Чтение 12–й страницы книги ~По черному следу~

- Вот именно. Как вы объясните, что эксперимент не удался?

- Он удался, инспектор. До крайней мере, вам удалось установить, что
мое присутствие не обязательно действует на электронные нервы приборов.

- Каким же образом вы сумели дважды подействовать на "электронные
нервы" аппаратурного комплекса метеостанции "Орлиный пик"?

- Уверяю вас, это неумышленно. Очевидно, это зависит... от характера
моих эмоций.

- То есть?

- На "Орлином пике" я находился в состояния приподнятости, если не
сказать - восторга. Чистейший воздух, живительный холод, голубизна
ледников... ну и все такое.

- То есть вы способны воздействовать на электронную аппаратуру только
в состоянии накала положительных эмоций?

- Видимо, так. Но я не уверен, что это происходит всегда. Иначе на
метеостанции я вел бы себя осмотрительнее.

- А как насчет накала отрицательных эмоций?

- Сегодня я уже успел побывать в экспериментальном коридоре. Выводы
делайте сами.

- Значит, способность воздействовать на приборы вам подконтрольна?

- Да, если я не забываю следить за своим настроением.

- "Черный след" тоже вам подконтролен?

- К сожалению, нет. Малейшая неосторожность и... Но я стараюсь быть
осторожным.

- В каком-нибудь смысле это явление представляется вам опасным?

- Только в том смысле, что оно вызывает всеобщее любопытство. В
других отношениях оно опасно не более, чем тень от хвоста отдыхающей на
заборе вороны.

- Вы нам могли бы продемонстрировать сам "черный след" и то, как он
возникает?

- Мог бы. Но не прежде чем получу от вас твердые гарантии, что на
этом все наши с вами недоразумения будут исчерпаны.

- Увы, Кизимов, мы не готовы дать такие гарантии.

- В свою очередь, инспектор, я, увы, не готов к демонстрированию
"черных следов".

- Впервые с этим явлением вы встретились в Пространстве, не так ли?

- Я устал, разрешите мне вас покинуть. Не давайте мне повод
усомниться в действенности всемирного Закона о личных свободах граждан
планеты.

- До свидания, Кизимов. Благодарю вас за исключительно интересную
беседу. Надеюсь, у нас еще будет повод свидеться вновь.

- Вряд ли, инспектор. Но вы мне чем-то понравились. Хотите добрый
совет?

- Я весь внимание.

- Оставьте нас в покое, инспектор: Лорэ, Йонге, меня... Этот "след"
никуда не ведет. То есть я хочу сказать, что здесь нет криминала. Не
ройтесь в наших душах, не надо. Хотя бы потому, что это не только
бессмысленно, но жестоко. Будьте здорова, инспектор!

Запись кончилась, лингверсор умолк. Никольский и Гэлбрайт обменялись
многозначительными взглядами. Остальные словно бы ждали чего-то еще. Даже
неугомонный Лангер сидел неподвижно, подперев голову кулаком, и глаза его
были на редкость задумчивы.

Гэлбрайт покопался в груде разложенных на столе документов, отобрал
половину, сделал Кьюсаку знак подойти. Кьюсак взял отобранные листы, шеф
тихо с ним поговорил и выпроводил за дверь. Фрэнк понял, что документы
отправлены на обработку в аналитический цех.

После ухода Кьюсака Гэлбрайт объявил перерыв.

- Парни, - сказал он, - вы все свободны до шестнадцати ноль-ноль.

Фрэнк поднялся вместе с ребятами.

- Все, кроме Полинга, - добавил шеф. - В названный час сбор в этом
холле.

Ребята потянулись к выходу. Фрэнк, стоя за столом, смотрел им вслед.
Лангер обернулся и ободряюще ему подмигнул. Фрэнк сел. За столом никого
уже не было. Никольский, разминая ноги, вышагивал у окна. Гэлбрайт и лысый
старик о чем-то переговаривались возле бара. Вернее, говорил шеф.
Консультант рассеянно слушал, держа в неудобно вытянутой руке стакан с
молочным коктейлем, я бале заметно, что навязанный ему кем-то стакан он
держит просто из вежливости. Фрэнк уставился на футляр с ореховой тростью.
Ему хотелось пощупать загадочное изделие Нортона, но открыть футляр он
почему-то не решался.

Никольский подступил к окну вплотную. С высоты семнадцатого этажа
были видны многоцветные автострады, маленькое озерко в бетонных берегах,
наполовину закрытое кронами старых платанов, блестящая полоса прямого и
тоже взятого в бетон канала, пересекавшего огромный старый парк, я дальше
пятнистые желто-зеленые спины холмов. За холмами было морское побережье,
но его отсюда не было видно, я Никольский с мимолетной завистью о нем
подумал. Подошел Гэлбрайт, взглянул на холмы, вполголоса произнес:

- Кажется, Полинг нервничает.

- Еще бы, - не оборачиваясь, ответил Никольский. - Его можно понять.

- Его - да. Однако поймет ли он сам исключительную важность своей
миссии...

- Вы правы. Ситуация... гм... деликатная.

- Без его помощи мы очень рискуем затянуть это дело.

- Признаюсь вам, Гэлбрайт, - мягко сказал Никольский, - надежда на
миссию Полинга представляется мне иллюзорной.

- Мне тоже. И если бы не крайняя нужда, я пощадил бы родственные
чувства своего подчиненного. Но чем черт не шутит...

Солнце, отражаясь в зеркале озера, слепило глаза, и Никольский надел
очки-светофильтры.

Гэлбрайт спросил:

- Намерение связаться с нами возникло у вас после беседы с Кизимовым?

- Да, как только Кизимов незаметно для себя проговорился о Йонге К
тому же появление Хаста на Памире убедило нас, что "черный след" попал в
поле зрения Западного филиала. Мы решили не чинить препятствий вашим
попыткам самостоятельно установить контакт с Кизимовым. Мы понимали:
неудача заставит Хаста обратиться к нам с каким-то предложением о
согласованности действий.

- Вы правильно понимали, - одобрил Гэлбрайт. Помолчал и добавил: -
Теперь мы с вами правильно понимаем малонадежность миссии Полинга. Если
так и дальше пойдет, мы рискуем сесть в большую общую
западно-северо-юго-восточную лужу.

- Не исключено, - сказал Никольский. - Это мы с вами, к счастью, тоже
правильно понимаем.

Гэлбрайт сверил свои часы с часами Никольского.

- Я послал в аналитический цех одного из самых расторопных парней, -
сказал он, словно оправдываясь.

- Потерпим. Похоже, задержка у аналитиков связана с нашим материалом.

- Вам крупно повезло с метеостанцией, Никольский... Вы получили
великолепный предлог для прямой беседы с Кизимовым.

- Кстати, о нашем везении, Гэлбрайт. Вам не кажется... ну если не
странным, то хотя бы занятным, что в показаниях первых очевидцев
фигурирует только "черный след"? Исключительно "черный след"...

- И ни слова о чем-то похожем на "эффект метеостанции" или поющие
деревяшки?..

Гэлбрайт задумался. Никольский смотрел в окно и молчал.

- Да... пожалуй, в этом что-то есть, - проговорил Гэлбрайт. - Либо
те, кто сталкивается с "черным следом", не замечали всего остального,
либо...

Никольский молчал.

- Либо "всего остального" раньше попросту не было?

- Я склоняюсь в пользу последнего, - ответил Никольский. - Иначе
трудно объяснить, как обладателям подобных свойств удалось миновать
рогатки спецкарантина.

- А затем и пройти полгода спустя обязательный медосмотр для бывших
работников Внеземелья, - добавил Гэлбрайт.

- Да. И еще беседа с Кизимовым... Конечно, он многого недоговаривает,
настроен если и не совсем враждебно, то, уж во всяком случае, отнюдь не
дружелюбно. Однако не лжет, не пытается запутать следствие. И когда он
дает нам понять, что происшествие на метеостанции было неожиданностью для
него самого, нет оснований этому не верить. Там, у себя, мы сделали вывод
весьма тревожного свойства: интересующий нас феномен раньше дремал, а
теперь по каким-то причинам стал заметно активнее. Буквально в последнее
время...

- Демон, вселившийся в наших подопечных, начинает показывать зубы.

- Всего лишь гипотеза, - ушел от прямого ответа Никольский.

- И довольно зловещая. - Гэлбрайт пожевал губами, размышляя. - Да, с
ней придется считаться... Нет ли у вас заодно и гипотезы о причинах
активности феномена?

- Увы...

- Жаль. Если пружина сработала где-то внутри самого черноследника -
полбеды. Но если толчок направлен откуда-то извне... - У Гэлбрайта повело
и резко дернуло щеку.

Никольский посмотрел на его почти не тронутое загаром лицо. Сказал
сочувственно:

- Кстати, завтра суббота.

Гэлбрайт понял это по-своему.

- Завтра - очень удобный для нас с вами день, - сказал он. - Вернее,
для естественной окраски визита Полинга в Копсфорт.

- Шурин будет безумно счастлив видеть его.