Чтение 12–й страницы книги ~Остров Русь~

прочим, тоже телепатия! Вот она-то мне и подсказывает, что только что вы
меня в кабаке собакой кликали!

- У тебя, князь, телепатия неправильная, - предположил Алеша.

- Да хрен с ней, с телепатией, - махнул рукой Владимир, - у меня
тридцать три богатыря в свидетелях.

- И как же мы теперь, княже? - не очень вразумительно, но до
крайности горестно спросил Добрыня, пытаясь подняться на четвереньки.

- Как, как, - столь же горестно ответил Владимир, - головы будем
рубить, вот как.

- Головы рубить, эт хорошо, эт по-нашему, - встрепенулся уснувший
было стоя Илья Муромец, - кому рубить?

- А вам, кому же еще, - радостно сообщил Гапон. - Тебе первому.

Илья нахмурился, напряженно соображая. Наконец сказал:

- Не, мне не смогу. Размахиваться несподручно.

- А если кого другого попросить? - все с той же радостью в голосе
осведомился Гапон.

- Другому не позволю, - подумав, ответил Илья, - а сам не могу.
Несподручно.

- Не позволишь?! - с внезапной свирепостью взвизгнул Гапон. - А вот
сейчас проверим! Эй, стража, взять их!

Стражники двинулись было опасливо к богатырям, но остановились,
услышав обращенные к попу слова князя:

- А ты че это тут раскомандовался?! Мантию, жулик, выиграл, и все
уже?! Вот заведешь свою гвардию, тогда и командуй! Понял? - И,
повернувшись к стражникам, скомандовал сам:

- Эй, стража, взять их!

Стражники искательно посмотрели на Гапона. Тот незаметно махнул им
рукой, мол, делайте. Стражники придвинулись вплотную к богатырям.

- Только тронь! - рявкнул Илья, выставляя перед собой меч булатный.
Но меч перевесил, и Илья упал лицом в направлении вытянутой руки. И упал
он прямо на все пытавшегося подняться Добрыню. Тот жалобно пискнул и
затих. Затих и Илья. А еще через мгновение, обнявшись, они сладко
посапывали на полу.

- Эх, ребята, - укоризненно протянул Алеша Попович и сел на пол рядом
с ними.

Без сопротивления, как дрова, стража поволокла троицу прочь из
тронного зала.

Гапон хотел что-то крикнуть вслед, но удержался и шепнул несколько
слов князю. Князь согласно кивнул и крикнул вдогонку стражникам:

- В погреб их! И свяжите хорошенько! - А затем добавил, обращаясь к
Гапону: - Казним на рассвете. Пусть проспятся. Негоже русских богатырей во
хмелю казнить.

- Я всегда поражался твоей справедливости, Володя, - преданно глядя
князю в глаза, сказал Гапон.

- Спасибо, Гопа, - жеманно поправил воротник пижамы князь.

- Вовка, - проникновенно продолжил поп, дружески положив руку князю
на плечо, - а давай их все-таки прям сейчас казним. Куй, как говориться,
пока горячо.

- Не, княжеское слово менять не могу.

- Даже для меня?

- Даже для тебя.

- Жаль, жаль, - сказал Гапон задумчиво. Но тут же повеселел:

- Знаешь, - сказал он, - не люблю я эти зрелища, честное слово.
Можно, вы их без меня казните, а?

- А чего ж, конечно. Отдыхай.

- А точно казните?

- Ну я ж сказал!

- На рассвете?

- Обязательно.

Гапон благодарно пожал князю руку:

- Вот это я понимаю! Сказано, сделано! А я тогда пойду, посплю, устал
я чего-то от трудов государственных. Потом в баньку схожу. Потом, сам
понимаешь, Алена у меня... К обеду только появлюсь, ладно?

- А чего ж, ступай, - разрешил князь, - Алена у тебя - ух! - князь
сжал кулак, демонстрируя хилый бицепс. - Славная! Привет передавай от
свата.

- Непременно, Вова, непременно, - заверил поп, - адью! - И, весело
посвистывая, вышел вон.

...Влетев в свою поповскую избу, Гапон еще в сенях закричал призывно:

- Аленушка! Светик мой! Твой Гапончик пришел!

Огромная, на две головы выше его, мрачная бабища подбоченясь возникла
в дверном проеме. Есть женщины в русских селеньях...

- Ну? - спросила она грозно.

- Аленушка, - с виноватой улыбкой сказал Гапон просительно, -
собираться надо. Уезжаем мы.

- Куда это вдруг? - от презрительного прищура глаза Алены
превратились в две синие щелки.

- Слушай меня, Аленушка, - зашептал Гапон, - наконец-то пришло за
батюшку твоего Соловушку отмщение. На рассвете Илюху, обидчика твоего, со
двумя его сотоварищами лютой казнью Владимир казнит. А мы с тобой сейчас
двинем к печенегам, обо всем об этом сообщим и к полудню с войском ихним
уже и в Киев вступим. И стану я ханским на Руси наместником. Тогда и
свадьбу сыграем. А?! Ловко я закрутил?!

Алена, онемев от возмущения, уставилась на Гапона. Наконец,
взорвалась:

- Ах ты змей подколодный! Ах ты тать окаянная! Россию-матушку
продавать?! Да я тебя, гада!.. - И она выдернула из под полы свою
девяностопудовую кочергу, с коей не расставалась даже в постели.

- Ты ж моя упрямица, ты ж моя непослушница, - принялся ласково
приговаривать Гапон, отступая вглубь сеней. А там, в сенях, на тот случай
все уж приготовлено было. В одну руку схватив с вешалки рушник, в другую -
с полки бутыль с наклейкой "Хлороформ", он плеснул зелья на ткань и,
подскочив вплотную к Алене, сунул ей рушник в лицо.

Бабища с грохотом рухнула на пол и захрапела, сотрясая звуком избу.

- Ничего, ничего, Аленушка, - приговаривал Гапон, корабельным канатом
скручивая ей руки и ноги, - баба ты норовистая, что кобылка
необъезженная... Вот стану наместником, свадьбу справим, тогда и полюбишь,
тогда и послушной станешь. - Сказав это, он прощальным поцелуем осенил
пухлые девичьи уста, а затем вогнал в них толстенный кляп из скомканной
скатерти.
- Ты тут полежи, отдохни, - сказал он на прощание безответному телу, - а я
пока сбегаю с Черномором разберусь.

С этими словами поп поспешно выскочил из избы.

...А во княжеских палатах тем временем происходило вот что. Только
было собрался Владимир от волнений отдохнуть, как отворилась дверь и вошла
Несмеяна.

- Обидчика моего не нашли, папенька? - кокетливо спросила она,
поправляя рукава шитого бисером кафтана.

- Обидчика, обидчика... Ищут, - рассеянно сказал Владимир, озираясь
по сторонам. Где ж корона? Неужели Гапончик уволок? Казню... А! Вот она!

Владимир подобрал невесть как закатившуюся под трон корону, обдул с
нее пыль и искоса посмотрел на дочку.

- Чего вырядилась в праздничное? Сарафан, небось, из китайского сукна
шит, а ты его в будни носишь. Отец-то у тебя - князь, и то по-простому
одевается! - Он похлопал себя по бокам, демонстрируя полосатую пижаму.

Несмеяна лишь вздохнула и промокнула глаза платочком.

- Грустно, папенька. Посмеяться хочется.

- Так ты посмейся, - оживился Владимир. - Народу объявим, что я тебя
сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!

Царевна покривила губы, старательно развела их пальцами вверх и
застыла.

- Ну, - подбадривал Владимир. - Давай, хохочи, золотко!

- Чего с Емелей будет, как сыщут? - продолжая кривить лицо, спросила
Несмеяна.

- Казним. Голову с плеч скинем, как положено.

Несмеяна тихо, уютно заревела.

- Ты чего, дочка?

- Люб он мне! - не прекращая реветь сказала Несмеяна. - Все женихи -
придурки какие-то, клоуны, шуты гороховые. А он - серьезны-ы-ы-ый!
Богаты-ы-рь!

- Липовый, - не терял духа Владимир.

- Какая разница, - огрызнулась Несмеяна. - Про то никто не ведал!

- Так чего ж шум подняла? - не выдержал Владимир.

- Дура, - самокритично призналась Несмеяна. - Все равно никому меня
не развеселить. Соврала бы, мол, заставил он меня посмеяться маленько,
стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила, наследничка!

Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное место.

- Значит так, дочурка. На Емеле свет клином не сошелся. Есть и другие
на Руси богатыри. Кто нам первым на глаза попадется, того и окрутим.

Несмеяна, похоже, ждала не этого. Но возразить не успела. В дверь
заглянул стражник и виновато произнес:

- Аудиенции просят, пресветлый княже!

- Занят я! - гаркнул Владимир.

- Убедительно просят, - не унимался стражник, потирая шишку на лбу. -
Не кто-нибудь, а добрый-молодец Иван-дурак. С булавой. Может, пустим?

- Ох и распустились вы... - начал Владимир и вдруг оживился: - Добрый