Чтение 12–й страницы книги ~Империя зла~

В помещении была мертвая тишина. Все взгляды переходили с Ахмеда на американцев и обратно. Ахмед выждал паузу, кивнул, нехотя отступил, а Мигелю кивком даровал жизнь... еще на какое-то время.

Арабы слышали с каким облегчением вздохнули американцы. Когда Мигель опускался на место, с другой сторону негромко шепнул Карпентер, такой же огромный и тяжелый сотрудник, который здесь числился тоже таким же старшим техником:

- Ты все сделал правильно. Главное - выжить.

- Я знаю...

- Мы не должны их раздражать. Это звери, их прихоти причудливы и непредсказуемы. Нам важно выиграть время.

Мигель качнул головой:

- Я думаю, наши коммандос уже здесь взяли под прицел каждую щелочку. А командование придумает, как ворваться сюда так, чтобы из нас никто не пострадал.

Майор вздрогнул:

- Лучше бы договорились о выкупе...

- Да-да, - согласился Мигель с поспешным облегчением. - Я это и имел в виду.

Майор сидел с ползущим по щеке плевком, пока молодая женщина не решилась вытащить носовой платок, отважно отерла ему лицо.

Время тянулось как ледниковый период. Дважды заглядывал Сергей, возбужденно докладывал, что польской полиции собралось видимо-невидимо, но с американской базы прибыли на бронированных микроавтобусах явно элитные части. Судя по вооружению, эти ребята служат в войсках быстрого реагирования.

Валентин поднес к губам коробочку телефона. Голос прозвучал с мрачной угрозой:

- Ну?

В ответ без паузы затараторило;

- Только не волнуйтесь!.. Автобус уже выехал. Только что миновал мост, подъезжает к перекрестку на аллею Свободы... Чемодан с долларами вам доставят еще раньше. Минут через пять-шесть подвезут на бронеавтомобиле, а потом к вам пойдет человек, служащий банка...

Валентин прервал:

- Хрен вам, служащий! Знаем этих служащих. Пусть сам директор банка принесет! Или его заместитель. Их знаем по рожам, не обманете.

Разговаривая, он передвигался плавным скользящим шагом, мимо окон проскальзывал с такой скоростью, что снайперы могли увидеть только смазанный силуэт. У крайнего окна выглянул, чуть отогнув занавеску. Хоть и понимал, что глупо таиться так по-деревенски перед снайперами с оптическими прицелами, снабженными насадками, как для ночного видения, так и для тумана, смога, песчаных бурь, но надо поддерживать впечатление непрофессионализма. Будут разрабатывать сценарии попроще...

На всех крышах окрестных домов застыли тесно, плечом к плечу, как озябшие вороны на проводах, мужчины в черных облегающих комбинезонах. Здесь их было не меньше парашютного полка, хорошо видно на фоне звездного неба, облитые желтым светом полной луны, вдобавок горели все фонари, свет шел из всех окон, а в довершение всему ослепляюще высвечивали мощные прожекторы. Тоже все профессионалы...

В сотне шагов от здания, сразу за оградой играли всеми цветами рождественские елки: полицейские мигалки, казалось, усеяли не только крыши машин, но радиаторы и даже колеса. За темными корпусами глупо скорчились полицейские, в руках пистолетики, нацелены в сторону их дома. Идиоты, самый дальнобойный пистолет - оружие ближнего боя, с такого расстояния не попадут даже в стену здания, но что-то изображают, пыжатся.

Сергей кивнул в их сторону, криво усмехнулся:

- Герои!.. Что-то пыжатся, изображают!

- Киногерои, - недобро бросил Валентин. - Им не так важно, что будет с нами, каждый надеется, что раз их тут как саранчи, то другие справятся... а вот перед телекамерами покрасоваться! Их же сейчас показывают крупным планом по всем телеканалам!

- Ну, нас тоже, думаю, показывают. У них телеобъективы, что чуть ли не сквозь стены видят!

Валентин холодно усмехнулся:

- Но нас показывают с оскаленными рожами. Глаза у нас бегают по сторонам, у тебя вот слюни капают...

Сергей оскорбился:

- Где это слюни?

- Э, да ты еще не знаешь операторских трюков! А теперь еще и так называемая подготовка пленки к показу. Там такое можно... Чтоб сразу видели, что враг, а кто их любимый клоун, которого надо в президенты. Народ туп и ленив, хоть здесь, хоть на Западе. Если одна студия даст материал, над которым надо думать, а вторая подаст уже разжеванное, то, понятно, кого будут смотреть и слушать...

Он говорил уже без горечи, отстранено, обычным житейским тоном, цепким взглядом охватывая как полицейский кордон вокруг здания, так и заложников, не попытались бы чего, и от этой обыденности на Сергея повеяло большим ужасом, чем от возможности получить веер пуль в упор.

Валентин чувствовал, как губы все время кривятся в горькой улыбке. Вот теперь он, боец элитных частей - террорист. Вне закона. Взял в заложники, подумать только, мирных граждан. Он уже не человек, а чудовище! Мирных граждан, да как осмелился...

А почему нет? Мирное население нельзя было убивать, скажем, в царское время. Даже при Советской власти нельзя, потому что хоть и народная власть, и выборы, но все знаем, какие тогда были выборы. Но сейчас, когда население страны, в самом деле, выбирает президентов, а с ними и политику страны, то это население и отвечает за нее.

Да, парадокс, но именно в странах с диктаторскими режимами мирное население должно быть неприкосновенно. Оно бесправно, не отвечает за агрессивный или любой другой курс страны. Но в Штатах это так называемое мирное население толкает президента на агрессивный курс. Само население требует послать флот к берегам арабских стран. Само население голосует за удар по Саддаму Хусейну. Так что Хусейн имеет полное моральное право навести ответный удар. В том числе и по американскому населению, ибо оно, так сказать, напало первым.

И не только Хусейн.

Глава 22

В кармане звякнуло. Валентин поспешно схватил коробочку сотового:

- Первый!

- Говорит второй, - донесся угрюмый голос Дмитрия. - Подъехала машина... Броневик... Ага, вылез толстячок, в руке чемодан... Понятно, сам пан директор банка.

- Уверен? - спросил Валентин.

- На все сто! Такими их даже рисуют.

- Смотри, - предостерег Валентин. - Могут и замаскировать своего спецназовца. Бди!

Голос из мембраны мрачно ответил:

- Бдю. Вряд ли. Поляки до свинячьего визга страшатся, чтобы американцам хотя бы прищемили пальчик! Не только семь миллионов, весь свой золотой запас притащат... Правда, там у них пусто. Во всяком случае, все сделают, чтобы освободить без выстрелов. Ждут крох со штатовского стола!

Валентин буркнул:

- Что у тебя голос невеселый. Что случилось?

- Да смотрю, сколько их тут собралось. Чуть ли не вся польская армия. Так бы нас защищали... Или хотя бы себя. Чую, нам уже не вырваться. А все-таки жалко, когда рванет... Все-таки тоже славяне... И союзники, хоть сейчас уже бывшие...

Валентин сказал строго:

- У России теперь, как и у всех, нет постоянных союзников! Отныне есть только постоянные интересы. Что с долларами?

Слышались шорохи, потрескивание, наконец хрипловатый голос дмитрия:

- Все в порядке. Я забрал. Там пачки долларов. Много!

Валентин сдержался, хотя на языке вертелись разные слова. Дмитрий не новичок, явно его прикрывал Сергей, да и не станут снайперы бить по нему, ибо в ответ здесь могут расстрелять десяток заложников.

- Забрось в окно, - распорядился он, - а сам оставайся. Пусть думают, что уже расслабились, заполучив такой выкуп!

- Не перегни, - предупредил Дмитрий.

- Не перегну, - усмехнулся Валентин. - Кто же решится на штурм, если тут можно прищемить пальчик?

Заложники начали негромко переговариваться. Сперва шепотом, затем, видя, что террористы не обращают внимания, чуть осмелели, кое-кто решался даже пошевелиться, медленно оглядывались, искали взглядами знакомых.

Через два человека от майора сидела молодая пара, то ли муж и жена, то ли жених и невеста, но если поженятся, то брак явно будет удачным: уже сейчас похожи один на другого, словно притирались не один десяток лет.

Взгляд Ахмеда то и дело соскальзывал на запястье, где секундная стрелка едва-едва ползла, а минутная так и вовсе примерзла. Валентин сочувствующе бросил:

- Уже скоро. Там все рассчитано по минутам.

- Да я ничего...

- Займись чем-нибудь.

- Чем?

Валентин холодно усмехнулся:

- Да нарушением прав человека! Надо отвлечь массмедиков. Да и правительства зашевелятся.

Ахмед кивнул, громко щелкнул затвором, привлекая внимание, поманил пальцем бравого сержанта:

- Эй ты!..

Лицо сержанта стало желтого цвета. Губы полиловели, он едва вышептал:

- Что... Что вы хотите?

- Что-то ваши спасатели не шевелятся, - буркнул Ахмед. - Им надо увидеть кровь, чтобы побыстрее... Ты не бойся! Один выстрел - и все. Не больно. Даже не почувствуешь. Вставай, два шага вперед.

В страшной тишине сержант вскрикнул громко, по-заячьи, упал на колени:

- Не убивайте! Я жить хочу!

Ахмед смотрел с гадливостью:

- Стыдись! Ты же солдат! Ты прошел подготовку...

- Да! Но я прошел высшую школу выживания!.. Меня учили выживать любой ценой!!! Любой!!!

Он верещал в панике, ибо из дула автомата в руках террориста на него смотрела смерть. Оттуда коротко полыхнет огонь, а стальная пуля разнесет ему череп, а это он не проходил. Его учили убивать и выживать, учили убивать много и быстро, но о том, что могут убить и его, говорилось скороговоркой, тут же переводя разговор на то, какие награды ждут по возвращении, о продвижении по службе, а главное - повышенное жалование, походные, двойные за пребывание в чужих водах...

Акбаршах спросил по-английски Валентина:

- Чего это он так?

Валентин объяснил, с трудом подбирая слова:

- Он, как и все американцы... знает, что все американцы произошли от обезьяны. А один американец, который от обезьяны произошел... особенно, тот объяснил, что они и сейчас еще обезьяны, и что не надо душить наши постыдные инстинкты, страсти. Надо жить как обезьяна, что обрела разум...

Юный араб отшатнулся, по красивому лицу пробежала судорога отвращения:

- Быть такого не может!

- Клянусь!

Акбаршах смотрел с недоверием. Ахмед оглянулся на них, отступил на шаг, держа заложников под прицелом. У него даже уши задвигались, словно почуял добычу или замыслил какую-то пакость. Сказал с преувеличенным сомнением:

- Акбаршах прав, кто вас, гяуров, знает. Для вас соврать, что два пальца намочить... Верно, Акбаршах? А мы вот возьмем и проверим. Эй ты!.. Хочешь жить, то возьми и поимей вон ту девку... Ах да, ты ж от страха не сумеешь... Тогда дай ей по роже! Сейчас же, иначе получишь пулю в лоб.

Он передернул затвором. Мигель передвинулся к молодой девушке, она смотрела устало и покорно. Его губы шепнули едва слышно:

- Потерпи...

Размахнулся, пощечина получилась звонкая. Он обернулся, русский и араб переглянулись, араб помялся, русский победно улыбался, а араб сказал сердито:

- Ты ударил слабо. Бей как следует, иначе...

Мигель взглядом попросил у нее прошения, размахнулся, ударил все же не в полную силу, стараясь показать замах богатырским. Ее голова от удара мотнулась в сторону. Нижняя губа лопнула, брызнула кровь.

Он оглянулся на араба. Тот помрачнел, посмотрел на русского, снова на американца:

- Еще разок! Да как следует.

Мигель сцепил зубы, ударил ее в висок. Мэри упала на пол, не двигалась. Похоже, подумал он торопливо, вырубил ее минут на десять-двадцать. А за это время эти дикари чуть утихомирятся, а за это время их выкупят...

Ахмед что-то шепнул Акбаршаху, попятился к дверям. Валентин прикрикнул строго:

- Куда?

- Отлить, командир! У меня мочевой пузырь вот-вот лопнет.

Он с виноватой улыбкой развел руками, показал на захваченных, что сидели тихие как мыши под дулами автоматов.

Валентин бросил резко:

- Дурак! Ты нас застеснялся?

Ахмед почему-то посмотрел на Акбаршаха, указал глазами на пленных:

- Там три женщины...

- Разве это женщины? - изумился Валентин. - Это шлюхи. Разве там есть мужчины? Там трусливые ублюдки. Мочись здесь... Да не в угол, а прямо на американцев. Давай вон на того, больно благородного. Ну-ка, не стесняйся!

Ахмед замялся. Валентин оскалил зубы, не боится ли неустрашимый Ахмед, что американец цапнет зубами. Ахмед снова покосился на Акбаршаха, внезапно сказал зло:

- Да шайтан с вами!

Он подошел к американцу, встал к Валентину и Акбаршаху спиной, расставив ноги. Слышен был скрип расстегиваемой молнии. Потом полилась мощная струя, явно Ахмед терпел долго, а сейчас брызжущая мелкими каплями во все стороны, мощная струя дугой ударила в голову американца, разбрызгивалась, падала на плечи, снова на голову. Американец чуть наклонился, страшась вызвать гнев араба, волосы его слиплись, рубашка промокла.

Рядом с американцем сидела молодая американка. Она со страхом и ненавистью смотрела на араба, стараясь не попадать взглядом на его расстегнутую ширинку. Развеселившись, он натужился и остатками струи достал ее. Желтые капли упали ей на белую блузку, там сразу расплылись темные отвратительные пятна.

Слышно было, как Ахмед тянет змейку обратно, делал это неспешно, уже без смущения, с нагловатой раскованностью, повернулся к ним спиной и неспешно вернулся к Валентину.

- Ты прав, командир, - сказал он с холодным презрением. - Я мочился им прямо в лица, а они... они терпели! Разве это мужчины? Даже женщину облил, и никто не вступился.

- Они не мужчины, - объяснил Валентин холодно. - Они американцы. Но ты все же не поворачивайся спиной. У тебя автомат можно было снять в любой момент.

- Они трусы, - повторил Ахмед, в голосе было разочарование. Он поправил пояс. Глаза его с насмешкой пробежали по лицу Акбаршаха. Юноша почему-то побледнел.

- Они просто американцы, - напомнил Валентин еще раз.

Ахмед по его знаку выскользнул сменить Дмитрия, из передней удобнее наблюдать за штатовским спецназом и польскими полицаями. Время тянулось невыносимо медленно. Через полчаса передали, что подготавливают для них пассажирский самолет, баки горючим уже наполнены, сейчас устанавливают связь с правительством, чтобы самолету обеспечили воздушный коридор...

Вошел Ахмед, зябко потер руки:

- Холодно! Чем бы погреться?

Сергей присвистнул:

- Холодно? Тебя бы к нам в Пермь в январе...

Ахмед обрадовался:

- Это приглашение?.. Дорогой друг, приеду. Покатаемся на белых медведях, верблюдах, тюленях, страусах!

- Да у нас там такие страусы, - ответил Сергей туманно. - Что там, за оградой? Заснули?

Ахмед покачал головой. В черных глазах было некоторое удивление:

- Все время советуются. Друг с другом, с начальством, с экспертами!.. У всех телефоны. После полиции прибыли спецназовцы, а теперь подтянулись настоящие войска. На каждого из нас по сотне наберется!

Немногословный Сергей взглянул вопросительно. Валентин кивнул:

- Осталось восемнадцать минут.

Сергей чуть дернул уголком губ, поправил подсумок с патронами и вышел. Ему придется прикрывать отход, волнуется. Здесь останется муляж мины, а когда они вырвутся из этого здания, полиции и войскам будет предоставлен выбор: перестрелять их, и тогда здание с заложниками взлетит на воздух, или же позволить улететь на самолете. А к тому времени, когда обезвредят и убедятся, что заложников никто и не намеревался убивать, они уже будут лететь на высоте десять тысяч метров.

Дмитрий деловито устанавливал огромную мину. По крайней мере, так она должна выглядеть даже специалистам. Взрывник высшего класса, он знает, как сделать ее практически неуязвимой. Два часа гарантии, что ни разминируют, ни выведут отсюда людей из-за угрозы взрыва. А за это время ищи ветра в чистом небе... Нет необходимости искать убежища у Саддама Хусейна или где-то еще в дальних заморских странах: пока еще никого не отыскали в горах Чечни!

Ахмед все посматривал то на Акбаршаха, то на заложников. Услышав, что через двадцать минут выходят, автобус уже подали, покачал головой. В глазах было странное выражение.

- Эй ты, - сказал он громко. - Нет, ты!.. А ну-ка, встань!

Дюжий молодой американец, рослый, белобрысый, медленно встал, глаза испуганные, губы начали вздрагивать.

- Что вы хотите? - проговорил он жалко. - Автобус уже подали... Выполнили все условия! Семь миллионов долларов...

Ахмед сказал недобро:

- Ты, сын шакала, останешься жив. И даже, может быть, цел... Тебя как зовут?

- Карпентер, сэр.

- Так вот, Карпентер, мы уходим через двадцать... нет, уже через пятнадцать минут. Но на прощание я хочу посмотреть как ты поимеешь вон ту девку...

Девушка, которая прижималась к парню рядом, вздрогнула, глаза ее расширились. Карпентер беспомощно посмотрел на ее жениха, развел руками. Заложники молчали, отводили глаза.

Акбаршах внезапно закричал:

- Ну скажи что-нибудь!.. Скажи, что он - тупая арабская морда! Что и я - тупая арабская скотина! Что ты - великая страна!.. Что не станешь на колени перед каким-то жалким тупым арабом!

Американец вскрикнул в испуге:

- Нет-нет!.. Только не стреляй!.. Я никогда такое не скажу!.. На колени? Пожалуйста, стану на колени...

Он с готовностью бухнулся на колени. Акбаршах в отчаянии оглянулся на Ахмеда, на русских. Лицо его было бледным, как мел, в глазах стояли слезы, пухлые детские губы дрожали. Валентин хмуро кивнул. Он начинал догадываться, почему арабские шейхи послали знатного отпрыска в их отряд. Почему мудрые старцы решили показать ему душу Запада сразу, целиком.

А Карпентер проговорил негромко, косясь на мускулистого араба, у которого черные, как крылья дьявола, брови грозно сошлись на переносице, а глаза сверкают, как угли:

- Мэри... потерпи. Это всего лишь тело.

Он расстегнул штаны, нагнул американку и поставил ее на четвереньки. Араб и русский смотрели заинтересованно, в глазах было недоверие. То ли не верили, что американец решится на такую гнусность, то ли не думали, что у гяура что-то получится вообще под дулами автоматов.

Карпентер закрыл глаза, начал дышать медленно, положив ладони на белые упругие ягодицы, стараясь перенестись в то время, когда без разбору хватали и пользовали всех девок в общежитии, а те тоже хватали даже незнакомых парней - прямо за хвосты, это же всего лишь секс, можно не знакомиться, даже лица не запоминаешь и не всматриваешься, только плоть, только горячее давление в низу живота, в чреслах...

Террористы переговаривались, он слышал в незнакомом говоре удивление, успел подумать, что у него получается, и тут горячая кровь начала наполнять чресла. Я герой, мелькнула мысль, я не испугался этих черномазых... чернозадых. У меня нормальные инстинкты, а это значит, что я не скован страхом...

Мэри застонала сквозь стиснутые зубы. Он похлопал по ягодице, сказал негромко:

- Расслабься. Расслабься! Не давай этим скотам повода ржать.

- Не могу, - простонала она.

- Расслабься... или потерпи. Главное, мы выживем. А потом посмотрим, кто посмеется последним!

- Ладно...

Мигель, ее жених, сидел рядом. Сначала старался не смотреть, все-таки его невесту пользует этот верзила, потом подумал с вялой злостью: а в чем дело? Психоаналитики правы, это всего лишь тело. Все равно после этого случая они попадут в руки психиатров, их поместят в психореабилитационные центры, где на дикой природе под журчанье ручьев восстановят душевное спокойствие, так необходимое для долгой и полноценной жизни в благополучном обществе.

Он видел как глаза Мэри повернулись наконец в его сторону. Он посоветовал сипло: