диктовали свое последнее сообщение. На этот раз я не стал им мешать.
Интересно, а касалось ли оно самих Печальных Братьев? Впрочем, что
они могли сделать? Не больше других. Например, завалить две-три
комнаты продуктами, которых хватит пусть даже на год. А дальше? И
нигде, ни в одной квартире не видел я таких залежей, хотя за эти дни
их вполне можно было создать. Зачем? Чтобы продлить агонию? Так не
лучше ли сразу?..
Проходя мимо зала к выходу из мэрии, я обнаружил, что дверь в зал
распахнута настежь, хотя я ее закрывал. Я заглянул туда и увидел, что
из кабинета мэра тянется завеса сизого дыма.
Мэр занимался ежедневным делом: сидел за столом, курил и читал
газету. Пепел со стола он стряхнуть не удосужился. На мгновение
оторвав глаза от газеты, он взглянул на меня и вновь погрузился в
свое занятие.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Все гуляешь, приятель? - ответил он рассеянно. - Чего же вчера не
зашел?
- Не сумел. Но я только что говорил с Печальными Братьями. По
телефону, в типографии. Сегодня с ними встречусь.
Мэр с иронией посмотрел на меня, поднялся, взял со стеллажа какие-то
бумаги, бросил на стол и принялся перебирать. Видно было, что делает
он это абсолютно бесцельно, лишь бы убить время.
- Давай, действуй, - сказал мэр. - Встречайся, говори. Чем не
занятие?
Я понял его. Он уже смирился. Он уже был готов к финальной сцене и
теперь пальцем о палец не ударит, чтобы постараться что-то изменить.
- А эвакуацию организовать вы не думаете? - спросил я его.
Мэр пожал плечами:
- А зачем? Если надо - они и там достанут.
Убеждать его в чем-либо было бесполезно. Да и некогда мне было его
убеждать.
- Я пошел.
- Будь здоров, приятель. Привет Печальным Братьям.
Мэр потянулся к стеллажам за очередными бумагами, дым от зажатой
во рту сигареты лез ему в глаза и он недовольно морщился.
Я закрыл тяжелую дверь с завитушками и вышел из мэрии. Я хорошо
понимал, что мои шансы составляют величину, бесконечно близкую к
нулю. У "Подвальчика веселых сновидений" меня, конечно, встретят.
Сначала долго будут рассматривать из какого-нибудь окна, пока не
убедятся, что я действительно один. Один я им ничего сделать не
смогу. Если замысел Печальных Братьев серьезен - я им не помешаю.
Если же они задумали грандиозную, хоть и не очень веселую шутку, то
задержат меня до тех пор, пока вдоволь ею не насладятся. Чтобы я не
старался убедить людей в том, что это не более, чем шутка.
Впрочем, Печальные Братья, конечно, знали не хуже меня, что никого и
ни в чем мне убедить не удастся. Ну вот, в порядке эксперимента...
У подъезда стоял пожилой мужчина в строгом черном костюме. Он держал
за волосы большую куклу с голубыми глазами. Пока я подходил, мужчина
медленно оторвал у нее ногу в белой туфельке, повертел перед собой,
словно не зная, что с ней дальше делать - и бросил на тротуар. И
принялся за вторую.
Я поздоровался, но ответа не получил. Послышался негромкий хруст - и
вторая нога последовала за первой.
- Я знаю, как найти Печальных Братьев, - сказал я, наблюдая, как он
выкручивает у куклы руку.
Ответа опять не последовало. Мужчина с печальным лицом молча и
сосредоточенно продолжал свое занятие.
- Я знаю, где их искать, - повторил я на всякий случай, уже понимая
всю бесполезность разговора. Впрочем, я понимал это еще до его
начала. - Можно им помешать.
- Туда нам и дорога, - недружелюбно ответил истязатель кукол.
Он подержал сломанную игрушку еще немного, отшвырнул, серьезно
посмотрел на меня печальными глазами и скрылся в подъезде.
Вот и все. Глас народа, как говорится...
И все-таки я должен был использовать последний шанс.
На улицах было на удивление много людей. Они поодиночке стояли у
подъездов, сидели на тротуарах, бесцельно бродили вдоль домов. Они
ждали.
Мне вспомнился старый рассказ: однажды всем приснилось, что через
день они умрут. Думаете, кто-то пытался сопротивляться? Нет, вечером
все просто легли спать. Здесь получалось нечто похожее.
Унылое серое небо цеплялось брюхом за крыши домов, тишину
нарушало лишь шарканье подошв по тротуару. Люди ждали.
- Послушай, друг! - произнесли рядом и я очнулся от невеселых
размышлений.
Снизу вверх смотрел на меня задумчивыми глазами карлик. Карлик очень
смахивал на гофмановского Циннобера. Голова его торчала прямо из
плеч, короткое туловище походило на бочонок и неуверенно держалось на
сравнительно длинных и тонких ножках. Его костюм состоял из короткой
жилетки, из-под которой высовывалась грязная майка, и брюк,
кончавшихся где-то на полпути между коленями и босыми ступнями.
Тонкие губы карлика растянулись в грустной извиняющейся улыбке.
- Сегодня ночью ко мне пришли сожженные руки, - доверчиво сообщил
Циннобер и часто заморгал. - Я лежал, не мог заснуть, а они открыли
дверь - и ко мне. - Карлик замолчал и вздохнул. Откровения его были
вполне в стиле Гофмана. - Ползли, ползли, уцепились за одеяло и прямо
на грудь. Вот сюда. - Карлик ткнул пальцем в грязную майку. -
Пошевелились, прижались ладошка к ладошке и затихли. Так всю ночь мы
и пролежали.
Циннобер снова вздохнул и грустно и выжидающе посмотрел на
меня. Надо было что-то ответить.
- А потом они ушли?
Карлик заморгал еще чаще и окинул меня взглядом, полным удивления.
- К-как ушли?.. - пробормотал он, запинаясь, и с сожалением
покачал непомерно большой головой, покрытой редкими кустиками
седых волос. - Ты разве не видишь, друг? Вот же они, под плащом.
Он распахнул жилетку и еще раз продемонстрировал ветхую майку.
Глаза наши встретились и я прочитал в его взгляде тихое сострадание.
Он сочувствовал моей слепоте.
- Голубая Танцовщица умерла, а я так ее любил, - кротко признался
карлик, подтягивая короткие брюки. - Я бы отрезал ее руки и тоже
положил на грудь... Но ее спрятали, и никто не хочет сказать, где...
Ты не знаешь, друг? - В голосе Циннобера звучали мольба и надежда.
Я развел руками. Мне было очень плохо. Я ничем не мог ему
помочь. Никому не мог помочь.
- Жаль, - Циннобер вздохнул, ссутулился и, отойдя от меня, сел на
край тротуара. Время от времени он осторожно проводил рукой по груди,
словно опасаясь, что его воображаемая жуткая ноша может исчезнуть.
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Мичурин Артем
Конан-Дойль Артур
Бажанов Олег
Белогорский Евгений