война опять сожрала все средства...
рушился на Руонгу, а Старый зябко кутался в белую тапу, как будто его бил
озноб.
Я ведь должен радоваться. Каравеллы... Пусть в чужом мире, но все-таки мы
их остановили. И я дожил до этого дня... Не могу радоваться. Оглядываюсь
назад - и страшно, тамахи, страшно... Как же так вышло? Как же так
получилось, тамахи, что, ненавидя миссионеров, мы и заметить не успели,
что стали миссионерами сами! Миссионерами ракетометов...
казалось, перестало быть человеческим. Словно выплывшее из морских глубин
исполненное скорби чудовище смотрело на стратега, и похожие на жабры
щетинистые морщины его тряслись от горя.
страданием лицо Старого.
это невнятно - устал. - Неужели ты сам не видишь, как он теперь уродлив,
твой мир? Лаборатории, ракетопланы... И ожерелья из клыков врага на шее! И
рецидивы каннибализма, которые вы от меня тщательно скрываете!.. Огромные
потери... Еще более огромная рождаемость... Ваши женщины! Теперь это либо
воины, либо машины для производства потомства, либо то и другое...
Острова... Пальмовые рощи... Теперь это сточные канавы!.. Ты оттягивал
войну, ты боялся сжечь архипелаг... А ты подумал: что тут осталось
сжигать?.. Да ни один конкистадор не смог бы причинить вам столько зла,
сколько его причинили мы...
Оставить все как было.
улыбнулся. Понимающе, чуть ли не с нежностью. Так обычно улыбаются детям.
недовольный и брюзгливый.
распространенное имя - Анги...
позе и с сомнением смотрел на бумеранг.
с земли. Приблизившись к хижине, исподлобья взглянул на стратега.
как раньше - до Высадки Старых?
засмеялся.
ускорителей, проваливающуюся вниз землю, стремительную круговерть
воздушного боя - на копье с каменным наконечником?
Дьявол был их отцом и матерью!
трещали пальмовые деревья, но татуированные нагие бесенята исчезли,
сгинули бесследно в обширных рощах. Подобно воинству отступали они - я
видел, как быстро уходит, скрываясь за деревьями, их небольшой отряд,
ведомый беременной дьяволицей, слишком юной, однако, для того, чтобы
произвести на свет всех этих чад.
и мал, вызвались многие. Солдаты были веселы и шутили, что идут охотиться.
Спаси их души, Господи, - мало кто вернулся из них с этой охоты.
охраняющим лодки, и был удивлен тем, что они следят не за берегом, как
подобает стражам, но вглядываются оба в морской простор. Заметив тревогу
на их лицах, вгляделся и я.
маячили три корабля-призрака, подобные встреченному нами пять дней назад.
воззвал к Господу. И чудо свершилось вновь. Словно Божий перст провел по
водной шири невидимую черту, и вдоль нее, незримой, лавировали они, не в
силах преступить предел и подойти к стоящим на якорях каравеллам.
нескольких шагах от меня с песка легко поднялся нагой татуированный отрок
- почти юноша. Вскрикнув от неожиданности, один из стражей прицелился в
него из мушкета. Отрок оскалил в усмешке белые зубы и побежал, но не прочь
от солдата, а в сторону. Потом остановился, продолжая бесовски улыбаться,
и бросился наземь за миг до выстрела. И тогда страшно закричал второй
солдат, ибо дуло мушкета было теперь направлено в его грудь.
несчастный упал замертво. А татуированный отрок уже снова был на ногах.
Взмахом голой руки он поверг на песок оставшегося в живых солдата - воина
рослого и умелого, а из-за малого песчаного бугорка, за которым без
вражьей помощи и кошке не спрятаться, поднялись еще несколько отроков и
отроковиц - помладше.
мимо меня туда, где рядом с нашими лодками колыхался их белый двойной
челнок. Трое из них несли... О Боже! Человек, чье бесчувственное тело
несли к челну, был облачен в дорогие бархатные одежды. Лица я узреть не
мог, ибо голова несомого была обернута алым плащом, но я узнал
изукрашенные серебряной насечкой латы и золотую адмиральскую цепь.
перепончатые паруса, устремились в море.
уже разнеслась по берегу. Трепеща, узнавал я подробности злодейства.
Адмирал, сопровождаемый четырьмя офицерами, пожелал осмотреть опустевшее
селение, где, по слухам, нашли искусно обделанных в золото деревянных
идолов. Когда же спустя малое время в селение, влекомый алчностью, проник
один из матросов, он открыл в ближней к морю хижине лишь четверых
оглушенных офицеров.
меж рифами, где его не могли преследовать наши глубоко сидящие судна. От
борта каравеллы "Благодать Господня" отделились две лодки с гребцами и
пустились в погоню, надеясь перерезать путь беглецам. Трижды вздымал
ядрами воду перед самым носом верткого челнока искусный канонир "Святой
Девы". Тщетно! Ничто не могло устрашить этих детей сатаны.
суденышками. Мысль о незримом пределе, за которым угадывались грозные
очертания призрачных кораблей, поразила всех.
гребцов вырвалась далеко вперед и вслед за челноком пересекла роковую
черту. И свершилось. Огненно-дымный след с грохотом протянулся от одного
из дьявольских кораблей к лодке со смельчаками, и адским пламенем
вспыхнула она. Оцепенев от ужаса, стояли мы на берегу и, казалось, слышали
сквозь шум прибоя вопли горящих заживо людей. Воочию узрели мы, что ждет
нас за невидимым пределом.
бухточке почти борт о борт стояли на якорях каноэ береговой охраны
вечерних и легкий авианосец утренних. О принадлежности этих двух боевых
машин приходилось теперь догадываться по мелким признакам - вымпелы с
кораблей были сняты.
ее от передней огневой площадки бывшего противника) стояла Ити-Тараи и,
покусывая вывернутую нижнюю губу, внимательно слушала, что ей негромко
говорит командир каноэ - тоже женщина и тоже из южных хеури. А поскольку
стояли они, одинаково опершись на очень похожие заряжающие установки, то
со стороны казалось, что Ити-Тараи беседует с собственным отражением.
Речь, надо полагать, шла об атакованном каравеллами Аату-6.
большем расстоянии, и простым воинам, чтобы переброситься парой фраз,
приходилось уже разговаривать в полный голос.
Контровский Владимир
Шидловский Дмитрий
Акунин Борис
Глуховский Дмитрий
Березин Федор
Суворов Виктор