бортах
крупными буквами по-русски и по-старомонгольски имена машин. Полуторка
осторожного Пронина была названа "Дзереном" - сам водитель был чем-то
похож на этого изящного, быстрого и пугливого зверя. Полуторка
Андреева, в соответствии с не всегда разумной бесшабашностью и
быстротой водителя, украсилась надписью "Смерч". И, конечно, могучая
трехтонка получила имя "Дракон".
Стемнело, мы расставили койки, приготовили все к завтрашнему утру, а
тут появился и хозяин юрты Ансалмоо, - пожилой, остроглазый и худой, с
резким носом гобийца и жидкой бородкой. Подбросили саксаула в костер и
при его свете быстро закончили переговоры. Ансалмоо брался подвести
наши машины вплотную к месту, где находились "кости дракона". Это было
очень важно для нас, так как, хотя мы отчетливо видели всю полосу
распространения мезозойских красноцветов вдоль Нэмэгэту и отметили
зоны наиболее сильных размывов, где легче всего обнаружить кости и
изучить отложения, поиски доступного машинам пути через пески и пухлые
глины, через промоины и саксауловые заросли дна котловины могли бы
отнять много времени и, главное, повести к огромному расходу бензина.
палаток. Где-то вдали, в котловине, глухо и грозно шумел ветер, но в
глубокой промоине сухого русла было затишье. Мохнатые козы затопали
около коек; слабый красный свет угасавшего костра выделял из темноты
высокий борт машины, громоздившийся надо мной; небрежно свисавшие
связки тента едва колыхались от неощутимого ветра. Сон не шел ко мне
сразу - завтра должно выясниться многое, в том числе и самый успех
экспедиции. Правилен ли был расчет, приведший нас сюда, в
неисследованную область Центральной Гоби?
нас завтра...
мезозоя, - отозвался я, - в этом мы уже убедились. Значит, верно уже
хотя бы то, что здесь все структурные единицы крупнее...
вопросительно, не то утвердительно сказал Громов.
недовольный голос Орлова.
откуда-то из-за другой машины.
завтрашним днем, и мы затихли, а затем как-то незаметно заснули.
воздух встретили нас, едва мы выбрались из сухого русла на склон бэля.
кочках, машины направились поперек впадины. Передовым, как обычно,
пошел "Смерч" с новым проводником. С нашей задней машины было видно,
как "Смерч" вертелся и вилял в поисках более легкого пути. Дымок пыли
за ним сразу же срывался ветром и уносился вдаль, растворяясь в
воздухе. Воздух сердито гудел в ветровых щитках.
плотнее застегнуть ватник, и повернулся ко мне:
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Беляев Александр
Майер Стефани