дрожь и прогонял усталость. И они сидели так, полуобнявшись, полные
странного покоя, в тесном безвременье... а потом Олив повернула голову, и
голова Глеба повернулась навстречу ей, и губы их соприкоснулись сами, и
сердце Глеба понеслось куда-то, а руки напряглись, и поцелуй все длился,
длился, и не хватило дыхания... а потом Олив отстранилась, и ее холодные
пальцы легли на его губы, и она покачала невидимо головой: все... нет,
иначе: потом.
шаги, и железо по железу, тихо так: бммм... и неясный смех, нервный,
застоявшийся смех, и неявная речь, и что-то еще - сквозь шум дождя. Да,
надо выходить...
тем, что нахожусь сию минуту среди вас. Потому что я должен быть здесь по
обязанности, а вы пришли сюда по зову чести. То, что нам предстоит
сделать, никогда не войдет в учебник по военному делу, но, может быть,
зачтется нам на Страшном Суде. Только что вернулась разведка. Теперь нам
отчасти ясна обстановка в городе. Задачу ставлю следующую: сейчас мы по
возможности скрытно приближаемся к верхнему мосту, захватываем его - и
удерживаем до подхода регулярных частей. Идем тремя отрядами: первым
командую я, вторым - лейтенант Дабби, третьим - лейтенант Виндам. Дабби,
берите двадцать пять человеке левого фланга. Виндам, ваши следующие
двадцать. Командиры отрядов, даю пять минут на знакомство с бойцами и
разъяснение задачи...
подросток. Высокий голос срывался - как и у майора.
полукругом. - Я такой же лейтенант, как вы - солдаты, но ничего не
поделаешь, так распорядился жребий. Поэтому вы обязаны меня слушать и мне
подчиняться, а я имею право требовать от вас всего, кроме подлости. Потом,
когда все кончится, я готов дать ответ любому и в любой форме... А сейчас:
назовитесь все. Справа, пожалуйста... - и потом, когда все назвались: -
Задачу нам поставили такую: выйти к усадьбе Роулса, затем от нее начать
спуск к мосту, приблизиться на дистанцию прицельного выстрела, дождаться
сигнала - и открыть огонь по противнику. Участия в атаке от нас не
требуется, по крайней мере по предварительному плану. Как там все
получится на самом деле - Бог весть. Итак, кто знает дорогу?
Кто-то медленно прошел за дверью. Окна серели. Опять застонал,
заворочался, скрипя пружинами старого кресла, Сайрус. В углу, в темноте,
вздохнули. Это была Констанс - Светлана узнала ее по вздоху. Не отдавая
себе отчета, она вскочила с кушетки и сделала несколько бессмысленных
шагов. Констанс смотрела на нее в упор, и Светлана смешалась, но ноги сами
поднесли ее к стулу... сестры, поняла она, сестры, - подогнулись, и
Светлана уткнулась лицом в чужие, острые, твердые колени и обхватила их
руками, и зарыдала - беззвучно, затыкая себе рот, чтобы не проснулся
Сайрус и не услышал, сотрясаясь всем телом, и вдруг руки Констанс, мертво
лежавшие на коленях, вздрогнули, и одна из них нерешительно приподнялась и
легла на голову Светланы, и робко погладила волосы...
набивался в глаза, носы и рты. Ворота стояли распахнутые, валялись на
дороге растоптанные и разбитые чемоданы, сундуки и кофты. Дабби повел
отряд вдоль забора, по тропе, протоптанной сторожами, и на этой тропе им
встретились два пьяных до невменяемости матроса, которых Дабби, не
задумываясь, пристрелил. Больше не было видно никого, и звуков близких не
было слышно. Лишь на углу, где забор круто поворачивал влево и дальше шел
над обрывом, Олив остановилась - Глеб наткнулся на нее - и показала рукой
в темноту.
тропы стояла купа деревьев, окруженных высокими кустами, и вот мелькнувшее
на миг сквозь сплетение ветвей светлое пятно зацепилось за уголок ее
глаза, привлекло внимание, заставило обернуться и всмотреться в темноту...
деревьям, и следом бежал еще кто-то, и кто-то шумно упал, запнувшись за
невидимый пенек или корень, и сам Глебе трудом удержал равновесие,
продираясь сквозь куманику... и все-таки он был первым у цели, и рядом -
Олив...
потом Глеб выхватывает из-за пояса "сэберт", приставляет ствол к веревке и
стреляет, и то, что висит на веревке, рушится на Олив, которая падает,
принимая на себя всю тяжесть...
медлит воспринимать их, и только потом, спустя какое-то время, родятся
образы и слова, помогающие преодолеть это отторжение.... хотя к пользе ли
такое преодоление - сказать трудно. Глеб никогда не видел повешенных, да и
не мог видеть их в стране, где смертная казнь была отменена полвека назад
- но он много читал, видел рисунки в исторических книгах - и понял бы,
увидев повешенного, что это именно повешенный. Но сейчас он растерялся.
Что-то внутри подсказало ему, что надо разрезать веревку, что в ней таится
главное зло... однако все остальное приходило мучительно - лишь несколько
минут спустя, высвободив Олив и тупо помогая ей, он понял, что это было.
вывороченно отбросив другую, заведя руки за голову - так и висела: одной
ногой в петле, лицом касаясь травы... Рот ее был немо растянут в крике, но
только хриплые стоны доносились до стоящих над нею.
длинный, как фонарь. - Останьтесь с нею, мисс, и вот вы - тоже
останьтесь... - он ткнул пальцем не в Глеба. - Остальные - бегом за мной,
бегом!
крайнем случае - в раю.
рукой, повернулся и побежал - последним. Хотел оглянуться, но знал:
нельзя.
но пейзаж четкости не обрел, и если каждое по отдельности дерево, или
камень, или строение можно было, не напрягая глаз, рассмотреть в деталях,
то все это вместе оставалось сумеречно-задымленным, голубовато-серым,
таинственным и излишне многозначительным. Отряд медленно спускался по
осклизлым камням к подножию полукруглой скалы, нависшей над речной долиной
подобно великанскому пушечному ядру, вбитому в крепостную стену. Ядро
успело покрыться мхом, порасти травой и тонкими искривленными деревцами.
Потом была крутая и скользкая тропа вверх, и Глебу в какой-то момент
начало казаться, что ничего не получится, нет, не подняться им... но
все-таки поднялись и, рассыпавшись по пологому гребню, проползли несколько
ярдов по колючим кустам...
ярдов сто по прямой. Там, впереди и внизу, кипела работа: матросы и
мастеровые тащили на веревках гранитные бордюрные камни, вывернутые с
обочин, и складывали из них стенку поперек полотна моста - так, что только
сбоку, у перил, оставался узкий проход. А между пилонами, у самого въезда
на мост, наготове было еще кое-что: две секции решетчатых перил,
скрепленные как-то одна над другой, в любой миг могли быть развернуты
поперек моста и так закреплены, и тогда... тогда без пушек тут делать
нечего, подумал Глеб. Рядом нервничал Дабби.
не придут и никакого штурма не будет. На своих маршрутах они попали в
хорошо подготовленные засады и были частично перебиты, частично
разоружены. Лишь нескольким волонтерам удалось вырваться и скрыться.
Отряду Дабби просто повезло: взвод мятежников, брошенный против них,
столкнулся с какой-то группой вооруженных мужчин, рассеял ее - и, сочтя
задание выполненным, удалились допивать. Кто были эти мужчины - сказать
трудно. Так или иначе, но отряд Дабби ускользнул из-под удара. Засады были
организованы лейтенантом Виндамом, который на самом деле был далеко не
Виндам и давно уже не лейтенант. Если бы Глеб увидел его там, на рынке...
если бы не-Виндам был в макинтоше и котелке... если бы было светло... но
было темно, не-Виндам носил ополченческую форму, а Глеб целовался с Олив и
потому, конечно, никаких опознаний и разоблачений не состоялось. Что же
касается Дабби, то он больше всего на свете боялся своим действием или
бездействием подвести кого-нибудь из тех, кому пытаешься помочь. Были у
него в жизни такие случаи... Если же Дабби оказывался предоставлен сам
себе, он становился решителен и бесстрашен.)
поступало.
прозвучал голос. - Господин лейтенант, они не придут...
его. - Сделаем так: я проберусь на мост, вон туда, видите, где у них
повозки повалены? Проберусь туда и начну стрелять по ним, по этим... а вы
тогда - отсюда, и им не скрыться, не спрятаться...
Березин Федор
Посняков Андрей
Березин Федор
Каргалов Вадим
Акунин Борис
Глуховский Дмитрий